Директора кладбища Петр не застал. Его заместитель, приземистый чернявый субъект, с лицом человека, знакомого с законами зоны, радости от визита подполковника милиции не выразил.
– Ваши уже спрашивали об этом захоронении, – проворчал он и полез в шкаф. Долго искал в забитом папками шкафу нужную тетрадь. Нашел, затем принялся листать ее, водя пальцам по строчкам, и наконец сообщил:
– Уход за захоронением номер тысяча сто девяносто шесть оплачен на десять лет вперед.
Фамилии человека, сделавшего столь благородный поступок в тетради не было.
– Подобные случаи у нас не редкость. – Пояснил заместитель директора: – Бывает, что распоряжения по уходу за могилой делаются инкогнито.
Ерожин невольно улыбнулся. Услышать слово «инкогнито» из уст чернявого он не ожидал:
– А вы случайно не запомнили человека, который внес деньги?
– Я деньги не принимаю. Дождитесь нашу бухгалтершу Фролову. Может быть, скажет…
Ерожину повезло. Полная с короткими отечными ногами Фролова явилась минут через пятнадцать. Отметив невероятную прическу на ее голове, Ерожин сделал женщине комплимент, чем сразу расположил ее к себе. Да и плотный обед, который позволила себе бухгалтерша, положительно влиял на ее настроение. К удовольствию Ерожина, в кладбищенской бухгалтерии порядка было куда больше, чем в бумагах заместителя директора. Через пять минут Фролова держала в руках счет оплаты услуг по уходу за могилой. Помнила она и мужчину, внесшего деньги:
– Солидный такой. Борода окладистая. На батюшку похож. Состоятельный человек…
– С чего вы решили, что он состоятельный? – Быстро спросил Ерожин.
– Я в окошко видела, как он подъехал. Бедняки на таких лимузинах, да еще с водителями, не катаются.
– Вы случайно марку машины не запомнили?
– Я в них, уважаемый, не разбираюсь. Большая темная машина. Я же сказала, лимузин.
– А где ближайшая от вас церковь? Вдруг он правда батюшка?
– В Химках, наверное. А может, где и ближе есть. Я двадцать лет в коммунистической партии. В Бога не верю, и по церквам не шастаю…
Ерожин понял, что больше от бухгалтерши Фроловой ничего не добьется, и решил ее не утомлять. Выйдя на улицу, он подумал, не посетить ли ему ближайшие церкви, но мысль перебил телефон. Звонил Новицкий:
– Вы знаете, где фонд Кроткина?
– Конечно, знаю. В Гнездиковском переулке.
– Можете заехать? У меня для вас кое-что есть.
– Хорошо, Витя. Я у Кольцевой. Надеюсь минут за сорок доберусь.
– Тогда до встречи.
Понимая, что Новицкий зря не позвонит, Ерожин бросился в машину и рванул с места.
* * *
30 Октября 2004 года
«Мой милый добрый зодчий. Считаю дни до нашей встречи. Даже не верится, что такой известный, солидный человек будет называться моим мужем. Тебе не стыдно, что твоя будущая жена неумеха. Даже зачета вовремя сдать не может. А все из-за тебя. Я, дурочка, совсем голову потеряла. Начинаю заниматься, а думаю о тебе. Вчера бродила по Мосфильмовской и сфотографировала наш будущий дом. Посылаю тебе снимок. Правда, красиво?! Конечно, ты бы мог спроектировать лучше, но там такой вид из окна! Вся Поклонная гора и Парк Победы как на ладони. Я говорила с папой. Он тысяч триста добавит, но больше у него нет.
Но хватит о деньгах. Скажи, ты бы хотел меня видеть в белом подвенечном платье? Я вчера зашла в магазин и примерила несколько. Только одно подошло, потому что у меня грудь слишком большая. Но тебе же это нравится? Так чудно смотреть на себя в зеркало и видеть невесту. Я попросила продавца меня щелкнуть. Высылаю тебе фото. Приезжай скорей, я очень тебя жду.»
Твоя Лида.* * *
30 Октября 2004 года
«Сука, тварь, гадина, аферистка! Квартиру на Мосфильмовской захотела!? Я все твою подноготную знаю. Если еще раз посмеешь высунуть поганое жало, под землей найду. Думаешь, если я интеллигент, не сумею с тобой разобраться?! Глубоко ошибаешься. У меня в Москве есть дружки, которые вырвут твои стройные ножки из твоей хитроумной задницы.»
– Вот мудак. – Не выдержал Ерожин, прочитав компьютерную распечатку.
– Эмоции. – Безразличным тоном возразил Новицкий. Подполковник отвлекал его от работы, и вести беседы на отвлеченные темы Виктору не хотелось: – Больше у меня новостей нет.
– И так достаточно. Этот идиот все, что мог, уже сделал… – Ерожин мельком взглянул на фотографию Любы в подвенечном наряде.
– Этот экземпляр в нашей коллекции уже есть. Интересно, откуда у них столько ее снимков?
Новицкий ни чему не удивлялся:
– Девушки любят сниматься. – Невозмутимо сообщил он.
– Но она же покойница?
– Эта в вашем мире. А в моем, виртуальном, она живее всех живых.
– Ты в состоянии вычислить, откуда велась переписка с архитектором?
– Могу, но это возьмет время, а я занят.
– Мне это очень важно.
– Позвоните вечером домой. – Предложил Новицкий и отвернулся к экрану монитора. Подполковник понял, что ему пора уходить. Оказавшись в холле, он решил зайти к Севе Кроткину попрощаться, но тот вел переговоры. Ерожин передал привет родственнику через секретаря Рудика и покинул фонд «Возрождение».
Усевшись в свой «Сааб», Петр достал из кармана мобильник и позвонил в Краснодар.
– Кружилин слушает. – Ответили в трубке.
– Михаил, с вами говорит Петр Ерожин, что приезжал к вам из Москвы. Почему вы так поступили?
– Как поступил? – Прикинулся дурачком архитектор.
– Послали хамский ответ своей «невесте». Мы же договаривались, что вы продолжите переписку?
– Я не сдержался. Это сволочь вывела меня из равновесия. Такая молодая и такая гадина!
– Девушка, фотографии которой у вас в компьютере, умерла три года назад. Под личиной Лиды действует преступник, а вы его спугнули. Что молчите?
– Час от часу не легче.
– Вы должны написать заявление в милицию.
– Ничего я никому не должен. Не впутывайте меня в это дело. Я сыт по горло. – Отказался Кружилин и отключил связь. Петр убрал телефон в карман и тронул с места. Прикатив на Чистые Пруды, он застал Глеба и отставного генерала.
– А где Надя? – Пожав мужчинам руки, поинтересовался Ерожин.
– Твой сынишка заболел. У тезки температура. Надя домой уехала. – Ответил Иван Григорьевич.
– Странно… Утром Ванька вполне здоровым выглядел.
– С детьми так часто бывает. – Со знанием дела заверил Михеев. Глеб отцовского стажа имел на год больше, чем Ерожин, и в детских вопросах, не без основания, считал себя сильнее шефа.
– Ладно, мужики, тогда я домой. А «военный совет» проведем завтра.
Генерал сочувственно кивнул:
– Конечно, Петро… Но хоть расскажи, удалось Новицкому переписку вскрыть?
– Удалось, но из-за этого поганца весь мой краснодарский визит коту под хвост. – Пожаловался Ерожин и коротко передал содержание хамского ответа взбешенного архитектора мнимой невесте: – Да еще, в придачу, сотрудничать с милицией отказался.
– Вот гнус… – Огорчился Глеб.
– Да, действительно, поганец. – Басом поддержал Грыжин.
– Еще какой. – Согласился Ерожин. – Это был единственный, реальный шанс на них выйти. Теперь затаятся, гады.
– Почему гады? – Переспросил генерал: – Ты предполагаешь, что аферистов несколько?
– Поживем, увидим… – Не стал уточнять директор бюро.
В своей квартире, кроме Нади и Шуры Ростоцкой, Петр застал педиатра. Полная розовощекая дама лет пятидесяти сидела в кухне и пила чай. Ее румяное широкое лицо казалось еще ярче от белоснежного халата. На столе перед докторицей стояла чашка чая, печенье и коробка шоколадных конфет. Коробка была большая, а конфет в ней осталось всего несколько штук.
– Что с Ванькой? – Спросил Петр.
Надя кивнула на шоколад:
– Видишь коробку?
– Вижу.
– Твой сын всю и слопал. Три штуки оставил.
Шура замахала руками:
– Я так перепугалась. Смотрю, Ванечка весь темными пятнами пошел и головка горячая. Я чуть с ума не сошла! – Она, видно, эту историю уже не раз рассказывала, поэтому докторица ее остановила:
– Ничего страшного. Промывание я ему сделала. Денек на диете посидит и все пройдет.
Но Шура никак не могла успокоиться:
– Я виновата. Привела Ванечку с Леной из школы и пошла на кухню. Леночка возле меня крутилась. А Ванечка в гостиной остался. И полная тишина. Мне бы хватиться, дуре, что он неспроста затих. А мне невдомек. Когда чухнулась, он уже всю коробку и смолотил…
– Бывает. – Улыбнулся Ерожин и пошел глядеть на сына. Ваня спал, отвернувшись к стенке, и сладко посапывал. Завидев отца, Леночка отвлеклась от тетрадки, где старательно выписывала буквы алфавита, и приложила палец к губам.
– Понял, не дурак. – Прошептал Ерожин, и на цыпочках покинул детскую. Отказавшись обедать, он уединился в кабинете. Усевшись за стол, извлек блокнот и решил подытожить все известные факты своего странного расследования. Что ему удалось выяснить? Не так много, но кое-что есть. Покойница любила сниматься. Значит, где-то живет фотограф, относившийся к ней с симпатией. Вряд ли у студентки имелись лишние деньги. А фотографии, если их заказывать, стоят недешево. Надо фотографа найти. Ерожин стал раздумывать, как это сделать. Но сосредоточиться не успел. В прихожей хлопнула парадная дверь, затем в кабинет заглянула Надя:
