— О мисс Микельсфилд, о ком же еще. Ты просто баловень судьбы, раз имеешь такую секретаршу!
— С чего это ты взял?
Генри бросил на него игривый взгляд.
— Ну как же… Ты же холостяк. Держу пари, вы прелестно проводите время вместе…
Кастой выпрямился.
— Минутку, Перминджер! Не люблю трепать языком на подобные темы! Здесь, между прочим, деловая контора, и люди здесь занимаются исключительно работой!
— Так-так-так! Скажи, пожалуйста! Вам в ваших кабинетах только и остается, что флиртовать с секретаршами, пока такие парни, как я, делают за вас всю работу, не имея и минуты свободного времени.
Кастой решил переменить тему разговора.
— Очевидно, ты пришел только затем, чтобы расписать мне прелести моей секретарши?
Лицо Генри моментально помрачнело.
— Нет, конечно, — неохотно произнес он. — Я пришел к тебе, старина, за советом.
Кастой довольно улыбнулся. Такой поворот разговора его вполне устраивал. Усевшись поудобнее, он закурил сигарету.
— Весь к твоим услугам, — сказал он, а в голове мелькнула мысль, не пришел ли Генри занять денег, но тут же вспомнил, что когда Генри нужны деньги, он придерживается иных тем в разговоре. Это его несколько успокоило. Генри нервно потер рука об руку.
— Так вот, — начал он. — Мы поссорились. Я и Сади. Вчера она выставила меня за дверь.
Кастой сочувственно заворчал.
— Славная у тебя жена, — сказал он. Жак часто задумывался над тем, как могла такая красивая девушка, как Сади, влюбиться без памяти в Генри. Он и сам не прочь был бы оказаться на месте Перминджера.
— Славная-то она славная! Но смотри на вещи под необычным углом. Подумать только, она обвинила меня в том, что я имею привычку глазеть на других женщин. Набралась наглости и заявила, что я даже приударяю за некоторыми из них.
Кастой неопределенно пожал плечами.
— И это правда?
Генри отвел взгляд.
— Сказать по правде, она недалека от истины. Но она не должна была иметь об этом ни малейшего представления.
— Кстати, Перминджер, случайно речь идет не о той блондинке, с которой я тебя видел однажды вечером?
Генри нахмурился.
— Что ты имеешь в виду?
— Спокойно, старина, — миролюбиво ответил Кастой. — Не надо горячиться. Я только хотел сказать, что то была не Сади.
Генри отрицательно покачал головой.
— У меня с ней чисто деловые отношения. Она хотела купить одну из наших машин.
— И купила? — ехидно поинтересовался Жак.
Генри пропустил его шпильку мимо ушей.
— Полагаю, — продолжал Кастой, — ты ей пускал пыль в глаза.
— Хватит! Мне нужен совет, а не нравоучения! Я ушел от Сади. Что мне теперь делать?
— Ты ее оставил? — Кастой удивленно приподнял бровь. — В таком случае я посоветовал бы тебе обратиться к психиатру.
— Но я же тебе сказал, что это была ссора. Я просто не мог остаться в квартире.
— И ты оставил ее совершенно одну? — Кастой сожалел, что не знал об этом раньше. Он мог бы воспользоваться случаем и нанести визит Сади.
— Я хочу, чтобы ты пошевелил мозгами и дал хороший совет.
Кастой снова пожал плечами.
— Нет ничего проще. Вернись домой, обними ее за плечи и с покаянным видом скажи, что ты болван, что, кстати, соответствует истине, но очень ее любишь. И все будет о’кей.
Генри пристально посмотрел на него.
— Ты действительно так считаешь? Господи, как бы я желал, чтобы так и было!
Кастону стало скучно.
— Разумеется, так и будет, — он встал. — Мчись домой и сделай то, о чем я говорил. Ручаюсь, она уже сожалеет о своем вчерашнем поступке.
Генри радостно вскочил на ноги.
— Бегу! Это чертовски мило с твоей стороны. Надеюсь, когда-нибудь я отплачу тебе той же монетой…
— Давай, давай, — Жак подтолкнул Генри к двери. — Вот увидишь, все уладится. И не забудь поцеловать ее от меня.
Он посмотрел вслед Генри и, вздохнув, вернулся в кабинет.
9 часов 45 минут утра. 6 июля
Равен, сидя на кровати, смотрел на трех верзил, переминавшихся с ноги на ногу у стены. Лефти, Маленький Джо и Молти поверили Равену и решили следовать за ним до конца. Пока что они прозябали в нищете. Но они не осуждали за это своего босса. По отношению к ним он был честен. Предложил быть его помощниками, и они согласились. По крайней мере, до сих пор не голодали. Порой они проводили кое-какие операции, не согласующиеся с уголовным кодексом, но жизнь оставалась нищенской, правда, беден был и сам Равен. Но они терпеливо сносили лишения, продолжая верить ему.
