— Когда вы в прошлом году пытались вернуться, Хорас так разволновался, что хотел позвонить вам, чтобы отговорить от этого.
— Почему же не позвонил? — хрипло спросил Майрон.
Лицо Мэйбл озарилось мягкой улыбкой.
— А когда, скажите, вы в последний раз с ним общались?
— Звонил, чтобы поставить в известность, что меня приняли, — произнес Майрон. — С тех пор мы не общались.
Она кивнула, будто эти слова все объясняли.
— Думаю, Хорас из своих источников узнал, что вы попали в больницу, — сказала женщина. — Но надеялся, что когда вы малость придете в себя, то обязательно позвоните ему.
У Майрона защипало в глазах. Сожаление и мысли о том, что все могло сложиться по-другому, пытались проникнуть в его сознание, но он усилием воли прогнал их. Не место и не время было предаваться воспоминаниям. Сейчас перед ним стояла совсем другая задача. Пересилив себя, он глотнул кофе, чтобы промочить горло, потом поставил чашку на стол и спросил:
— Скажите, когда вы в последний раз видели Хораса?
Мэйбл тоже поставила чашку на стол и некоторое время всматривалась в лицо Майрона.
— Почему вы об этом спрашиваете?
— Потому что Хорас не выходит на работу. Да и Брэнда его давно не видела.
— Понятно. Но вас-то почему это интересует?
— Хочу помочь.
— В каком смысле?
— Хочу помочь найти его.
Мэйбл Эдвардс некоторое время хранила молчание.
— Поймите меня правильно, Майрон, — сказала она, — но хотелось бы знать, какие цели вы преследуете?
— Просто я пытаюсь помочь Брэнде.
Пожилая женщина напряглась.
— Брэнде?
— Да.
Мэйбл нацепила на нос очки с полулинзами, взяла в руки вязанье и заработала спицами.
— Держитесь от этого подальше. Вот что я вам скажу.
— Значит, вы знаете, где он?
Она покачала головой:
— Я этого не говорила.
— Брэнда в опасности, миссис Эдвардс. И Хорас может иметь к этому отношение.
Мэйбл прекратила вязать.
— Полагаете, Хорас в состоянии причинить вред собственной дочери? — На сей раз в ее голосе зазвучали резкие нотки.
— Конечно, я в это не верю. Но какая-то связь между нависшей над девушкой опасностью и его исчезновением вполне может существовать. Кто-то вломился к ним дом. Хорас собрал вещи и снял со счета все деньги. Думаю, у него крупные неприятности.
Вязальные спицы заработали снова.
— Если у него неприятности, — сказала тетушка Мэйбл, — то ему, возможно, по-прежнему стоит скрываться?
— Скажите, где он, миссис Эдвардс. Я хочу ему помочь.
Она подтянула к себе шерстяной клубок, возобновила вязание, но ничего не ответила на слова Майрона и хранила молчание довольно долго. Майрон снова обвел глазами комнату, потом поднялся с места и подошел к висевшим на каминной облицовке фотографиям. Еще раз внимательно оглядев их, он поднял глаза на хозяйку дома, и спросил:
— Это ваш сын?
Она посмотрела на снимки поверх очков.
— Да, Теренс. Я вышла замуж в семнадцать лет, а уже через год Господь благословил нас с Роландом сыночком. — Вязальные спицы у нее в руках так и мелькали. — Роланд умер, когда Теренс был еще ребенком. Моего бедного мужа застрелили прямо на пороге нашего дома.
— Не знал. Извините, — пробормотал Майрон.
Мэйбл пожала плечами, изобразив слабое подобие улыбки.
— Теренс первым в нашей семье окончил колледж. На той фотографии, что справа, изображены его жена и два моих внука.
Майрон взял с каминной полки эту фотографию и стал ее рассматривать.
— Хорошая семья, красивые люди, — произнес он.
— После колледжа Теренс окончил юридический факультет при Йельском университете, — продолжила Мэйбл. — И в двадцать пять лет стал советником по вопросам права при нашем муниципалитете. — Майрон подумал, что лицо парня знакомо ему, возможно, еще и по этой причине. Советника по вопросам права почти наверняка показывали по телевизору, а его портреты печатали в газетах. — Если в ноябре он победит на выборах, то станет сенатором, не достигнув и тридцати лет.
— Должно быть, вы гордитесь им, — сказал Майрон.
— А как же…
Майрон повернулся и пристально посмотрел на нее. Она тоже устремила на него взгляд.
— С тех пор как вы общались с Хорасом, утекло слишком много воды. Он всегда доверял вам, но с годами люди меняются, не так ли? Так что вы сейчас для нашей семьи фактически незнакомец. Что же касается людей, которые разыскивают Хораса… — Она сделала паузу и указала на свой заплывший глаз. — Видите это?
