Чтобы не одуреть от тоски, решил вплотную заняться хозяйством, которое батюшка по причине безалаберности запустил до крайности, оставив меня в весьма щекотливом финансовом положении. Вы только не печальтесь, душа моя. Очень скоро я все свои затруднения решу. Ради нашего возможного будущего. Не смею надеяться, но вдруг осчастливите меня, оставите мужа и примете предложение стать моею навеки? Посему к делам я отношусь со всей серьезностью и сделаю все возможное, дабы Вы, душа моя, никогда ни в чем не нуждались.
Вот уже полгода, как вынашиваю я идею заняться разведением племенных коней. Идея продвигается в своем исполнении. Намедни выхлопотал у банков приличные средства на строительство конного завода и покупку на аукционе нескольких маток и производителей благородных кровей. Через месяц начинаю строительство конюшен и манежа, а пока общаюсь с архитектором – иноземцем итальянского происхождения, читаю на досуге книги по селекции, коневодству и ветеринарии. Весьма в этом деле преуспел. Благо покойный батюшка собрал целую библиотеку. Он знал толк в хороших лошадях и сохранил для меня несколько приличных голов, на которых собираюсь делать главную ставку в селекции.
Целую ваши руки. Будьте здоровы и счастливы.
Ваш верный раб, граф Б.
– Папарус, ты соображаешь, что делаешь? Зачем ты его ударил? Что он тебе сделал плохого? Что ты вообще в мою жизнь лезешь? Ты мне даже не отец! Воспитывай свою Донателлу, а меня оставь в покое!
– Начинается… Как денег тебе дать – отец, а как…
– Да не нужны мне твои деньги!
– Ладно, успокойся, тебе вредно нервничать. Ничего с парнем не станется. Смотри – ворочается. Значит, сейчас отойдет. Подумаешь, по носу чуток получил. Он мне угрожал по телефону! Заявил, что если я немедленно не приеду, то он за себя не ручается. Поставь себя на мое место. Я решил, что он тебя в заложницах держит.
– Ну ты даешь, папарус! – захохотала Кристина.
Ванька поморщился. М-да, папарусов ему только не хватало для счастья… Оказывается, он готку в заложницы взял. Умереть не встать! Терехин хотел рассмеяться, но не смог – шевелить лицом было больно. Мутило, трещала башка, ныл затылок. Видно, когда падал, ударился о встроенный шкаф.
Терехин пошарил вокруг, нашел очки и нацепил на распухший нос. Резкость навелась только в левом глазу, правый смотрел на мир сквозь паутину – стекло его любимых очков треснуло. Данное обстоятельство окончательно разрушило Ванькину веру в человечество, он выдавил разбитую лизну, оторвал одно ушко, соорудил из очков монокль и волком посмотрел на Павлушу, который суетился рядом, пытаясь пристроить ему на нос пакет замороженной цветной капусты.
– Да уйди ты! – отмахнулся Терехин.
Хлебников возбужденно зашикал и кивнул в сторону гостиной, где творился очередной дурдом или новый сиквел фильма «Люди в черном». Комнату заполонили какие-то незнакомые мужики, похожие друг на друга, как близнецы: стриженные под ноль кубышки в черных костюмах с одинаковыми выражениями на мордах. Вели они себя тихо и скромно, рассредоточились по углам, как барышни перед первым танцем, и почитывали газетки, наклеенные Ванькой вместо обоев.
Среди мужчин выделялся один в светлом дорогом костюме. Роста он был среднего, худощав, на лицо красив, русые волосы гладко зализывал назад и собирал в хвост. В левом ухе у мужика поблескивала сережка. Вел он себя как хозяин жизни – вальяжно расхаживал по комнате, поглядывая то на кровать, где возлежала царицей Кристина, то на младенца в готическом чепчике, то на часы. Это и есть папарус, который двинул ему в шнопак, решил Ванька. И отметил с тоской, что дать сдачи гаду никак не получится – даже рыпнуться не успеет, как макаки в черном скрутят и навешают таких люлей, что потом ребра не склеишь и писать будешь под себя всю жизнь.
– Отчим готки прибыл с охраной, – тихо доложил Хлебников. – Посмотри на его рожу внимательно. Узнаешь?
– Угу, это папарус, – равнодушно сказал Ванька, забрал у Павлуши пакет и шмякнул себе на голову.
– Какой папарус на фиг! – чуть повысил голос Хлебников. – Это Руслан Белгородский!
Один из охранников, заметив их интерес к шефу, прикрыл дверь в комнату.
– Ведут себя как в своем доме. Рожают, морду бьют, газеты мои читают, дверьми хлопают… – буркнул Ванька.
– Узнал? – повторил Павлуша.
– Актер, что ль? – безразлично предположил Терехин, которому в данный момент было абсолютно плевать, кто такой Белгородский. Гораздо больше его волновал собственный нос и когда кодла близнецов в черном уберется из его квартиры вместе с молодой мамашей, ее отпрыском и папарусом в белом костюме.
