— Луковин говорил вам, что о его приезде знают в городе?
— Да, он был в курсе этого.
— А не говорил, через кого?
— Однажды Луковин пожаловался, что какой-то Свиридов плохо снабжает его информацией.
— Так. Кузовлева имела с Луковиным какие-либо отношения?
— Она была его любовницей.
— Скажите, а Елизов не появлялся у вас?
— Елизов? — брови Ведерниковой сошлись у переносицы. — Но его ведь нет в уезде?
Боровков с Трегубовым переглянулись.
— Кто еще к вам приходил?
— Егор Сопин. По-моему, он правая рука Демьяна Прокопьевича. Еще Владислав Корецкий, Корней Зубов… Они у меня вместе гуляли раза три.
— Ксения Семеновна, а что общего было у Луковина с Савичевым и Капустиным?
— Про Савичева он мало говорил. Только когда сообщили, что тот убит, перекрестился и сказал: «Царство ему небесное». А Капустина Демьян Прокопьевич грозился сжить со света.
— Почему?
— Я так поняла: он встал в чем-то на пути.
— Когда Луковин обещал прийти к вам?
Ведерникова опять уткнулась в платок.
— Я не знаю, я ничего не знаю.
— Ну, ну, нельзя же так распускаться, — поморщился Василевский. — Вам теперь надо подумать и о себе.
— Я скажу, — вскинулась Ведерникова. — Демьян Прокопьевич должен быть завтра вечером.
Заметив знак Боровкова, следователь сказал:
— Ксения Семеновна, вам надо отдохнуть, успокоиться. Потом продолжим… разговор.
Корнеев не был избалован жизнью. Пятнадцати лет он ушел в партизанский отряд, действовавший в горнотаежной части Урала. А когда пришла Красная Армия, вступил в нее, проделал боевой путь до Читы. Там в схватке с семеновцами был ранен в грудь и направлен в госпиталь глубоко в тыл. После излечения Леонтий по путевке губернского комитета комсомола пошел работать десятником на каменный карьер. В двадцать первом году Корнеева не раз привлекали в отряды чоновцев для борьбы с бандами. А потом он организовал у себя в поселке группу содействия милиции.
С Шатровым Леонтия связала судьба под Нижнеудинском, где была жестокая схватка с каппелевцами. Батальон, которым командовал Георгий, понес большие потери. Белогвардейцы теснили его к быстрой реке, над которой высилась большая отвесная скала. Положение красноармейцев было тяжелым. Тогда Леонтий, работавший в политотделе дивизии, собрал из тыловых подразделений комсомольцев, ударил по каппелевцам сзади. Не ожидая наступления с тыла, белые дрогнули. За этот бой Леонтий был награжден именными часами, а Шатров — почетным боевым оружием.
И сейчас, после неудачи с Капустиным, который сумел скрыться вместе с награбленным золотом, Корнеев больше всего чувствовал себя виноватым перед Шатровым…
Леонтий вернулся в «Париж» в шестом часу вечера. Там все шло своим чередом. Подойдя к нему, старший официант спросил:
— Ты не видел хозяина?
— Сказал — вернется поздно. А что хотел?
— Спрашивали его.
— Кто?
— Не знаю. Какие-то двое. И Клашка куда-то запропастилась.
Исчезновение горничной встревожило Корнеева После того, как тайник оказался пустым, она, заплакав убежала Куда? День клонился к вечеру. Пришли музыканты. Расположившись на своем «пятачке» они не спеша настраивали инструменты. В залах становилось все оживленнее. Подошел Андрей, сказал:
— В десять входную дверь в ресторан закроешь.
— Сделаю, — осклабившись, ответил Леонтий Что бы это значило? Неужели завхоз тоже участвуете похищении Капустина?
В это время к Корнееву приблизился, шатаясь рыжий парень в рубашке «апаш».
— Здорово, Леошка!
— Ты как сюда попал?
— Какой я тебе Леошка? Ты пьян и вали на свое место.
— Я пьян? — удивленно протянул парень. — Да тебя на каменном карьере каждая собака знает.
Леонтий оглянулся по сторонам. Андрей стоял спиной у стойки. Официанты бегали как угорелые. Схватив парня за воротник, Корнеев поволок его к двери. Тот завопил:
— Братцы, выручайте, бьют!
Из-за крайнего столика, за которым сидел парень в рубашке «апаш», вышли трое. Они окружили Леонтия.
— А ну брось! — угрожающе сказал один из них, с залихватской челкой на низком лбу.
— Ты кто такой, чтобы мне указывать? — тихо спросил Леонтий.
— Сейчас узнаешь, трактирная крыса, — сквозь зубы процедил тот и схватил его за руку.
Положение было щекотливое. Посмотрев в сторону стойки, Леонтий увидел, что Андрей уже обратил на них внимание. Это придало ему смелости. Он знал, что у капустинского завхоза в зале всегда сидели два-три дружка, готовых немедленно выполнить его команду. Вырвав у парня с челкой свою руку, Корнеев ударил его снизу в подбородок. Тот упал на пол. Взвизгнула какая-то дама. Дружки парня бросились к Леонтию.
Андрей метнулся к ним, схватил нападающих за шиворот, тяжело встряхнул. Тотчас же из-за столиков подскочили его телохранители. Они выбросили бузотеров за дверь.
— Что он к тебе пристал? — спросил Андрей у Леонтия.
— А шут его знает. С пьяных глаз с кем-то спутал.
— Ты сегодня ночуй здесь, а то могут подкараулить.
Заиграл оркестр. В зале воцарилась тишина. Галина Кузовлева запела известный романс на слова Надсона. Кто-то пьяно всхлипнул. Застонала на последнем аккорде скрипка, и столики взорвались аплодисментами. На эстраду полетели деньги. Артистка кланялась, прижимая к своей пышной груди руки и глядя куда-то в сторону? Леонтий перехватил ее взгляд и усмехнулся. За столиком, стоявшим у изразцовой печи, сидел худощавый брюнет. Он не спеша потягивал вино, с любопытством рассматривая публику. Встретившись глазами с Кузовлевой, улыбнулся и три раза хлопнул в ладоши.
«Знакомый ее, наверное», — подумал Корнеев, запоминая на всякий случай лицо мужчины с тонким изогнутым носом и черными кустистыми бровями.
Леонтию артистка нравилась. В заведении она держалась с достоинством, была приветлива с прислугой, ровна с посетителями. Восхищал его и красивый грудной голос певицы.
Еще раз взглянув на Кузовлеву и привлекшего ее внимание брюнета, Корнеев встал на свое место у дверей. Они беспрерывно хлопали, впуская все новых и новых посетителей. Кто-то с улицы поманил Леонтия пальцем. Он выглянул. У порога стоял Шатров. На нем был темно-серый костюм, кепи и кашне.
— Вы сюда, Георгий Иванович? — не показывая удивления, спросил Корнеев.
— Посади меня куда-нибудь в темный угол, — сказал Шатров. — Мне надо будет понаблюдать. Только вот я совершу небольшую маскировочку.
С этими словами Шатров вытащил из кармана и надел на левый глаз черную повязку. Корнеев подвел его к столику, где сидел брюнет. Но тот недовольно буркнул:
— Ко мне придут.
— Ладно, — согласился Шатров и, обратившись к Леонтию, спросил: — У вас еще есть свободное место?
— Напротив, — услужливо ответил Корнеев.
По дороге Шатров тихо спросил:
— К артистке кто-нибудь подходил?
— Нет, — ответил Корнеев.
— Будь готов к неожиданностям, — предупредил тот.
Леонтий усадил Шатрова за столик, где за графином пива сидели два грузчика со скотобойни.
Вошли еще двое посетителей. Осмотрев зал, они тотчас же направились в сторону брюнета. Один из них был среднего роста с вьющимися каштановыми волосами, другой — высокий, широкоплечий. Перебросившись несколькими словами с брюнетом, они сели к нему за столик. Подлетел официант. На столике появился графинчик с коньяком, закуска.
Леонтий посмотрел на Шатрова. Тот уже познакомился с соседями и вел с ними оживленную беседу. Грузчики налили ему в фужер пива. Снова грянула музыка. Между столиками закружилось несколько пар. Голоса потонули в шуме. И тут Корнеев заметил, что Шатров тоже бросает взоры на компанию, разместившуюся у изразцовой печи. Случайно Леонтий заметил, что за ними наблюдает и Андрей, «Что это все значит? — подумал он я еще раз нащупал под мышкой наган. — Почему не предупредили меня?»
Корнеева позвали в коридор, ведущий в номера.
— Вас жилец из седьмого просит, — кокетливо сообщила горничная.
В седьмом на стуле сидел молодой мужчина в косоворотке.
— Иди сюда ближе, Леонтий, — сказал он Корнееву. — Я от Трегубова и Шатрова. Георгий Иванович сейчас в зале.
— Я видел его, — ответил Леонтий.
— Мне приказано передать тебе, что через полчаса сюда придет Яков Семенов с переодетыми в милицейскую форму бандитами. Они хотят разыграть арест Капустина. Как войдут, закроешь за ними черный ход. Ключи у тебя?
— У меня, — ответил Корнеев.
— Добре. Потом поможешь задержать бандитов…
Была половина десятого. Леонтий прошел в зал. Брюнет и его дружки сидели на месте. Корнеев повел взглядом в сторону Шатрова. Тот, как ни в чем не бывало, «трудился» над жареной курицей. Грузчики заметно осовели, клевали носами. Кузовлева спустилась с эстрады и пошла между рядами, одаривая посетителей своей обворожительной улыбкой. Остановившись у столика брюнета, она что-то начала говорить. И в это время случилось непредвиденное. Из-за столика, стоявшего в среднем ряду, поднялась красивая женщина с растрепанными волосами. Это была Настя Вострухина, и направилась она прямо в сторону изразцовой печи. Остановившись возле брюнета, Настя сказала, дурашливо кланяясь:
