Снова понятые засвидетельствовали находку, и доктор Буров подметил, что студентка-дворничиха Алла, уже без особого интереса выполняла свои обязанности. Она устала — ведь обыск продолжался третий час и ему не видно было ни конца, ни края…
Капитан Стороженко сразу же передал орденские знаки профессору Полянскому, и Илья Филиппович, водрузив на нос очки в массивной оправе, принялся рассказывать:
— Вообще-то орден Святой Анны появился в России из Голштинии. Он был учрежден в 1735 году голштейн-готторпским герцогом Карлом Фридрихом в память скончавшейся в конце двадцатых годов того же восемнадцатого столетия его супруги Анны Петровны, дочери Петра Великого. В России же этим орденом стали награждать с 1742 года, когда сын Карла Фридриха Карл Петр Ульрих был объявлен наследником российского престола. Первыми кавалерами ордена в России стали четыре камергера: Воронцов, Разумовский и братья Александр Иванович и Петр Иванович Шуваловы.
…Профессор истории продолжал свою лекцию, но Буров его уже не слышал, голос адвоката Плевако из девятнадцатого века заполнил его сознание…
— …От свидетелей вы знаете, что он — не дисконтер, что он, учитывая векселя Попову, учитывал лишь по приязни, не скидывая ни рубля. Вы знаете от Петрова, что, едва Мазурин узнал, что Шпейер обманом выманил у Еремеева вексель, как он уничтожил вексель и даже не искал вперед данных две с половиной тысячи рублей…
…Мазурин невольно улыбнулся — слушать оправдательную речь всегда приятно. Он даже начал отбивать пальцем левой руки какой-то бравурный победный марш на перилах перегородки, отделявшей его от общего зала. Но потом перестал слушать Плевако, углубившись в свои воспоминания.
Надо сказать, что семейством графа Петра Ивановича Шувалова Мазурин интересовался довольно-таки давно. Еще бы! Ведь он знал, что в «красном углу», на каминной доске московского особняка Шуваловых, хранился целый «иконостас» драгоценных орденов. И к этому-то особняку, находившемуся на Большой Никитской улице, он и искал подходы в конце 1868 года.
Поначалу он сделал ставку на лакея Ферапонта из графского дома, но тот оказался такой продувной бестией, что выманил у Мазурина задаток, напился как свинья и в тот же день утонул в Москве-реке. Правда, Мазурин успел вытянуть из него сведения о внутреннем расположении комнат дома и даже начертил что-то наподобие плана, указав на нем, как лучше и быстрее пройти к месту хранения семейных реликвий. Узнал он от Ферапонта и всю историю наград, полученных членами этой фамилии в разные годы.
Граф Петр Иванович Шувалов, меньший брат графа Александра Ивановича, служил камер-пажом при высочайшем дворе в самые последние годы царствования Петра Великого. Потом он был камер-юнкером при великой княжне Елизавете Петровне, чем, конечно же, был обязан своей супруге Мавре Егоровне, пользовавшейся особым расположением царственной особы. Поскольку в 1741 году Шувалов принимал самое деятельное участие в доставлении престола цесаревне, то он был тут же произведен в действительные камергеры, подпоручики лейб-кампании и генерал-майоры. Вслед за этим Шувалов получил два ордена — Святой Анны и Святого Александра Невского.
Младший Шувалов никогда не довольствовался тем, что имел. К 1748 году, например, он являлся генерал-адъютантом, получил дворянство, значительные земельные наделы в Лифляндии. Но ему все было мало. Он чертовски ревновал фортуну, благосклонную к некоему выскочке Никите Бекетову, который по выпуску из Кадетского корпуса в один год благодаря своей красивой внешности был произведен в полковники и поступил в генерал-адъюнкты к могущественному графу Разумовскому.
Втершись в доверие к неопытному в житейских делах Бекетову, Петр Иванович рекомендовал ему пользоваться мазью для утренних и вечерних притираний. В результате лицо Бекетова превратилось в сплошную маску из-за воспалившейся угревой сыпи. Тут же графиня Мавра Егоровна присоветовала императрице удалить Бекетова от двора, как человека легкого поведения, подцепившего дурную болезнь…
Ха-ха-ха! Определенно Мазурину нравился этот Петр Иванович, делавший карьеру не на полях сражений, а интригуя при императорском дворе.
