– Просто мне кажется, если кто-нибудь из здешних постоянных обитателей был связан с Айрин Боулз, то маловероятно, что при таком развитии событий он в этом сознается.
Он негромко возразил:
– В этой обители друг другу не лгут, мистер Тобин.
– К убийцам это не относится – им придется лгать, – заметил я. – На карту поставлена их жизнь.
– Душа важнее, чем жизнь, – ответил он. – И в этом доме нет убийц, уверяю вас. Ваш убийца где-то там, за этими стенами, мистер Тобин.
– Возможно.
– Когда вы нас получше узнаете, – продолжил он, – вы поймете, откуда у меня такая уверенность.
– Возможно, вы и правы, – согласился я. – Впрочем, есть и еще что-то, о чем бы я хотел вас спросить. Он широко улыбнулся:
– Знаю. О “Частице Востока”?
– Вы опять угадали, – признался я, начиная испытывать легкую досаду. – Вызывает недоумение – как это религиозная община могла сдать помещение в аренду под кафетерий в Гринвич-Виллидже.
– Недоумение? А что в этом особенного?
– Одно с другим не вяжется, – попытался я втолковать. – Молодежь, которая посещает подобные заведения, далека от религии.
– По-моему, – возразил он, – кафетерий вряд ли можно считать рассадником зла. Там нет ни наркотиков, ни проституток, ни азартных игр, нет даже крепких спиртных напитков. Между церковью и кофе конфликта нет и не было, мистер Тобин. Боюсь, что он присутствует только в вашем воображении, забитом штампами.
– Где уж нам уж... – не скрывая раздражения, ответил я. – Конечно, я не дока в вопросах веры...
– Особенно нашей? – Его улыбка стала заметно саркастической. – Как можно разобраться в том, о чем никогда прежде не слышали? О вере, о которой вы не имеете представления? О нашей церкви, расположенной в бывшем складском помещении? В Нижнем Ист-Сайде? Ну что, мистер Тобин, вы по-прежнему уверены, что вам с нами все ясно?
– Здесь все по-другому, – кивнул я. – Не могу в этом не признаться. Я обычный мирянин.
Епископ снова склонил голову набок, и благодаря темным очкам возникло впечатление, будто он пристально разглядывает меня. Задумчиво, скорее для себя, спросил:
– Я, наверное, должен перед вами извиниться?
– Что вы, ничуть, – ответил я, не поняв, о чем он.
– Брат Вильям, – объяснил он, – поведал мне, что, как он думает, вас тревожит совсем другое, никак не связанное с объявленной целью вашего визита. Скажу вам, у него очень зоркий глаз. Хотел бы я, чтобы мой слух не уступал его зрению. В вашем голосе мне послышалась горечь, и я ошибочно принял ее за сожаление – признак недалекого ума – реакцию, к которой уже успел привыкнуть. Но брат Вильям оказался прав, не так ли? То, что я услышал, – это борьба с самим собой, чтобы не высказать того, что накипело на душе?
– Пусть так, – не замедлил я с ответом. – Надеюсь выйти из этой борьбы победителем. Вы были знакомы с Терри Вилфордом до того, как он пришел с предложением взять в аренду ваше прежнее помещение?
Поколебавшись, словно собираясь перевести разговор на другую тему, он все же ответил:
– Нет, это была наша первая встреча. Его привела миссис Джойс Риган, он дружил с ее сыном Эдом.
– Вы сразу приняли идею открыть там кафетерий?
– Нет, не сразу. Даже и не думали сдавать здание в аренду: скорее, искали для него покупателя. Но Терри был весьма настойчив и обещал сразу же освободить помещение, как только найдем желающих приобрести здание, и я в конце концов сдался. – Он улыбнулся, припоминая. – Терри, как личность, производил впечатление, держался запросто, но весьма уверенно. И подкупал своим энтузиазмом.
– И вы попались на эту удочку?
– Да, пожалуй, что так. Не то чтобы я поверил, что в финансовом отношении они не вылетят в трубу в ближайшем будущем, но, как говорят, решил, пусть ребята потешатся немного.
– Сколько вы с них взяли за аренду?
– Мы сошлись на восьмидесяти долларах в месяц, – сказал он.
Для той части города это было дешево, чуть ли не половина того, что с полным правом мог бы запросить епископ Джонсон. Я продолжал допытываться:
– Сколько времени пустовало здание?
– Мы переехали сюда в феврале.
– Полгода назад?
– Вы, кажется, удивлены.
– Молельня на первом этаже выглядит более древней.
– Среди нашей паствы есть мастера на все руки, – объяснил он.
Я продолжал:
– Там внизу на витрине написано: “Американское отделение”. Что – кроме вас, есть еще? Он с улыбкой ответил:
– Нет, боюсь, что нет. Некоторые прихожане слишком оптимистично смотрят на наше будущее. Сам я витрин, разумеется, не видел, но, как я понимаю, те, кто их расписывал.., большие энтузиасты. – Смеясь, он добавил:
– И даже способны заразить и других своим энтузиазмом, как Терри Вилфорд.
– Видно, не всех, – возразил я, вставая с табурета. – Спасибо, что уделили мне время...
– Не за что, – произнес он, тоже вставая, – Не знаю, оказался ли я вам чем-нибудь полезным.
– Я и сам еще не знаю, – признался я.
– А вот с тем, что у вас на душе, – с мягкой улыбкой добавил он, – мы, возможно, помогли бы вам разобраться.
– Вряд ли есть такая необходимость, – возразил я. – Благодарю, но я уж как-нибудь и сам...
– Ни капли не сомневаюсь. И все же если у вас когда-нибудь появится желание излить душу – всегда с радостью к вашим услугам!
Меня покоробило от этих слов – показалось в них что-то обидное и навязчивое. Какое у него право – думать, что полностью успел меня раскусить за столь короткое время? Я напыщенно произнес:
– Премного благодарен. Буду иметь в виду.
– Надеюсь. Не будете ли так добры – обождать минутку, я попрошу брата Вильяма проводить вас.
Он двинулся к двери, но я остановил, сказав:
– В этом нет необходимости. Я сам найду обратную дорогу.
– Из чистой вежливости мы бы предпочли, чтобы вас сопровождали, – дружески произнес он и обернулся, держа руку на дверной ручке. – Не волнуйтесь, мистер Тобин. Он не будет вам докучать.
– Хорошо, – согласился я и повернулся к нему спиной, чего он, конечно, видеть не мог. Он вышел, закрыв за собой дверь, а я снова подошел к окну и посмотрел на парк.
От меня не ускользнуло, как инспектор Донлон, поднявшись со скамейки возле дорожки в этом конце парка, прошел к черному, ничем не примечательному “форду”. Просунув руку в машину, он достал из бардачка пачку сигарет и направился обратно к скамейке, по пути разорвав целлофановую обертку и выбросив ее вместе с фольгой. Дети носились вокруг него, словно чайки вокруг утеса. В мою сторону он вообще не смотрел.
Когда вошел брат Вильям, я спросил:
– Здесь есть черный ход?
– Должен быть, брат мой, – ответил он. – Из-за этого мы сюда и переехали.
– Тогда я хотел бы выйти через него.
– Могу я узнать почему? Я показал на окно:
– Там сидит полицейский, он следит за мной. Я хочу от него отвязаться.
Брат Вильям подошел к окну:
– Где он?
– На скамейке рядом с...
– Донлон!
Я с удивлением уставился на брата Вильяма:
– Вы его знаете?
– Для нас самым приятным в том, что мы сюда перебрались, – ответил он, – стало, пожалуй, то, что наконец-то убрались с территории инспектора Донлона. – Он поглядел на меня. – И вот вы снова притащили его сюда к нам за собой.
– Какие же с ним были проблемы? Я имею в виду по старому адресу.
Брат Вильям стоял, не отводя глаз от окна.
– Неприятный человек, – заметил он. – Непременно должен найти какую-нибудь грязь. Если не найти, так самому придумать.
– Так чем же он занимался?
– Искал грязь, – повторил он. И, покачав головой, добавил:
– До него трудно добраться. Неприступный. – Он отвернулся от окна со словами:
– Пойдемте, я покажу вам другой выход.
Пока мы спускались, я попытался выудить из него подробности того, что же все-таки натворил Донлон, но ничего нового так и не услышал. По его словам, Донлон применил к ним ту же тактику, что и позже к кафетерию: докучал по мелочам, донимал визитами, придирался без видимой цели и непонятно к чему.
Задняя дверь выходила в захламленный переулок, который, судя по всему, выходил на Восточную Девятую улицу. Брат Вильям показал мне дорогу и сказал на прощанье:
– Удачи, брат.
Удачи? В чем? В поисках убийцы Терри Вилфорда? В общении с Донлоном? В борьбе с самим собой? Брат Вильям закрыл дверь прежде, чем я успел уточнить.
Квартира находилась на четвертом этаже, куда я поднялся по грязной лестнице, провонявшей запахом мочи из подвала. Я остановился перед дверью, чтобы отдышаться перед тем, как постучать. Рубашка опять пропиталась потом, а голова начала болеть тупой, изматывающей болью.
После того как я постучал, ждать пришлось довольно долго. Наконец дверь чуть приоткрылась, и сквозь узенькую щелку я смог разглядеть один большой карий глаз на лице выглянувшей девушки. Моргнув, она вопросительно произнесла:
– Да?
Минуло уже одиннадцать часов, но в видневшейся за ней через щель квартире было темно.
