– Зачем вам это? Вы хотели подумать, что делать с этим недоразумением, – администратор кивнул в сторону моей тарелки с гаспаччо.
– Так я уже подумала. Если вы в полной мере удовлетворите мой интерес насчет того инцидента, я замну этот, – и я принялась демонстративно помешивать ложкой суп.
– Девушка, послушайте, думаете, я не понял, что это вы сами шуруп в тарелку бросили? Разумеется, понял и сделал все, чтобы вам угодить. Не хотите уладить вопрос по-хорошему, тогда я сейчас позову охрану.
– А я мигом отправлю фотографии прямиком в «нет»!
– Молодой человек, разве у вас есть доказательства, что моя девушка бросила в суп эту штуковину? – В Папазяне проснулся страж законности и порядка. – Молчите? Конечно же, у вас их нет и быть не может. Ведь я своими собственными глазами видел, что ваша девочка уже с шурупчиком суп на стол поставила. Железочка в нем так и поблескивала! Так что правда на нашей стороне.
– Ладно, будь по-вашему. Что конкретно вас интересует? – спросил Роман, осознавший, что нас двоих ему не переспорить.
– Вот это уже другой разговор. Давайте попробуем восстановить картинку с самого начала. Почему вход в ресторан оказался свободным? – спросила я.
– Швейцар…
– Что – швейцар?
– Он отлучился со своего места.
– Ну это понятно. Если его не было у двери, значит, он отлучился, – заметила я не без ноток язвительности в голосе.
– Логично, – вставил словечко в наш диалог Папазян.
– Дело в том, что в комнате для джентльменов случился потоп, чтобы его устранить, пришлось задействовать чуть ли не весь персонал мужского пола, конечно, не занятый непосредственно банкетом.
– Кто же устроил в туалете потоп? – продолжала я допрос.
– Неизвестно, – администратор пожал плечами.
– Роман, вы, видимо, ничего не поняли, – я начала демонстративно нажимать на кнопки мобильника. – Одно нажатие – и мое фото будет красоваться на очень популярном тарасовском сайте. Итак…
– Я, кажется, понял, какая информация вас интересует…
– Вот так бы сразу, дружок! – сказал Папазян, разделавшись с отбивной.
– Итак, я слушаю, – поторопила я администратора.
– У нас официант один работал, Вася, он сразу после того инцидента уволился. Сам.
– И что из того? – удивилась я, потому что ждала какой-то более сенсационной информации.
– Вася проработал у нас всего две недели и как-то резко уволился, будто уже выполнил то, ради чего сюда устраивался. Он вполне мог раскурочить кран в комнате для джентльменов. Вася вообще странноватый был, себе на уме. Впрочем, это и неудивительно, он же из этих, из детдомовских.
– Я не поняла – так Вася мог это сделать или сделал?
– Лично я уверен, что потоп – его рук дело, – администратор с опаской оглянулся на вход в служебное помещение. – Но директор повесил всех собак на другого, я и не стал вылезать со своими подозрениями. Меня и так премии лишили!
– Кого же ваш директор назначил виноватым?
– Швейцара. Но это точно не он, – заверил меня Роман.
– Ну, допустим, потоп организовал Вася, – немного поразмыслив, я сочла, что версия администратора имеет право на существование. – Как его фамилия? Отчество?
– Волгарев Василий Иванович, – ответил Роман без запинки.
– Телефончик его разузнать можете?
– Он не оставлял своего телефона – ни отделу кадров, ни коллегам. Разве это не подозрительно?
– Подозрительно, – согласилась я. – Сколько ему лет?
– Точно не помню – то ли двадцать, то ли двадцать один. Простите, а как насчет шурупчика? – осведомился Роман.
– Какого шурупчика? Не понимаю, о чем вы, – я посмотрела на Гарика. Он спокойно сидел, отвалившись на спинку стула. – Все было очень вкусно. Вас не затруднит позвать официантку со счетом?
– Насколько я понимаю, у вас больше нет претензий к нашему ресторану? – администратор принялся сверлить глазами мой мобильник.
– Нет, а фотографию я сейчас же удалю. Вот, смотрите: была – и уже нет.
Роман удостоверился, что компромат уничтожен, подхватил тарелку с гаспаччо и отправился с ней на кухню.
– Таня, я не понял, к чему был весь этот спектакль? Мы ведь могли зайти с тобой к директору, я бы показал ему свое удостоверение…
– И он дал бы нам неправильную наводку. Знаешь, я еще со времен работы в прокуратуре не люблю официальных версий, они всегда такие искусственные. И потом, Гарик, я хотела, чтобы ты вкусно покушал. Ты наелся, дорогой?
– Да, более чем, – и Гарик погладил себя по животу.
Подошла официантка, положила на стол папку со счетом и стала составлять на поднос посуду. Мой спутник расплатился, и мы вышли из ресторана. Теперь, когда Папазян испытывал ко мне глубочайшую благодарность за вкусный сытный обед, я спросила:
– Гарик, ты можешь пробить для меня адресок Волгарева?
Каждый раз после подобной просьбы он тут же начинал недвусмысленно намекать на то, что выполнит ее взамен на мою особую благодарность. Сегодня был не тот случай. С тех пор как жизнь доблестного стража тарасовского правопорядка осложнили происки гражданки Былинкиной, кое-что касательно моей частной детективной практики сильно упростилось.
– Конечно, могу, – сказал Папазян, обреченно вздохнув.
– Но сделать это надо срочно!
– Постараюсь, – пообещал он, правда, без особого энтузиазма.
* * *
Гарик выполнил свое обещание: уже через каких-то полчаса у меня был домашний адрес официанта, уволившегося на следующий день после того злополучного инцидента в ресторане. Прежде чем его навестить, я позвонила своей клиентке:
– Здравствуйте, Анастасия Валерьевна! Скажите, вам о чем-нибудь говорит это имя – Волгарев Василий Иванович?
– Нет. А кто это?
– Скорее всего, именно этот человек поспособствовал тому, чтобы бомжи беспрепятственно вошли в ресторан. Правда, я пока не знаю, имелся ли в этом деле какой-то его личный интерес или ему за это просто заплатили.
– Как, вы сказали, его зовут? – переспросила клиентка.
– Волгарев Василий Иванович, – повторила я.
Хохлова взяла паузу, чтобы покопаться в своей памяти, после чего сказала:
– Увы, я впервые слышу это имя.
– Тогда, быть может, вас натолкнет на какую-то мысль еще одно обстоятельство. Дело в том, что этот молодой человек – бывший воспитанник детдома.
– У меня по-прежнему нет никаких ассоциаций, связанных с этим именем.
– Анастасия Валерьевна, а что там насчет личных дел уволенных?
– Я почти весь день в разъездах, как только вернусь в офис, сразу же займусь этим вопросом. Давайте созвонимся ближе к шести часам вечера.
– Хорошо, – сказала я и отключилась.
Времени, оставшегося до окончания рабочего дня, было вполне достаточно для того, чтобы смотаться в Трубный район, навестить Васю Волгарева, и вернуться обратно в центр. Бывший детдомовец проживал на заводской окраине Тарасова, в пятиэтажном доме, который в народе называют малосемейками. По существу, это была та же коммуналка, только одной кухней там пользовался не весь этаж, а две-три комнаты, заселенные разными жильцами. Поднявшись на второй этаж, я прошла по коридору в крайний блок слева и позвонила в нужную дверь. Я еще не знала, что скажу Васе, если он окажется дома, но была уверена, что уж что-нибудь навру.
Дверь отворилась, на пороге показалась неопрятно одетая молодая женщина.
– Вам кого? – спросила она, позевывая.
– Здравствуйте, Василий дома?
– Нет его.
– А когда он будет?
– Так Васька не живет здесь больше, – сказала женщина и хотела было закрыть дверь.
– Подождите! Как это он не живет здесь? А мне в адресно-справочном бюро этот адрес дали.
– Допустим. А он вам зачем нужен?
– Понимаете, мы с Волгаревым в одном детдоме росли…
– Ясно. Но, видите ли, в чем дело, прописан-то Васька здесь, а живет в Москве, – объяснила мне молодуха.
– В Москве? И давно?
– В начале лета укатил. Прочитал в газете объявление, что там на работу официанты требуются, и сорвался с места. В столице ведь платят в несколько раз больше, чем у нас.
– Простите, а вы ему кто? – не удержалась я от этого вопроса.
– Я-то? – женщина рассмеялась. – Вы что, подумали – я его жена? Нет, я у Васьки комнату снимаю. Раньше с мужем этажом выше жила, потом мы разбежались, вот и пришлось мне новое жилье искать. Волгарев очень вовремя эту комнату освободил.
– Вас, наверное, частенько Васькины друзья беспокоят? Толпами, поди, к нему ходят?
– Никто меня не беспокоит. Волгарев – человек не слишком общительный, я вообще никогда его ни с друзьями, ни с подругами не видела. Вы, девушка, первая, кто им интересуется.
– Понятно. Скажите, у вас московского телефончика Василия нет?
– Нет.
– Ну извините, до свидания. – И я, несколько разочарованная, вышла на улицу.
Если официант Вася и был причастен к испорченному юбилею «Агафона», то, скорее всего, он сделал это не ради собственного удовольствия. За каждой широко распахнутой дверью всегда стоит тот, кто ее открывает, и это далеко не всегда швейцар. Это тот, кто может выполнить данную работу за определенную плату. Волгарев нуждался в деньгах и вполне мог пожертвовать репутацией своего работодателя ради пополнения собственного кошелька, особенно если он все равно собирался увольняться.