Майрон кивнул.
— На прошлой неделе в мой дом ввалились два типа. Тоже хотели знать, где скрывается Хорас. Разумеется, я сказала им, что понятия не имею.
Майрон почувствовал, как кровь прилила к щекам.
— И тогда они вас ударили?
Она, не спуская с него глаз, кивнула.
— Как выглядели эти парни?
— Оба белые. А один был настоящий здоровяк.
— Что, такой большой? Или толстый?
— Очень высокий. Не ниже вас ростом. И не слабее.
В Майроне было шесть футов четыре дюйма. И весил он двести двадцать фунтов.
— А как выглядел второй?
— Щуплый такой… И гораздо старше здоровяка. Помню, что у него на руке красовалась татуировка в виде змеи. — Мэйбл ткнула пальцем в свой мощный бицепс, чтобы показать, где именно у налетчика находилась татуировка.
— Расскажите, прошу вас, как все происходило…
— Да я уже почти все рассказала. Эти люди ворвались в дом и стали задавать вопросы относительно местонахождения Хораса. Когда я сказала им, что ничего об этом не знаю, здоровяк ткнул меня кулаком в глаз. Но щуплый сказал ему, чтобы он больше этого не делал, и ухитрился оттащить его от меня.
— Вы вызвали полицию?
— Нет. Но не потому, что испугалась их мести. Трусливые парни вроде тех двоих вряд ли в состоянии меня напугать. Просто Хорас не велел мне этого делать.
— Миссис Эдвардс, где сейчас Хорас?
— Я и так уже сказала слишком много, Майрон. А все ради того, чтобы вы уяснили одну вещь: это очень опасные люди. И еще меня не покидает чувство, что вы тоже работаете на них. И ваше появление здесь — всего лишь хитрый трюк, чтобы выведать, где скрывается Хорас.
Майрон не знал, что на это ответить. Даже если он станет доказывать свою непричастность к этому инциденту, то Мэйбл вряд ли в это поверит. Обдумав это, он решил сменить тему и затронуть совершенно другой предмет.
— А что вы можете рассказать о матери Брэнды?
Мэйбл Эдвардс замерла, выронила из рук клубок, а очки с полулинзами словно сами собой сползли с кончика носа и повисли на цепочке.
— Почему вы решили спросить меня именно об этом?
— Несколько минут назад я сообщил вам, что кто-то вломился в квартиру вашего брата.
— Я отлично это помню.
— Если помните, то вот вам кое-что еще. Пропали письма, которые мать Брэнды когда-то присылала ей. Кроме того, Брэнде стали угрожать по телефону, и один из звонивших попросил ее подозвать к телефону мать.
Кожа на лице Мэйбл обвисла, словно из нее выпустили воздух, а на глаза навернулись слезы. Но она не произнесла ни слова.
Вскоре Майрон решил повторить заход.
— Вы помните, когда она убежала из дома?
Глаза Мэйбл вновь сфокусировались на собеседнике.
— Разве можно забыть день, когда умер твой брат? — прошептала она. — Только я не понимаю, какое отношение может иметь ее побег к данному делу. Анита отсутствует уже более двадцати лет.
— Прошу вас, миссис Эндрюс, расскажите об этом событии все, что помните.
— Нечего особенно рассказывать-то… — протянула Мэйбл. — Но если коротко… Она оставила брату записку и скрылась в неизвестном направлении.
— Вы помните, о чем говорилось в этой записке?
— Что она его больше не любит и хочет начать жизнь сначала. — Мэйбл замолчала, помахала перед лицом ладонью, словно пытаясь расчистить временно́е пространство, и достала из сумочки носовой платок, который, впрочем, тут же стиснула пальцами в тугой комок.
— Не могли бы вы рассказать мне, какой она была?
— Анита? — спросила Мэйбл с улыбкой, но держа носовой платок наготове. — Между прочим, это я их познакомила. Мы в то время работали вместе.
— Где?
— В поместье Брэдфорд. Горничными. Мы тогда были совсем юными, восемнадцатилетними. Я проработала там всего полгода, но Анита вкалывала на этих господ целых шесть лет, словно какая-нибудь рабыня.
— Кажется, вы сказали «в поместье Брэдфорд»…
— Я имела в виду хозяев поместья. Анита считалась весьма квалифицированной служанкой и сиделкой и обслуживала по преимуществу старую леди. Сейчас старухе лет восемьдесят, если не девяносто… И все эти дамы и господа жили вместе. Дети, внуки, братья, сестры. Прямо как в сериале «Даллас». Не думаю, что это очень хорошо с точки зрения нравственного и психического здоровья. А вам как кажется?
