Ирина Мельникова - Лик Сатаны

— И что с того?

— Ты случайно не узнавала, не произошло ли в ту ночь на стоянке что-нибудь необычное?

Саша пару мгновений молчала, а затем, видно, сообразив, почему он задал этот вопрос, пожала плечами:

— Даже в голову не пришло.

— А я подумал, — самодовольно улыбнулся Шмелев и поинтересовался: — Стоянка охраняется?

— Не знаю точно. Но будка стоит, выходит, там кто-то сидит.

— Стопроцентно сидит! К тому же она неплохо освещена, а охранник в будке вполне мог не спать. Если твоего деда убили, становится понятно, почему его не выбросили с балкона. Это могли заметить со стоянки: охранники, хозяева машин, согласись, они там снуют порой всю ночь. Надо бы поинтересоваться! — сказал Шмелев и озабоченно потер лоб.

— А я что говорила! — обрадовалась Саша. — Конечно же, его убили!

— Рад бы разделить твой оптимизм, но не будем бежать впереди паровоза, — сказал Никита, а затем с неохотой добавил: — Пошли, до стоянки прогуляемся. Еще бы к ментам сходить. Как-то быстро они все на самоубийство списали.

Журналист направился к выходу из квартиры, и Саше ничего не оставалось, как последовать за ним…

К стоянке, втиснутой между домом и оживленной проезжей частью, они подходили медленно и все это время почти не разговаривали. По дороге сновали автобусы и легковые автомобили. Никита крутил головой по сторонам и то и дело намеревался вытащить из сумки фотоаппарат, но всякий раз одергивал себя. Не надо лишний раз привлекать внимание.

У въезда на стоянку, в тени небольшой будочки, обшитой сайдингом, сидел на лавочке охранник в оранжевой жилетке, обмахивался газетой и с отрешенным видом притоптывал в такт песенке, что лилась из динамиков:

Никита чуть заметно поморщился, а Саша, заметив это, усмехнулась:

— Не любишь шансон?

— Не люблю? — удивился Никита. — По правде, не выношу блатную романтику. Страдальцы, черт бы их побрал! Прям тебе жертвы режима! Не урки, а институтки слезливые! А вот, поди ж ты, полстраны на эту муть подсадили.

— А если в твоей машине магнитолу включить, что она запоет? — улыбнулась Саша.

— Готика! — расплылся Никита в ответной улыбке. — Еще блюзы, очень я это дело люблю и уважаю. Хотя всякое там, даже народные песни есть…

В этот момент они подошли к входу на стоянку.

Охранник — кряжистый мужик лет пятидесяти, с наголо бритой головой, шрамом на подбородке и расплющенным носом, заметив их, поднялся с лавочки и насторожился.

— Здравствуйте! — радостно улыбнулся Никита.

Однако охранник, узрев кислотную майку и рваные джинсы, решил, что доверия данный субъект не заслужил.

— Здоровее видали, — невежливо буркнул он под нос, а Сашу даже не удостоил взглядом.

Она смерила грубияна негодующим взглядом, но решила на хамство не нарываться и с независимым видом стала осматривать стоянку, обнесенную невысоким железным забором.

Место, по всем признакам, было лакомым. Удивительно, но его до сих пор не оттяпали местные чинуши для постройки очередного супермаркета. Тут и сносить почти ничего не пришлось бы. Выдерни забор, вырой котлован, и, пожалуйста, еще один источник пополнения бюджета и собственного кармана. Разве только сквер, примыкавший к дальнему концу стоянки, пришлось бы пощипать, а то и вовсе вырубить, но когда такие пустяки останавливали власти?

Сквер этот Саша помнила с детства. Заросший сиренью и акацией, с газонами и цветниками, удобными лавочками и причудливыми фонарями, тенистый и уютный, он привлекал сюда пенсионеров и мамочек с детьми. По вечерам здесь собирались шахматисты и доминошники, по дорожкам катались на роликах подростки, а любителей пива и семечек исправно разгонял строгий дворник дядя Вова. Когда-то он воевал в Афганистане и выходным считал единственный день в году — второе августа, когда запирал в каптерке метлы, лопаты и грабли, ставил на прикол мини-трактор с прицепом и надевал тельняшку и голубой берет.

Словом, сквер был чем-то вроде тихой заводи среди автомобильных бурунов бескрайнего моря городских улиц. И случись что, Саша не сомневалась, защитников у сквера нашлось бы немало.

