— Ты уже видела камень? — спросила она у Алены.
— Да, — спокойно ответила та, — видела.
Саша внимательно смотрела на подругу и готова была поклясться, что в ее красивом лице ничто не дрогнуло. Тогда, немного поколебавшись, она в двух словах описала Алене сцену, которая произошла в кабинете Феликса.
Калязина расхохоталась.
— Господи! — воскликнула она. — В последнее время Феликс так переживает из-за меня, что я уже боюсь ему лишнее слово сказать. Он считает, что любое желание беременной женщины должно быть выполнено, причем немедленно. С одной стороны, это хорошо. Ты же знаешь, что я полгода просила у него второго редактора для моих новостей и он никак не реагировал. Мы даже ругались по этому поводу несколько раз! Но когда выяснилось, что у нас будет маленький, вопрос решился в тот же день.
— А как насчет рубина? — осторожно спросила Саша. — Тебе действительно захотелось иметь такой же, как этот?
— Ну как тебе сказать? — протянула Алена. — Считай, что мне просто захотелось покапризничать. В конце концов, могу я хоть сейчас это себе позволить? Наверное, я немного переборщила…
— Да уж, — пробормотала младшая подруга. — Я Феликса таким никогда не видела. Я была просто в шоке.
— Ничего, мужчинам иногда полезно понервничать, — сказала Алена.
— Возможно, — согласилась Саша. — Но ты уж предупреди меня, пожалуйста, когда тебе опять в голову придет что-нибудь… этакое. А то ведь Феликс весь канал на уши поставил!
— Ладно, — сказала Калязина. — А вот и он, легок на помине.
Феликс, раскрасневшийся, в расстегнутом пиджаке и распущенном галстуке, но с озабоченным выражением лица, подошел к подругам и взял жену за руку.
— Ты не устала, солнышко? — спросил он, бросив выразительный взгляд на совершенно плоский Аленин живот.
— Нет, дорогой, — проворковала Алена.
— Тогда пойдем, Семен Юсупович собирается тост произносить. — И, не обращая внимания на Сашу, увел жену к столу.
«Ради чего, интересно, я полночи читала дурацкие вырезки про этот чертов рубин?» — вздохнула девушка. Решив, что больше ничто не держит ее на этой свадьбе, она направилась прямо в холл.
Саша уже застегивала дубленку, когда к ней подбежал Чагин.
— Неужели вы покидаете нас? — разочарованно протянул он. — А как же наша беседа?
— Как-нибудь в другой раз, — ответила она.
— Ловлю вас на слове, — засмеялся начальник охраны, распахивая перед нею стеклянную дверь.
К вечеру мороз усилился. Саша успела замерзнуть, прежде чем дошла до машины. «Ауди» приветливо замигала фарами. Устраиваясь на удобном сиденье, девушка включила музыку и подумала, что, пожалуй, еще не поздно заехать на студию.
Глава 10
ТРУДНО НАМ, СУЛТАНАМ…
Далеко за полночь Семен Юсупович Султанов вернулся в свой дом на Каменном острове. Он мог бы остаться в «Двенадцати королях», но в банкетном зале виллы все еще продолжался шумный праздник, и Султанов боялся, что не уснет.
Новобрачные уехали довольно рано. После того как Краснов увез Ирину в свою недавно купленную квартиру, ювелирный король вдруг остро почувствовал свое одиночество. В большом доме на Каменном острове места хватило бы всем, однако Краснов хотел самостоятельности, и в общем-то Султанов его понимал. Но одно дело — понимать, а другое — возвращаться в пустой дом, где не с кем перемолвиться даже словом…
Жена Султанова умерла от рака, когда Ирине едва исполнилось пять лет. Лишившись матери, девочка росла замкнутой, сосредоточенной на собственном внутреннем мире, в который она не пожелала допустить переехавшую к ним из Казани двоюродную сестру Султанова. А он, поставивший перед собой цель разбогатеть, отдавал все время бизнесу, по советским временам еще нелегальному, и, поздно возвращаясь домой, обычно заставал дочь уже спящей.
Но зато у него появились деньги. Двоюродная сестра, так и не сумевшая стать Ирине близким человеком, вернулась в Казань, а он нанял дочери гувернантку. Немолодая интеллигентная женщина искренне привязалась к девочке и приложила немало усилий, чтобы наладить контакт между дочерью и отцом. Султанов был благодарен ей и старался не опаздывать домой к ужину, который готовился теперь на троих и подавался не на кухне, как раньше, а в большой комнате. Эти усилия не прошли даром — Ирина оттаяла и понемногу научилась делиться с отцом своими радостями и проблемами.
В школе девочка училась неплохо, но без особого интереса. Близких друзей у нее не было, хотя она редко ссорилась с одноклассниками и поддерживала со всеми ровные отношения. Султанов приглашал домой лучших преподавателей музыки, английского, но эти занятия тоже не увлекли Ирину и были заброшены.
Потом у гувернантки родился внук, и как ни уговаривал ее Султанов остаться, какие деньги ни сулил, она оставила дом. Султанов, разменявший к тому времени пятый десяток, стал подумывать, не жениться ли ему снова?
После смерти жены он долго не смотрел в сторону женщин вообще. Потом они стали эпизодически появляться в его жизни, но ни одна из них, по его мнению, не годилась на роль мачехи Ирины. Каждый раз Султанов не мог представить себе, что вот эта женщина станет гладить его дочь по голове, кормить обедами, помогать делать уроки и учить женским секретам и премудростям. Иногда ему казалось, что дочери самой хочется, чтобы их сиротство прекратилось. Он замечал, что она с завистью смотрит на подруг, которых из школы забирают матери.
Ей было двенадцать лет, когда он решился прямо спросить: хочет ли она, чтобы он женился? Определенной кандидатки у него не было, так что вопрос был задан теоретически, но если бы дочь сказала «да», он готов был приложить усилия, чтобы найти и привести в дом умную, добрую, внимательную женщину. Пусть даже она была бы и не нужна ему самому.
Некоторое время Ирина смотрела на него молча, а потом подошла, обняла его за шею и прошептала: «Нам с тобой не нужен никто, папочка». Тем она решила его дальнейшую судьбу.
Потом она подросла, закончила школу, но учиться дальше, к разочарованию отца, не захотела. К тому времени бывшие советские люди обрели возможность ездить по всему миру — были бы деньги. У Султанова деньги были, и Ирина увлеклась путешествиями. Отец поощрял ее увлечение, надеясь, что в какой-нибудь из поездок она встретит самостоятельного делового мужчину, полюбит его, выйдет замуж, нарожает детей… Султанову очень хотелось иметь много внуков — может быть, это желание выросло из тоскливой тишины неуютной, холодной квартиры в тот год, когда они с дочерью осиротели?
Но самостоятельные деловые мужчины у Ирины все не появлялись — возможно, они выбирали другие маршруты для своих путешествий. Султанова удивляло, что дочь нисколько не переживает из-за отсутствия личной жизни. Шли годы, и ничего не менялось. Тогда он стал сам приглашать в дом перспективных знакомых бизнесменов — молодых и не очень, однако дело с места не сдвинулось. Не обольщаясь по поводу Ирининой внешности, он понимал, что потенциальных кандидатов в женихи в первую очередь интересуют его деньги и связи, и лишь потом — его дочь. Она это понимала тоже.
Тем временем империя Султанова разрасталась, его имя часто мелькало в СМИ, журналисты зачислили его в разряд людей, заработавших первоначальный капитал на нелегальной продаже необработанных камней за границу и окончательно поднявшихся на незаконной приватизации. Половина из того, что писали о нем, была явной ложью, плодом безудержной фантазии нечистоплотных писак, но в нынешнем положении Султанова это уже не волновало. «Собака лает, а караван идет», — говорил он, не заботясь о том, какие эмоции вызывает у обывателей его имя: ненависть, зависть или, наоборот, желание подражать. Он не особенно доверял людям и поэтому не считался с чужим мнением.
Когда-то давно, когда он еще не был богат и не обладал нынешней властью, у него были друзья. С годами он растерял их. Увы, так происходит со всеми, кто поднимается вверх, и Султанов не видел здесь своей вины и не страдал из-за этого. Возможно, по натуре он был одиночкой. Он боялся, что дочь пойдет в него, но, слава Богу, Ирина нашла, наконец, свое счастье.
…Развязывая перед зеркалом галстук, он всмотрелся в свое отражение. Пожалуй, для своих шестидесяти двух он выглядит неплохо. Теперь, когда с выходом дочери замуж его дом опустел, не пора ли подумать о собственном браке?..
Он лег в постель и закрыл глаза. И вдруг вспомнил Викторию Веденееву, как она, с пылающими щеками, подошла к столу новобрачных и пригласила Ярослава танцевать. Как она осмелилась на этот вызов ему, самому Султанову? Ведь он недвусмысленно предупреждал ее! И что это за страсти такие, которых не могут охладить ни разлука, ни деньги, ни брак со Смитом?
Султанов решил, что эта женщина должна ответить за свою дерзость. Но, засыпая, так и не придумал для нее достойного наказания.