– Какой актер? Ты что, с луны свалился? Впрочем, Белгородский в самом деле был актером – мелькнул в паре убогих сериалов. Потом женился на богатой американке в возрасте, прожил с ней за кордоном несколько лет, вернулся вдовцом и миллионером. Американка перед кончиной на него все свое имущество отписала, включая заводы, фабрики и бизнес. Любила его сильно. Ну чего, узнал теперь?
– Блин, да что ты ко мне прикопался?! – разозлился Терехин. – Я не обязан знать всех миллионеров в лицо! Лучше скажи, «Скорая» что, так и не приехала?
– Не-а, Лукин, похоже, адрес перепутал, – радостно сообщил Пашка. И добавил: – И трубку телефонную мимо рычага положил. От шока, наверное. Не волнуйся, Белгородский уже вызвал своих врачей из крутого роддома. Будут с минуты на минуту.
– Сеня в своем репертуаре. Вот гоблин! Повезло, что поэтесса подоспела вовремя, иначе сломанным носом мы бы не отделались. Представь, если бы с готкой что-нибудь случилось… Нас бы этот Белгородский в асфальт закатал! Господи, что же я сижу? Ее же с крыши снимать надо! – ужаснулся Ванька и вскочил на ноги.
– Кого? – в свою очередь ужаснулся Хлебников.
– Галку! Галку надо срочно с крыши эвакуировать! – Терехин ломанулся к двери, но наткнулся на пупок Павлуши и отскочил от него, как резиновый мячик.
– Ты, главное, не волнуйся, Николай Васильевич. Сядь, посиди чуток, – обстоятельно сказал Хлебников. – Сейчас приедут врачи, готку осмотрят и заодно тебя тоже… А потом, если захочешь, мы все вместе пойдем эвакуировать галку с крыши. – Павлуша откашлялся. – Если она не улетит к тому времени, – смущенно добавил он и покраснел.
Секунду Ванька оторопело смотрел на друга, а потом захохотал так, что все охранники Белгородского высунули свои одинаковые морды из двери.
– Тихо! Спокойно! Я с тобой! – засуетился Хлебников, с опаской поглядывая на верзил.
– Никуда я не поеду! – раздалось из комнаты.
– Поедешь, как миленькая!
– Нет! – вредным голосом заявила Кристина. – Роды у меня принимала грамотная акушерка. Она меня осмотрела, мне не нужен врач. Я прекрасно себя чувствую, и малыш, как видишь, тоже. Я остаюсь здесь, со своим любимым человеком и отцом моего ребенка. И вообще, я скоро за него замуж выхожу.
Дверь в гостиную снова захлопнулась.
– Чего? – оторопел Ванька. – Ты это слышал, Паш? Или у меня сотрясение мозга?
– Жесть… – хихикнул Хлебников. – Ты попал, Николай Васильевич.
– Ничего смешного! – рыкнул Терехин. – У готки послеродовая горячка началась, а ты ржешь. Все! Надоело! Ради бога, пусть остается! Пусть все остаются, а я ухожу из этого дурдома в ночь! Заодно Галку сниму с крыши и переночую у нее в общаге. Если ты не понял, я поэтессу имел в виду, а не птичку, – нервно хихикнул Ванька и отстранил Павлушу с дороги.
Но Хлебников ухватил его за шкирку и потянул назад.
– Твоя поэтесса… вернее, уже не твоя… на кухне с Лукиным милуется. Так что с крыши ее снимать не надо. Можешь снять с кухонного уголка, если тебе приспичило. Они там с Сеней, как две сопли, вольготно разместились.
– Отлично! – хлопнул в ладоши Ванька, ощутив прилив бешенства и радости одновременно. Хотя бы одна проблема решилась – бывшая передумала кончать счеты с жизнью. Однако быстро она нашла утешение! Вот и верь после этого женщинам. – Когда же она успела просочиться в помещение? – ехидно поинтересовался Терехин.
– Вместе с Белгородским пожаловала. Типа проверить, как себя роженица чувствует. А сама на кухню юрк. А я пить больше не могу, – скривился Павлуша и почесал пузо. Пузень в ответ заурчал на все лады. – Пожрать не помешало бы. Я за время родов весь свой недельный рацион в унитаз спустил. Может, капусту сварим? – застенчиво предложил он, указав на пакет с замороженными овощами, лежащий на голове Ваньки.
– Супчик из цветной капусты мы варили – было вкусно. Ой-ой-ой, ой-ой-ой-ой… – пропел Терехин. – А пошли! Я вообще у себя дома или где? Галку заодно накормим с Лукиным. И готку с папарусом. – Размашистым шагом Ванька пронесся по коридору, ворвался в кухню и громко заголосил: – Сюда мы влезли поздно ночью, пошел уж третий день. Нам нравится здесь очень, да, Сень?