Правда, впоследствии он несколько исправился. В 1756 году, став конференц-министром, директором монетного двора и управляющим артиллерийской канцелярии, он улучшил боевые свойства некоторых орудий и даже изобрел первую гаубицу для стрельбы разными боеприпасами, от ядер до картечи. И все же ордена он продолжал получать исправно. Например, орден Святого Андрея Первозванного получил благодаря личному участию в небезызвестном деле устранения претендента на престол Иоанна Антоновича…
Графиня Мавра Егоровна почила в бозе в июне 1759 года. Сам же граф Петр Иванович скончался в январе 1762 года. Тогда же его гробницу украсил маршальский жезл.
Сын Шуваловых Андрей Петрович заслужил четыре высших ордена и скончался в чине действительного тайного советника в апреле 1789 года. Он оставил после себя двух сыновей и двух дочерей.
Один из внуков Петра Ивановича, Павел Андреевич, стал полной противоположностью своему деду. Он честно воевал под началом Суворова, командовал стрелками во время сражения при Сент-Готарде, где и был тяжело ранен, отличился в Отечественной войне 1812 года, лично сопровождал Наполеона на остров Эльбу. Однако орденов он выслужил куда меньше своего деда-прохиндея. Умер внук скоропостижно в 1823 году.
И все же Мазурина в данном случае больше интересовали внучки Петра Ивановича. Одна из них вышла замуж за князя Голицына, другая — за князя Дидрихштейна. Именно их дети унаследовали большинство наград предков по материнской линии. Но до них Мазурину было не добраться, поскольку все эти ценности давно хранились где-то далеко от России. Оставалось одно — обчистить дом Шуваловых в Москве. И сделать сие должны были братья Урусовы, руководившие всей воровской братией в Белокаменной. Они были кое-чем обязаны Мазурину и потому не могли отказаться от его предложения.
О том, как они справились с поставленной задачей, Мазурин узнал, когда вернулся из очень важной поездки. Вот что ему поведал Матюшка Урусов, старший из братьев:
— Барин! Придется тебе накинуть четвертной — братка угорел вусмерть… Понадеялись мы на пожар с браткой. Ведь оно как бывает? Подожжешь хибару, она и полыхнет. Хозяева первым делом тащут из огня самое дорогое, что есть в доме, — спасают, стало быть. Так мы и с графским домом сделали. Петрушка — братка мой — подпалил дом с правого угла, а я, само собой, с левого — это для того, чтобы не сразу могли погасить. Тут же в доме суета началась, как только дымком потянуло. Окна, двери все пораспахивали настежь, а нам только этого и надобно. Мы с Петрушкой в дом проникли под видом добровольных помощников. Быстро отыскали хозяйские хоромы по твоей указке, но несколько припозднились. В том помещении уже находились графские люди. Они нас с браткой заподозрили и давай руки вязать. А я этого не люблю! Пришлось нам обороняться. Петрушка хромого дворецкого сразу пришиб, но и сам от кистеня не уберегся. Тут уж я разозлился и так расшвырял пятерых, что они вряд ли теперь подымутся. Только-только я успел схватить с каминной доски наиболее ценные вещи, как потолок затрещал и стал рушиться. Пришлось мне удирать без оглядки, так что и Петрушку в огне оставил. Его, сердешного, даже пожарники не смогли спасти, когда приехали… Судьба! Так что гони, барин, четвертной на помин души братки моего Петрушки!..
Двадцать пять рублей ассигнациями Мазурин выдал Матюшке тут же, и он, будучи честным вором, выложил перед ним звезду и крест ордена Святой Анны. Дело и здесь выгорело!..
…После моего возвращения из Ельца я встретился с Телегиным и обстоятельно обсказал ему то, что там со мной приключилось. Иван Николаевич остался недоволен результатами моей поездки, но мне на это было наплевать. Я все чаще и чаще стал подумывать о том, что пора наконец-то выйти из-под его опеки и начать свое дело. А тут еще и удобный случай подвалил.
Через курьера, проводника международного поезда Брюссель — Москва, мне передали просьбу французских друзей добыть для их богатенького клиента советские ордена, чем больше, тем лучше. Разумеется, я ничего не сказал об этом «спецзаказе» Телегину. Перебьется! А то ведь опять моими руками начнет каштаны из огня таскать.
Ко времени поступления заказа я имел неплохую наводку на квартиру одного отставного генерала, обладавшего большим количеством орденов и медалей. Эту квартиру мне отдал мой напарник Влад по кличке Струг. Он прибился ко мне после отсидки — мотал срок в Красноярском крае за квартирные кражи. Взял я его только потому, что к тому времени лишился своего постоянного напарника Витьки-Шприца, убитого по дури в Татарстане. Да и потом, этот Струг неплохо брал квартиры. Право же, у него было чему поучиться даже мне!
