- Должны быть, - с трудом сдерживая улыбку, сказал Валентин.
- Значит, в больницу идти надо, архив смотреть, - взмахнул рукой Рафик.
В узловой больнице провозились допоздна: то не было главврача, то ушла медрегистратор, ведающая архивом, потом оказалось, что исчез журнал регистрации больных за нужный год. Наконец отыскали этот журнал, стали смотреть регистрацию за интересующие их сутки - 19 августа 196... года. Рафик оказался прав: в этот день одновременно поступило пять человек: трое с ушибами, двое со скрытыми переломами конечностей - пассажиры потерпевшего аварию поезда. Однако мальчика Миши среди них не оказалось. И вообще в тот день дети в больницу не поступали. Валентин уже пал духом, но потом ему пришла мысль просмотреть записи за следующие сутки и - удача! есть мальчик Миша шести с половиной лет из города Приморска. Фамилия Нагорный, отчество и домашний адрес не указаны. И о матери - ни слова. А ведь, если воспоминания условного Михайлова верны, с ним в то время была его мать.
- Значит, мама не пострадала, - заключил Рафик. - А домашний адрес в истории болезни найдем.
Но истории болезни Михаила Нагорного в архиве не оказалось.
- Не надо волноваться, - успокаивал Рафик. - Фамилию теперь знаем. Год рождения, город, где родился, известны. Запросите ЗАГС, паспортный стол, полную биографию получите.
- Вы оптимист, Рафик, - невесело улыбнулся Валентин. - Не так-то просто найти человека, который потерял самого себя.
- Значит, в Приморск ехать надо, родственников, соседей, товарищей искать.
- Да уж придется, - согласился Валентин.
В четырнадцать часов к гостинице, где остановился Валентин, должна была прийти дежурная машина, чтобы отвезти его на вертолетную станцию. Но в начале первого в гостиничный номер заглянул Рафик Пирумян. Неуверенно потоптавшись в прихожей, он спросил разрешения войти.
- Ты уже вошел, - рассмеялся Валентин, но, увидев, что Рафик ставит на низкий гостиничный столик бутылку вина, нахмурился. - А вот это уже лишнее. Убери.
Рафик сосредоточенно глядя перед собой, опустился в кресло и вдруг ударил себя ладонью по лбу.
- Вот что убрать надо! Голову эту глупую. Не думала она вчера!
- О чем она должна была думать вчера? - насторожился Валентин.
- С какой болезнью поступил мальчик Миша в узловую больницу?
- Ушибы головы, плеч, нервное потрясение.
- Ушибы - пфе! Каждая бабушка лечит ушибы. Нервное потрясение - вот что доктора должны лечить. А нервное отделение в узловой больнице было? Не было такого отделения в узловой больнице!
- Думаешь, его перевели в другую больницу?
- Зачем думать? Уже знаю - в городскую больницу его перевели.
- История болезни сохранилась? - не скрывая нетерпения спросил Валентин.
- Найдут. Уже ищут! Но я кое-что получше нашел - женщину, которая помнит мальчика Мишу.
- Что за женщина? - удивился и вместе с тем обрадовался Валентин.
- Старая женщина, армянка. Она тогда санитаркой в нервном отделении работала. Сейчас уже на пенсии.
- Ты с ней виделся, разговаривал?
- От нее пришел. Она рядом с больницей живет, здесь недалеко. Если хотите, поведу к ней. Но вы ее не поймете - она по-русски совсем плохо говорит.
- Она помнит Мишу? Столько лет прошло, - усомнился Валентин.
- Помнит. Говорит: красивый мальчик был, только худенький, слабый и совсем не разговаривал. Потому что нервное потрясение. Эта женщина, очень добрая, привязалась к мальчику: ухаживала за ним, фрукты, печенье ему приносила. Он тоже, когда поправляться стал, привязался к ней. Тетушкой Гоар называл - ее Гоар Аракелянц зовут. А потом за ним родная тетя приехала.
- А мать? У него была мать?
- Тетушка Гоар говорит - была. Вместе с Мишей в поезде ехала. Но она не пострадала. Два-три раза приходила к нему в больницу, а потом уехала. Деньги тетушке Гоар дала, чтобы та лучше за Мишей смотрела, обещала прислать еще, но не прислала. А потом его родная тетя из Приморска приехала, забрала Мишу.
- А мать не приезжала?
- Не приезжала. Странно, да? Но о маме нельзя плохо говорить. Мама это мама! Тетушка Гоар говорит: молодая, красивая была, с одним мужем разошлась, за другого еще не вышла. Может, судьбу свою устраивала.
- Тетушка Гоар помнит такие детали?
- Она с Мишиной тетей очень подружилась. Говорит, совсем другая женщина, чем ее сестра была: серьезная, уважительная к старшим. Она тетушку Гоар за заботу о племяннике очень благодарила, к себе в Приморск в гости приглашала. Тетушка Гоар один раз ездила к ней, очень хорошо принимали. Потом каждый год поздравляли друг друга с праздниками.
- Тетушка Гоар помнит фамилию Мишиной тети?
