Глава 17
Люси Эдамс все еще стояла в комнате своей кузины, мрачно разглядывая портреты, когда вошла Перри. — Ну, что я вам говорила, мисс Люси? — заявила она. — Уж я эту породу знаю. Продаст она дом, как же! Я вам так сразу и сказала: с Фейнами держи ухо востро! Недаром я проработала у них сорок один год. Не продаст она дом, нипочем не продаст. И ничего тут уж не поделаешь.
— Она не сказала, что не продаст, — неуверенно возразила Люси Эдамс.
Перри презрительно наморщила свой длинный нос.
— Она много чего не сказала. Есть вещи, которые и говорить незачем. «Не хочу даже это обсуждать!» — вот что она сказала. Я все слышала: дверь-то была открыта. Раз не хочет обсуждать, значит, и продавать не хочет!
— Ну, я, право, не знаю, чему и верить.
— Верьте мне, мисс Люси, не ошибетесь. Не тот глух, кто не слышит, а тот, кто не слушает. Готовьтесь к худшему, мисс Люси. Съезжать нам отсюда придется, помяните мое слово.
И, не дожидаясь ответа, Перри вышла из комнаты. Через десять минут мисс Эдамс, успевшая вернуться к себе, услышала стук в дверь, и в комнату без приглашения снова заглянула Перри.
— Простите за беспокойство, мисс Люси…
Мисс Эдамс чуть не расплакалась от досады. Она только что сняла свой шиньон, и теперь любопытные глазки Перри ощупывали ее лысину.
— В чем дело, Перри?
— Вот правду же говорят: пока собственными глазами не увидишь… А я ведь сразу сказала, как только мисс Агнес объявила, что эту змею в дом приглашает. Так прямо ей и сказала: «Мало вы, видать, лиха от матери натерпелись, что дочку в дом зазываете».
Мисс Эдамс укрепила наконец на голове свой шиньон и сердито проговорила:
— Что ты мелешь, я никак не пойму.
— Пойдемте со мной, мисс Люси, сразу все и поймете. Видит бог, сплетницей сроду не была, но тут уж не удержалась. Из восьмиугольной комнаты прекрасно все видно…
Мисс Люси вошла туда первой, Перри следовала за ней по пятам. Комната была почти точной копией нижней. В ней не было ни мебели, ни ковра. Справа шла шахта лифта; в глубокой нише, над выступом, покрытым красными камчатными подушками в тон занавескам, располагалось большое окно.
— Сами полюбуйтесь, мисс Люси!
Люси Эдамс подошла к окну. Внизу, возле разрушенной колонны, стояли Кэри Десборо и Лора Фейн. Под ногами у них зеленела трава, над головой хмурилось серое унылое небо. Они ничего не делали — они просто стояли и молча смотрели друг на друга. Но большего и не требовалось: одного взгляда на их счастливые лица было достаточно.
— Видите? Видите, мисс Люси? — волновалась за ее спиной Перри. — Вылитая Лилиан! Все повторяется.
Какой-то звук заставил ее умолкнуть. Она обернулась и, как ужаленная, отскочила в сторону. Люси испуганно застыла на месте.
Двери лифта открылась, и из кабины выкатилась Агнес Фейн в своем кресле. Ни на кого не глядя, она проехала прямо к окну и выглянула наружу. Кэри и Лора все так же стояли друг против друга. Никто не сумел бы ошибиться в том, что именно говорили их глаза.
Люси Эдамс затаила дыхание. Ее губы дрогнули, и она поспешно зажала их ладонью. Агнес Фейн ничего не сказала. Она спокойно отвернулась от окна, молча развернула кресло и, выехав в коридор, исчезла в своей комнате.
Когда стемнело, Лора вышла побродить по саду. Ей было просто необходимо остаться наедине со своими мыслями. Сколько Фейнов жило в этом доме, и вот теперь он достался ей. И, однако, она совершенно не чувствовала себя в нем хозяйкой. Этот дом жил чужими мыслями и чужой жизнью — мыслями, которых она не понимала, и жизнью, из которой она слишком многое пропустила. Сад был совсем другим. Он безмятежно спал крепким январским сном, погрузившись в свои сновидения, которые были древнее, чем все Фейны, вместе взятые. Они появлялись здесь, меняли сад по своему вкусу и исчезали. Сад — оставался. Лора была уверена, что сад может рассказать ей очень многое — стоит ему лишь захотеть.
Гуляя по саду, Лора наткнулась на поросшие мхом солнечные часы. Они были такие древние, что вырезанные на них слова почти уже слились с камнем. В сугробе под облетевшим деревом Лора нашла подснежники, а рядом — остролист, подстриженный в форме павлина. Задрав голову, Лора разглядывала облетевшие деревья, пытаясь представить, как они выглядят летом.
Выходя из дома, она накинула пальто прямо на платье и забыла надеть шляпку. Очень скоро холод пробрал ее до костей, и она поспешно двинулась к дому. Тропинка, однако, совсем не спешила, лениво петляя между рододендронов, дубов и кустов смородины и сирени. На очередном повороте Лора вдруг услышала чей-то плач и, вздрогнув, остановилась. Плакал мужчина, и сердце Лоры мучительно сжалось. Потом она услышала голос Петры:
— Дорогой, неужели ты так сильно ее любишь?
Петра и Элистер, должно быть, стояли совсем рядом Лора поспешно повернулась, чтобы уйти, и услышала яростный выкрик Элистера:
— Иногда я ее ненавижу!
Она зажала уши ладонями и бросилась прочь, остановившись, только когда подбежала к дому.
Не успела она подняться к себе, в дверь постучали. Вошла Петра.
— Это была ты? — с порога спросила она.
— Да, — ответила Лора.
Лицо Петры сразу смягчилось.
— Я так и подумала, когда услышала, как кто-то ломится сквозь кусты, словно дикий вепрь. Ты что-нибудь слышала?
— Слышала, как ты спросила, правда ли он ее так любит. И как он ответил, что порой ненавидит ее. Тогда я зажала уши и убежала. Мне очень жаль, Петра, я совсем не хотела подслушивать.
Петра улыбнулась.
— Я знаю. Даже хорошо, что ты там оказалась.
— Хочешь поговорить об этом? — неуверенно предложила Лора.
Петра кивнула.
— Да. Иногда это помогает. Если человек хороший.
— Но почему Элистер так сказал про Тайнис? — спросила Лора. — Он ведь постоянно твердит, какая она чудесная.
Щеки Петры вспыхнули, ее глаза сверкнули.
— Неужели не понимаешь? Он должен твердить это, должен постоянно повторять себе, какая Тайнис чудесная и прекрасная, потому что, если это не так, потому что, если окажется, что на самом деле он нисколько ее не любит, он просто не сможет простить себе того, как поступил со мной. Ему уже сейчас бывает совсем скверно, к тогда я стараюсь оказаться рядом. Я должна быть рядом, чтобы помочь ему. Тайнис… Она делает с мужчинами что-то страшное: она сводит их с ума, выворачивает им наизнанку всю душу… — Петра побледнела. — Иногда я боюсь, что Элистер…
Она смолкла и, порывисто обняв Лору, поцеловала ее.
— А ты славная! — сообщила она и выбежала из комнаты.
Минут через десять Петра вернулась. Теперь на ней было ее любимое алое платье. Девушки спустились вниз.
— Хорошенькое у тебя платье, — заметила Петра, окинув Лору оценивающим взглядом. — Впрочем, рядом с Тайнис самое шикарное платье смотрится так, будто его купили на барахолке.
Лора искоса взглянула на полыхающий рядом алый пожар и рассмеялась.
— Иногда там можно найти премилые вещички!
— Спасибо. Твое платье тоже здорово смотрится с этой шалью. Да что толку? Тайнис все равно всех затмит. Ты знаешь, что будут Мэдисоны?
— Да, Тайнис говорила.
В голосе Петры появилась сталь.
— А она говорила, что обожает заигрывать с Тимом и смотреть, как бедняжка Сильвия сходит с ума от ревности?
— Нет, — растерялась Лора.
Когда они вошли в гостиную, оказалось, что Мэдисоны уже прибыли. Ни Тайнис, ни Агнес Фейн еще не спустились. Из собравшихся Мэдисоны не были знакомы только с Лорой, и Петра ее представила. Вскоре появилась и мисс Фейн в красном бархатном платье. От ее серег и колье, как всегда, исходил мерцающий драгоценный свет.
Лора с любопытством поглядывала на гостей. Тим Мэдисон оказался высоким крепким мужчиной с раскачивающейся походкой моряка, ярко-голубыми глазами и растрепанной копной непослушных рыжих волос. От всего его облика так и веяло лихостью и бесстрашием. «Вылитый пират», — тут же решила Лора. Рядом с мужем Сильвия выглядела удивительно невзрачной. Она могла еще казаться хорошенькой, когда улыбалась, но сейчас ей явно было не до веселья. К тому же эта маленькая хрупкая блондинка была еще слишком молода, чтобы научиться скрывать свои чувства, и они с легкостью читались на ее личике. Ее платье не отличалось ни красотой, ни качеством, а бледно-голубой цвет только подчеркивал бесцветность ее глаз и лица, совершенно лишенного косметики. По сравнению с ней Петра выглядела королевой.
Наконец появилась Тайнис. Она была в простеньком белом платье, стоившем, как тут же шепнула Лоре Петра, целое состояние. Как бы там ни было, в этом платье Тайнис выглядела как минимум лет на десять моложе. На этот раз она выбрала самую простую прическу, а из украшении надела лишь тонкую нитку жемчуга. Такой ее все и запомнили.
С улыбкой подойдя к Мэдисонам, Тайнис мягко опустила руку на плечо Сильвии и поцеловала ее в бледную щеку. Сильвия явно пыталась увернуться, но не успела. На памяти Лоры это был единственный случай, когда Тайнис кого-то поцеловала. Очевидно, это оружие она использовала в исключительных случаях. Задержав руку на плече Сильвии, Тайнис повернулась к ее мужу.