Сейчас наступил наконец тот момент, когда он может сказать, что оправдал их доверие. Он отдавал отчет, что они из себя представляют. В настоящий момент у них не осталось ничего человечного. Единственное, что их интересовало, — это деньги. Но ни один из них не мог добыть их самостоятельно, без его таланта организатора. Что ж, наступило время вознаградить их за терпение и преданность.
Равен окинул взглядом сообщников, наслаждаясь предстоящим триумфом.
— Итак, парни, — начал он, — я вызвал вас потому, что ситуация изменилась. У меня есть для вас приятные новости. Когда-то я говорил вам, что мы заберемся на самую вершину. Помните?
Трио у стены беспокойно зашевелилось, продолжая тем не менее внимательно слушать. Глаза их были жесткие, а челюсти беспрерывно двигались, пережевывая резинку.
— Вернувшись в родные края, я хотел работать в паре с Мендеттой. Но он обманул меня, мерзавец! И я поклялся ему отомстить. Вы верили в меня и долго ждали. Не ворчали, исправно выполняя мои приказания. И вот ваше терпение вознаграждено!
Троица хранила молчание, ожидая, что он скажет дальше.
— Мендетта был защищен, — продолжал Равен, говоря подчеркнуто в прошедшем времени. — Пока он был жив, развернуться было нельзя. Теперь, когда он мертв, мы спокойно можем взять все в свои руки.
Троица вновь зашевелилась, выражая готовность выполнить любой приказ.
— Я уже встретился с Грентомом. Он не будет устраивать историй. Через день-два у меня появятся деньги. Мы берем дело в свои руки и кардинально реорганизуем. Я буду по-прежнему руководить вами, а вам останется лишь выполнять мои приказы. Скоро у вас появится достаточно зеленых бумажек.
Молти, маленький итальянец, с жесткой линией рта и черными, налитыми кровью глазами, качнулся от стены.
— Ты много раз говорил нам, босс, что станешь когда-нибудь во главе дела, и вот это произошло. Но почему ты не приказал убрать Менделу кому-нибудь из нас?
Равен укоризненно покачал головой.
— А кто тебе сказал, что его убил я?
Трио обменялось веселыми улыбками.
Равен встал.
— Подождите, парни. Сейчас я переговорю с Грентомом и выясню, сколько будет получать каждый из вас.
Он вышел, оставив их в своей комнате.
10 часов 30 минут утра. 6 июля
Дежурный полицейский, покусывая авторучку, с неприязнью смотрел на Джека. Он всегда недолюбливал журналистов, вечно появляющихся в самый неподходящий момент и изводивших полицейских каверзными вопросами. Насколько было известно Джексону, Джек в этом отношении не был исключением. По мнению Джексона, у этого репортера был особый талант делать себя совершенно невыносимым. Джек же, которому до сих пор не удалось собрать мало-мальски серьезный материал для криминальной колонки, кроме разве что нескольких мелких правонарушений, тоже пребывал в скверном расположении духа. Ему хотелось поскорее освободиться, чтобы вплотную взяться за дело Мендетты.
Польсен, правда, приказал не совать нос в дела этого гангстера, но кто же станет слушать этого старого хрыча. Хотя ему и грозит увольнение за строптивость, Джек обязательно раскопает тайну похищения сестры Флетчера. Он отдавал себе отчет, что он достаточно хороший репортер и без куска хлеба не останется. Не эта газета, так другая, какая разница. Сейчас же его раздражало множество мелких заурядных происшествий, о которых необходимо дать репортаже в газету.
Вот уже час он торчал в главном полицейском комиссариате города, ожидая утренних отчетов из районных участков. После этого он нарисует общую картину состояния преступности и даст материал. Конечно же, не на первую полосу, а где-нибудь на третьей странице одну-две колонки. Но и из-за этого дело сестры Флетчера будет дожидаться вечера.
Джексон тяжело вздохнул.
— Мне право жаль, что мы даем так мало информации. Смотреть противно, как ты здесь бездельничаешь. Почему бы не прогуляться по свежему воздуху, пока обработают информацию?
Джек положил ноги на деревянную скамейку и закрыл глаза.
— Оставь меня в покое, — буркнул он. — Ты мне тоже изрядно надоел, но мне платят деньги за протирание штанов на ваших скамейках, так что прибереги свои шутки для других.
