— Я могу взять деньги в офисе, только на это время потребуется. Сегодня я отпустила бухгалтера, без его подписи платежное поручение в банк недействительно. А в сейфе наличности совсем немного. Мы же только-только за евроремонт рассчитались…
— В банке тебе есть смысл снимать деньги, только если мы твердо решим уходить. И то, если сумма окажется значительной, твой муж сразу об этом узнает. У него же наверняка есть свои люди в твоем офисе, так?
— Да, возможно. Главбуха он мне подыскал.
— Вот видишь… И какие деньги ты можешь снять?
— У нас два счета: рублевый и валютный. Основные средства — на валютном. На рублевом сейчас мало.
— А насколько я знаю, крупные суммы в валюте надо заказывать в банке заранее, — вставил Семен.
— А это через главбуха. И тогда ты даже не взойдешь по ступеням этого банка.
— Так что же? У нас совсем нет выхода? — сникла Нина.
— Почему нет? Какой-то выход всегда есть, — усмехнулся я. — В конце концов жизнь дороже всего. Дороже денег и быта. Понадобится, прижмет будем уходить налегке.
— Так мы далеко не уйдем, — твердо сказал Семен. — Я не могу рисковать семьей. И бросить их я не могу. Им не дадут покоя…
— Ну, если тебя убьют, им легче не станет, — возразил я.
— Легче, может, и не станет, — глядя мне в глаза, отрезал он. — Но крыша над головой будет, и они останутся живы.
— Так что же, получается, мы все обречены? Остается только сидеть и ждать, когда с нами расправятся? — воскликнула Нина дрогнувшим голосом.
— Сидеть и ждать нельзя ни в коем случае, — мотнул я головой.
— А что тогда делать?
— Возвращайся на работу. Осторожно собери какие сможешь деньги. Но осторожно. Это главное. Сейчас каждое резкое движение способно повлечь за собой гибель любого из нас, а может, и всех вместе. С этой минуты каждый отвечает только за себя.
— Хорошо, — кивнула Нина после короткого раздумья. — Я попытаюсь.
— Не попытаюсь! — резко прикрикнул я. — Ты не попытаешься, а как ни в чем не бывало вернешься на работу, будешь шутить, если понадобится, и делать то же, что и всегда. И дома веди себя как обычно.
Она смотрела на меня расширенными глазами, словно не узнавая.
— Ты не смотри на меня так… Просто впредь мы не сможем так надежно охранять тебя, как раньше. Но думаю, день-два у тебя в запасе имеется.
— Почему ты так решил?
— Вряд ли твой муж посвятил в свои коварные замыслы большое количество народа. Володя, скорее всего, занимался организацией черной работы. Ему и было поручено твое убийство. Значит, твой муж должен найти ему замену. А это не так просто. Короче, пока собирай деньги, а завтра вечером тебе придется исчезнуть. После этих двух дней возвращаться домой станет уже рискованно. Как и на службу.
— Хорошо, — кивнула Нина. — Я все сделаю. А вы чем займетесь?
— Попробуем достать денег.
— Как, где? — удивилась Нина.
— Подумаем, — не очень уверенно сказал я, хотя не видел пока ни единого шанса. Мы даже рисовать оба не умели.
Нина уехала, а мы остались допивать кофе. Выходить на улицы, где нас, вполне вероятно, уже разыскивали, мы не спешили. Да и подумать было о чем.
— Знаешь, что не идет у меня из головы? — задумчиво спросил Семен, отпивая кофе и глядя в большое окно.
— У меня лично из головы не идут тумаки, которыми меня так усердно с некоторых пор награждают, а что у тебя — не знаю.
— А у меня из головы не идет та квартира, где нас ждали с засадой, протянул он, не обратив внимания на мою шутку.
— И что тебе так не понравилось в той квартире? — насторожился я.
— А чего ты так вскинулся? — усмехнулся Семен. — Самого сомнения, небось, гложат?
— Вообще-то да, есть такое дело… Странная квартира для молодой женщины. Тебе она чем не показалась, скажи?
— Да, скорее всего, тем же, чем и тебе. Судя по паспорту,
Наталья живет там не менее трех лет, по крайней мере прописана. А вид у комнаты какой-то совсем не жилой. Мебели никакой. Диван со свалки, кресло ободранное. Шторы доисторические, истлевшие аж, лампочка на нелепом шнуре. Пыль. Запустение. Пока ты в отключке валялся, я напротив кухни сидел и видел её в открытую дверь. Так там даже стола нет. Пусто. Словно в квартире не то чтобы давно не живут, а вообще никогда не жили. А диван и кресло вроде как с улицы занесли, чтобы было на чем дожидаться.
