Уолтер окликнул ее и махнул в знак приветствия, а она снова радостно засмеялась и махнула в ответ. Ветер донес ее голос, и Уолтер застыл на месте, жарко дыша мне в лицо.
- Вот что, Дункан, я пошел. Встречусь с ней. Больше не в силах выносить ожидания. Боже милостивый, почему человек должен так мучиться до встречи с женщиной?
- Неужели тебе раньше не приходилось страдать из-за них?
- Так - никогда! - искренне воскликнул он. - Обычно они сами падали к моим ногам. Но ведь я не изменился, не так ли? Ведь во мне не появилось ничего отвратительного?
Я хотел было открыть ему правду про девушку, но вместо этого рассмеялся.
- Ты точно такой же, как всегда. Я не удивлюсь, если узнаю, что и она умирает от желания пойти на свидание с тобой. Скажу тебе... с той поры, как ты тут появился... она никогда не проводила столько времени вне особняка.
Его глаза вспыхнули, как у мальчишки.
- Ты в самом деле так думаешь, Дунк?
- В самом деле. Уверяю тебя. Похоже, она увлечена тобой, так что теперь все зависит только от тебя одного.
Крючок был заброшен грубо и бесцеремонно, но он уже не мог сорваться с него. Уолтер пустился в долгие откровения:
- Наконец-то я нашел то, что искал всю жизнь, Дункан. Я просто схожу с ума по этой девочке. Господи, я женюсь на ней, чего бы мне ни стоило.
- Только не торопись, не испорть все, Уолтер. Обещаю тебе, завтра же я вас познакомлю.
Он был настолько серьезен, что это граничило с напыщенностью. Сомневаюсь, чтобы ночью он сомкнул глаза. Задолго до завтрака он уже ждал меня на террасе. Ели мы в молчании, и каждая минута, вероятно, казалась ему вечностью. Он постоянно поворачивался, бросая взгляды в сторону живой изгороди, и я заметил, как он обеспокоен тем, что она все еще не появлялась в окне.
В уголках его глаз прорезались морщинки.
- Где она, Дунк? - заволновался он. - Ей уже пора бы показаться, не так ли?
- Понятия не имею, - беззаботно ответил я. - Странно, конечно. О, минуту. - Я позвонил в колокольчик, стоящий на столе, и в дверях показалась моя экономка. - Вы видели кого-нибудь из Вогнов, Марта? - спросил я.
Она торжественно кивнула.
- О да, сэр. Они уехали рано утром. Возвратились в город.
Уолтер повернулся ко мне.
- Черт!
- Что ж, рано или поздно она вернется на виллу, - заверил я его.
- Проклятие, Дунк! Дело не в этом! - Вскочив, он швырнул салфетку на стул. - Неужели ты не понимаешь, что я люблю эту девушку? И я не могу ждать, пока она вернется!
Его лицо пылало раздражением. Его переполнял не столько гнев, сколько дикое томление по девушке. Я едва сдержал улыбку. Получилось! Все получилось, как я и задумал. Уолтер Харрисон влюбился так страстно и искренне, что не мог держать себя в руках. Я был готов даже испытать сочувствие к нему, не спроси я его в тот момент:
- Уолтер, я предупреждал, что очень плохо знаю ее. А тебе не приходило в голову, что она замужем?
Он ответил мне с гнусной ухмылкой:
- Значит, она разведется, пусть даже мне придется разорвать этого типа на куски. Никаких преград, Дункан. Она достанется мне - и это будет мое последнее дело на земле!
Он вылетел из комнаты, и я услышал, как взревел мотор его автомобиля. И только тогда я позволил себе рассмеяться.
Я вернулся в Нью-Йорк и через неделю получил информацию от своих людей, что Уолтер поглощен бесплодными поисками. Он пустил в ход все средства, какие были в его распоряжении, но так и не смог найти незнакомку. Я дал ему помучиться семь дней, ровно семь дней. Видите ли, на седьмой день приходилась годовщина того дня, когда я познакомил его с Адрианной. Я никогда не забывал этот день. И кем бы Уолтер ни был сегодня, он его тоже не забудет.
Когда я позвонил ему, меня удивил его изменившийся голос. Он был тихим и глухим. Мы обменялись обычными любезностями, а потом я спросил:
- Уолтер, так ты нашел Эвелин?
Он долго молчал, прежде чем ответить.
- Нет. Она исчезла с концами.
- Ну, я бы этого не сказал, - бросил я.
Сначала он не мог собраться с мыслями. Он онемел, когда перед ним вновь забрезжила надежда.
- Ты... ты хочешь сказать, что знаешь, где она?
- Конечно.
- Где? Молю тебя, Дунк... где она? - В какую-то долю секунды он вернулся к жизни. В нем снова кипела энергия и жажда действия, и он настойчиво требовал, чтобы я тут же все выложил.