- У нее даже адрес в старой тетрадке записан. Вот я переписал. Рафик достал из кармана цветастой рубашки квадратик бумаги: - Приморск, Баркасный переулок, 9, Шевчук Дарья Андреевна.
Это была удача!
Валентин решил, что в Приморске он все узнает за каких-то полдня. Но не тут-то было.
Михаил Нагорный не значился уроженцем Приморска, его тетя - Дарья Андреевна Шевчук умерла двенадцать лет назад, всего на полгода пережив мужа. Своих детей у Шевчуков не было. Дом номер девять в Баркасном переулке снесли вместе с четырьмя соседними домами, а на их месте построили кинотеатр.
- Ничего не вечно под луной, - прокомментировал эти факты начальник городского угрозыска - молодцеватый подтянутый майор. - В какой период, по вашим сведениям, Михаил Нагорный жил в Приморске?.. Что ж, будем искать людей, знавших его в ту пору. Но заранее предупреждаю: на исчерпывающую информацию не рассчитывайте. Город наш курортный - порт невелик, сухой док, домостроительный комбинат, автотранспортное предприятие, завод безалкогольных напитков. Ну, естественно, санатории, дома отдыха, пансионаты, организации торговли, бытового обслуживания. Но это объекты сезонного действия: уже в октябре добрая половина из них закрывается. Так что особых перспектив у молодых людей, оканчивающих общеобразовательные школы, здесь нет. После армии многие ребята оседают в других городах, поступают в торгфлот, вербуются на большие стройки. Это я о сверстниках Нагорного речь веду.
- Но кто-то из его товарищей, соседей все же остался здесь? Валентин с надеждой посмотрел на майора.
- Выясним.
11
ИЗ ОБЪЯСНЕНИЙ ЖИТЕЛЕЙ ПРИМОРСКА ПО ПОВОДУ УТОЧНЕНИЯ ЛИЧНОСТИ
МИХАИЛА АЛЕКСЕЕВИЧА НАГОРНОГО (МИХАИЛА МИХАЙЛОВИЧА МИХАЙЛОВА).
ТОМЧУК - ВРАЧ. Я узнала Михаила Нагорного по фотографии, которую мне показал майор милиции Ляшенко. Миша очень изменился - много лет прошло, но узнать его можно. В детском и подростковом возрасте Миша дружил с моим сыном Юрой, часто бывал у нас. Он был хорошим мальчиком. Ну, конечно, не без того, чтобы не пошалить. Они с Юрой большие выдумщики были: то в пиратов играли, то в мушкетеров... Как-то, расшалившись у нас дома, Миша разбил вазу. Очень расстроился, сказал, что купит такую же. Я не придала значения его словам - где мальчику деньги взять? Но через некоторое время он принес точно такую вазу. Оказалось, что он чуть ли не месяц демонстрировал иностранным туристам свое искусство нырять за монетами. Это очень опасно и категорически запрещено - нырять около теплоходов. Но он пошел на это, чтобы загладить свою вину. Да, у него был решительный характер. Вы, верно, будете беседовать с владельцем дома номер пятнадцать Швыденко - бывшим завскладом. Он вам всякие гадости про Мишу наговорит. Кляузный человек, при гитлеровцах здесь оставался, спекулировал, ловчил. Миша его иначе чем фашистом не называл. Так вот, этот Швыденко как-то обвинил Мишу в том, что тот поджог сарай, где Швыденко самодельное вино для продажи держал... Ерунда какая! Не мог Миша этого сделать. Он был собранный, целеустремленный. Спортом, техникой увлекался: мог починить пылесос, швейную машину, даже телевизор. Разумеется, когда подрос. Юра в нем души не чаял. Но потом разошлись их пути: Миша на слесаря выучился, Юра в мореходное училище поступил. Сейчас Юра уже помощник капитана большого сухогруза, в загранку, как здесь говорят, ходит... Нет, с Мишей он не переписывался: Юра - не любитель писать. Он и мне месяцами не пишет, только радиограммы шлет...
ШВЫДЕНКО - ПЕНСИОНЕР. Михаил Нагорный был хулиган и босяк, как все мальчишки с Баркасного переулка. Но он отличался от своих дружков тем, что на вид приглаженный, тихонький был, а свои подлости исподтишка делал. Пройдет бывало мимо и с эдакой вежливой улыбочкой прямо мне в лицо оскорбления наносит. Я эти оскорбления не заслуживал, поскольку в сотрудничестве с оккупантами замечен не был, о чем имею справку. А вот Мишка со своими дружками постоянно костры разжигали в Сухом овраге, с непонятной целью, о чем я неоднократно сообщал участковому, но он мер не принимал. Попустительство это привело к тому, что Мишка впоследствии мой сарай с имуществом спалил, который, правда, на складской территории находился, но был лично мной построен и мне принадлежал. По этому поводу я три года справедливости добивался, но так и не добился, потому что у Мишкиного дяди, Петра Шевчука, большие связи имелись, и это дело замяли. В результате Михаил Нагорный распоясался настолько, что со временем в городском парке человека убил... Какие у меня факты? Это, извините, у милиции должны быть факты, а мое дело - заявить...