— А что, похоже на правду. Меня тоже пустота поразила. И ждали нас там уверенно. Почему, интересно? Мы же могли паспорт по почте послать или в почтовый ящик подбросить с деньгами… Или вообще не отдавать, себе прикарманить…
— Наверное, они нас знали лучше, чем мы сами себя.
— Похоже. И к их, и к нашему сожалению. И теперь у нас три трупа за плечами… И как же ты с пистолетом маху-то дал?
— Да я ничего толком не соображал. Башка раскалывалась. Я думал, меня вообще на кусочки разломали.
— Ладно, чего теперь… — примирительно хлопнул меня по плечу Семен. Давай лучше думать, что дальше делать.
— Да что ж, надо пробовать где-то взять бабки. У меня лично в кармане тысяч двести наберется, не больше.
— А у меня и того нет, все своим отдал, — грустно сказал Семен. Тысяч пятьдесят всего оставил. Еда-то дома есть.
Он словно оправдывался передо мной.
— И домой ко мне мы не можем попасть, — вздохнул я. — У меня там кое-какие деньжонки припрятаны. Не Бог весть что, но все же.
— Ладно, давай в машине покумекаем, — приподнялся Семен. — А то мы тут с тобой засиделись, на нас уже официанты косятся. Пить не пьем, только место занимаем.
Я полез в карман, чтобы расплатиться по счету, и вместе с деньгами вытащил мятый листочек бумаги. Хотел было выбросить, но что-то меня остановило. Я развернул его и…
— Семен, — позвал я негромко уже направлявшегося к выходу приятеля.
Он обернулся и, увидев что-то в моем лице, вернулся.
— Мы не можем пойти к нам домой, но мы можем пойти домой к Володе!
— Это как? — удивился Семен.
— Вот, гляди, у меня его адрес есть и телефон, мне сведения по ЦАБу дали.
— Да там наверняка полно милиции!
— А чего им у него дома делать? — резонно возразил я. — Во-первых, его наверняка за жертву держат. Во-вторых, мы же можем сперва позвонить.
— А зачем нам к нему домой идти? И где ключи взять?
— У него наверняка имеются деньги дома. Шеф же оплачивал его услуги, так? А открыть замок — разве для нас проблема? — усмехнулся я. — Или я не опер с Петровки?
— Загребут нас с твоими воровскими навыками.
— Может, они и не понадобятся.
— Нам что же, откроют, по-твоему? Или ты волшебное слово ведаешь?
— А вот увидишь. Есть идея. Может, я и ошибаюсь…
И мы поехали.
По дороге несколько раз пытались звонить по телефону, никто не подходил. Это практически исключало засаду.
Жил Володя — пока не умер — на Снайперской улице, в районе метро «Выхино», в большом девятиэтажном доме, длинном, как электричка. В таких домах обычно почти никто никого не знает: слишком много жильцов, не то что в пятиэтажках. Везло нам сегодня на тихие районы. Дом стоял вроде как на отшибе. С одной стороны к нему примыкала ограда парка, в котором раньше находилась высшая партийная школа, а теперь хрен его знает что. Во дворе ещё остались довольно большие острова парковых деревьев, и далеко за ними, почти скрытые летом из глаз, проглядывало ещё несколько таких же монстров-девятиэтажек. Они здесь смотрелись, как белые океанские лайнеры, заплывшие случайно на эти зеленые острова, да так и оставшиеся навеки, нелепые среди лесной зелени и Дикой природы.
Мы припарковались во дворе и огляделись. Семен сказал уверенно:
— За такой конюшней вести наружное наблюдение не имеет никакого смысла. Во дворе подозрительные машины вроде не стоят. С милицейскими и угрозысковыми номерами тоже. Можно и рискнуть.
Он смотрел на меня. А я мог, что ли, предложить что-то поинтереснее? Не мог. И мы пошли. Вернее, поехали на лифте, где, стараясь не смотреть друг другу в глаза, проверили оружие.
— Если что, старайся стрелять по ногам, — бросил мне Семен.
— Если там милиция, лучше бросай оружие. Только людей зря побьем. Все равно с девятого этажа не уйти. Из нас решето сделают. Или сверху расстреляют, или на выходе продырявят за милую душу.
— Так что же, сдаваться?
— Если там милиция, то да. А что ты предлагаешь — убивать?
— Да нет уж, — мотнул он головой.
Мы вышли из лифта на шестом этаже и долго стояли на лестничной площадке, прислушивались, затаив дыхание, к жизни дома. Постояв так довольно долго, мы медленно, шаг за шагом, поминутно останавливаясь и слушая, пошли вверх по лестнице. Шли мы таким образом очень долго, может быть, столетие или два. Поднявшись на девятый, мы оба с облегчением вздохнули у нужной квартиры: дверь оказалась не стальная, чего мы оба боялись, а обычная. Все остальное было делом техники, которой у нас имелось в достатке.