Засмеявшись, я сказал, что, если он позволит вставить мне хоть слово, я попробую. Он настороженно замолчал.
- Она недалеко отсюда, Уолтер, в небольшом отеле на Пятой авеню. - Я назвал ему адрес и не успел попрощаться, как он швырнул трубку на стол. Он так спешил, что даже не положил ее на рычаг...
* * *
Замолчав, Дункан осушил свой бокал и сокрушенно уставился в него. Инспектор кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание и, преисполненный любопытства, спросил:
- Так он нашел ее?
- О да, нашел. Несмотря на все препятствия, он буквально ворвался к ней, чуть не сбив с ног.
На этот раз инспектор не мог сдержать нетерпения:
- Так-так, продолжайте!
Дункан сделал знак официанту и поднял полный бокал, словно желая произнести тост. Инспектор последовал его примеру. Дункан мягко улыбнулся.
- Увидев его, она радостно засмеялась и махнула ему. Через час Уолтер Харрисон покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна в ее отеле.
Инспектор напрягся, пытаясь переварить рассказанное. Кресло скрипнуло. Он наклонился ко мне, и его лоб прорезали глубокие морщины.
- Но что случилось? Кто она такая? Черт побери, Дункан...
Дункан перевел дыхание и одним глотком допил бокал.
- У Эвелин Вогн - неизлечимое слабоумие, - сказал он. - Она обладала божественной красотой и рассудком двухлетнего ребенка. Она всегда была ухожена и прекрасно одета, так что не могла не привлекать к себе внимания. Но единственное, что она смогла усвоить, - это махать рукой. Делать "пока-пока"...
Встань и умри!
Я лежал на спине в зарослях кустарников и смотрел, как три грифа описывают плавные круги над хребтом. Толковые птички, подумал я. Они-то в любом случае свое получат.
Троица качалась на потоках теплого воздуха, которые поднимали их до края хребта, и они, не теряя строя, стремительно пикировали вниз, успев мгновенно выбрать место посадки на поле боя. Они увидели меня, и, когда я махнул им, они заложили вираж и стали ходить по кругу, ожидая завершения операции "Вниз по лестнице".
Глядя на них, я улыбнулся, в голове мелькнуло, что мы могли бы поучиться друг у друга. В свое время и я закладывал крутые виражи над тихоокеанским побережьем, куда мне предстояло десантироваться.
Но тогда все было по-другому. Мы были благородны, юны, нас переполняли высокие чувства. Шла война, для убийств были веские основания, и порой спускать курок было даже забавно, чтобы потом в кругу друзей по десанту хвастаться послужным списком, вспоминать треск очередей и клубы дыма. И лишь много времени спустя до тебя дошла полная чушь и глупость всего, что ты делал.
А теперь смерть таилась рядом, за близрастущими деревьями и под валунами. И подлинные плоды победы достанутся грифам, которые кружат в терпеливом ожидании в небе и зорко следят за нами.
Слева от меня раздалось металлическое щелканье затвора, загоняющего гильзу в патронник. Цикады, как по команде, перестали верещать, и я, перевернувшись на живот, вжался в землю, вглядываясь в проемы между переплетением ветвей.
Я понимал, что разубедить их мне не удастся, доводы здравого смысла не для них. Чужаки и животные были явлениями одного порядка, а понятие честной игры считалось сущей глупостью, главным было загнать жертву в тупик. Мне вспомнились вдруг классические строки из книги "Скотный двор": "Все животные равны между собой, но некоторые более равны, чем другие". Я снова усмехнулся и подумал, что для стервятников все мы равны.
Пятно, с которого я уже несколько минут не спускал глаз, шевельнулось, и я понял, что это явно не лишайник. Прошла еще минута, и я увидел длинный ствол ружья. Он торчал по другую сторону. Значит, они еще меня не обнаружили. Они ждали шороха, шевеления, малейшего звука, и все ружья, которых я пока не видел, развернутся в ту сторону и дадут залп. Они знали, что при мне кольт 45-го калибра и не меньше пары обойм. Но это несущественно. У них были ружья. И они могли держаться на дистанции.
Я прикинул, что, по сути, они не представляют расстояния, на котором 45-й калибр может вести прицельный огонь, за что и поплатятся. Они не учитывают траектории навесного огня. А когда тебе приходится три долгие недели, пока на паршивый тихоокеанский островок высадится спасательная экспедиция, питаться лишь за счет птичек, которых ты сшибал своим 45-м, тут волей-неволей научишься рассчитывать траекторию.
Я навел ствол чуть выше сплетения ветвей и прицелился. Цель была отчетливо видна и ни о чем не подозревала. Я нажал на курок, и окрестные склоны огласились отчаянным воплем: цель вопила, ругалась и орала что-то вроде "Санитара ко мне!".