Но сейчас она смотрела на него с тихой грустью. Дед не часто, но спускался в сквер, чтобы сразиться в шахматы с давними соперниками. Вон беседка, где проходили его баталии с местными гроссмейстерами. Вон тропинка, по которой бабушка ходила на работу, а она, совсем еще девочкой, в школу. Вон зеленая маковка музея и узкий проулок, в котором Ирину Ковалевскую сбил неизвестный водитель. Саша прикинула, могли ли что-нибудь заметить охранники стоянки, и вздохнула: вряд ли. Далеко, да и кусты разрослись так, что почти закрывали обзор. Интересно, полицейские тут побывали? Или даже головы не стали морочить, мол, от стоянки все равно ничего не видно?

А дом? Можно ли отсюда разглядеть, что происходит на балконах четвертого подъезда?

Саша мгновенно нашла взглядом дедушкин балкон и оценила сообразительность Никиты на пять с плюсом. Сама она ни за что не додумалась бы пойти на стоянку и расспрашивать угрюмых охранников.

Никита бросил быстрый взгляд на видеокамеры, установленные по периметру стоянки, и так же быстро спросил у охранника:

— Вы здесь постоянно дежурите?

Охранник сплюнул на землю и презрительно скривился:

— С какого перепуга я должен отвечать всякому…?

В его глазах ясно читалось «придурку» или того хуже, но Шмелева, похоже, хамство не смутило.

— Так и у нас вопрос на четыре слова! Двадцатого мая вы дежурили?

Маленькие глазки охранника, казалось, пробуравили Шмелева насквозь.

— Если что-то пропало, мы за барахло не ответчики, — сказал охранник. — У нас вон даже объявление висит: за оставленные в машине ценные вещи администрация ответственности не несет. Мало ли что!

— Мы по другому вопросу. — Никита просто источал миролюбие. — Вспомните, пожалуйста, не случилось ли в тот день на стоянке или поблизости чего-то, что могло бы вам запомниться?

Никита ловко извлек из кармана красную корочку с золотым тиснением «Пресса» и помахал ею перед лицом охранника. Тот нацепил на переносицу очки, внимательно изучил удостоверение и неожиданно с пафосом произнес:

— Без комментариев!

Саша вытаращила глаза и неприлично фыркнула, настолько комично это прозвучало. Никита, наоборот, слегка раздраженно спросил:

— Чего вы боитесь? Нам ваша стоянка без надобности, и работа ваша без надобности, пусть даже «Хаммер» губернатора спалили или колеса стырили. Я говорю, мы — по другому поводу.

Охранник почесал бритый затылок и поинтересовался:

— А вы, случаем, не по тому жмуру, что из окна выпал?

Саша вспыхнула, подалась вперед, но Никита наступил ей на ногу и смерил грозным взглядом. Она зашипела от боли и злости одновременно, но отступила за его спину, мысленно пообещав припомнить журналисту все его выходки.

— Да-да, из-за жмура. Недавно это случилось, может, вспомните что-то?

Охранник пожал плечами.

— Не я дежурил, сменщик. Я через сутки заступил. Мы по двое суток через двое дежурим.

— А сменщик ничего интересного не рассказывал? Ну, например, машину никто не пытался угнать? Или, может, сигнализация всю ночь орала? Или хулиганил кто?

— Ничего он не рассказывал. Надо, так у него и узнавайте.

— А телефончик не дадите? — с надеждой спросил Никита, но охранник только покачал головой.

— Не дам! Не положено! Выйдет на работу послезавтра, вот и пытайте его сколько влезет, если, конечно, захочет с вами разговаривать.

Тут он снова почесал затылок и неожиданно разоткровенничался:

— Серега — мужик серьезный. Лишний раз рта не раскроет. Ему бы в разведку.

— А вам? — ехидно поинтересовалась Саша. — Можно в разведку?

Охранник глянул на нее недобро, тщательно сложил газетку и вошел в будку, захлопнув за собой дверь. В динамиках резко усилился звук, а мужской голос затянул тоскливо, со слезой:

— Молодец ты! — уныло похвалил Никита. — Теперь он фиг чего сообщит, даже если знает.

— А что я такого сказала? — обиделась Саша. — Кто виноват, что слова из него клещами тянуть надо? Вот если бы денег предложили, тогда бы, наверно, соловьем заливался.

— Ну и предложила бы денег, если лишние есть! — огрызнулся Никита и пожал плечами: — Зачем платить, если можно получить даром? Станешь покупать информацию, без штанов останешься! Принципиально никому не плачу, все — своими мозгами! — и постучал по лбу костяшками пальцев. — Абсолютно все! — и вздохнул. — Черт, упрямый дядька попался! Или сидел, или бывший вояка. Таких хоть к стенке ставь, будут молчать!