— Успокойся, это простое совпадение, — говорил Бамбук. — Не бери в голову, ведь ты же знаешь, что у нас и в мыслях не было убивать журналистку. Единственное, чего мы хотели — это пустить ей пыль в глаза, чтобы она перестала копать под заповедник.
Услышать продолжение этого разговора мне помешала странная сцена, которая разыгралась на дороге. Логинов что-то сказал девушке, которая принесла Ольге хризантемы, и попытался надеть ей на голову венок из кладбищенских восковых цветов.
— Не смей! — закричала я.
Увидев меня, он странно ухмыльнулся и пошел вперед, унося с собой свой жуткий венок.
— Он что, ненормальный? — спросила я, подходя к девушке и узнав в ней ту, которая плакала на скамейке в заповеднике.
Она молча кивнула.
— Больше всех цветов на свете Ольга любила белые хризантемы, — сказала я.
Девушка внимательно посмотрела на меня.
— Ты хорошо ее знала? — спросила она.
— Я любила ее, — просто ответила я.
— Тогда, может быть, пойдем и помянем Ольгу вместе?
И мы пошли.
* * *
Фаина — так звали девушку — привела меня в ту самую комнату, где мы собирались во времена студенчества. Здесь все напоминало об Ольге и осталось таким же — мебель, стильные безделушки на книжных полках, подсвечник, который мы подарили ей на день рождения. Единственным новым предметом был компьютер. Фаина придвинула к дивану низкий столик, зажгла свечку и разлила водку в рюмки.
— Ты долго была с ней? — спросила она после того, как мы выпили.
Вопрос показался мне несколько странным, но, сосчитав годы, проведенные в университете, я ответила:
— Пять лет.
— Странно, — сказала Фаина. — Ольга говорила мне, что я у нее первая женщина.
— В каком смысле? — спросила я, чувствуя легкое головокружение от выпитой водки.
То, что прозвучало в ответ, походило на сон или фантасмагорию. Фаина была лесбиянкой и работала стриптизершей в ресторане «Орхидея». Там она и увидела Ольгу.
— В тот вечер Ольга была в ресторане с мужчиной, — рассказывала Фаина. — Я обратила на нее внимание сразу, она смотрела на мой танец тем особенным взглядом, который мне хорошо знаком. Мы познакомились и провели вместе два счастливых года.
Я слушала и не верила своим ушам. Кто бы мог подумать, что Хлоя поддастся чарам розовой любви. Не то чтобы это известие меня сильно шокировало, но… несколько застало врасплох.
— Ведь говорила же я ей, не ходи на эту чертову презентацию. Как чувствовала… Надо было и мне пойти с ней, ведь она меня приглашала, да только я терпеть не могу оранжереи. Там всегда так душно. А Ольга любила цветы, особенно хризантемы. И вот теперь ее больше нет, — опять заплакала Фаина.
Тут до меня наконец дошло, за кого она меня принимает.
— Послушай, — сказала я, — мы учились с Ольгой в университете, но никогда не были любовницами.
Фаина посмотрела на меня с удивлением.
— Так ты…
— Нет, — отрицательно замотала головой я. — Я никогда не была лесбиянкой, но это не мешало мне любить ее.
Потом мы с Фаиной снова пили водку и вспоминали Ольгу. Каждая говорила о своей любви, но этого было достаточно для того, чтобы понять друг друга, потому что, как когда-то давно шутила Хлоя, «любовь, она и в Африке любовь». В конце, когда мы обе были уже пьяными, я вспомнила про Логинова.
— Да он псих, — отмахнулась Фаина, — терпеть не может розовых.
— Мне он тоже показался странным, когда в день гибели Ольги я приходила в оранжерею. У нас в «Золотой пуле» думают, что это могло быть убийством.
Фаина вздрогнула и отрицательно покачала головой:
— Логинов, конечно, чокнутый, но чтобы убить…
— А про Бамбука ты ничего не знаешь?
— Я видела его несколько раз в «Орхидее». Он забавный, но если бы меня интересовали мужчины, я предпочла бы Вересова.
— Ольга не рассказывала тебе о нем после того, как они встречались в заповеднике?
— Мы не обсуждали ее журналистские дела. Может быть, что-то осталось в компьютере. Посмотри сама, я даже не знаю, как эта штука включается.
Что-то в ее словах показалось мне неискренним, но я не придала этому значения. В конце концов Фаина была стриптизершей, а не журналисткой. Компьютерный текст статьи «Бизнес на соцветиях» ничем не отличался от напечатанного в газете. Очевидно, это был уже последний выправленный вариант. Черновиков статьи в компьютере не было, но зато здесь сохранились отдельные документы, озаглавленные «Бамбук», «Вересов», «Логинов». Подумав, что в них могут содержаться любопытные сведения, я скопировала файлы и отправила их электронной почтой на свой адрес в «Золотой Пуле».
— Ты тоже думаешь, что Ольгу могли убить? — спросила со страхом наблюдавшая за моими действиями Фаина.
— Так думает наш Спозаранник, а я хочу убедить его в обратном.
* * *
Домой я вернулась поздно, и Сашка ядовито заметила, что для сохранения здорового потомства пить не рекомендуется. «Зато сейчас меня не тошнит», — огрызнулась я, посоветовав ей заняться малоизученным вопросом о благотворном влиянии алкоголя на ранний токсикоз беременности. На другой день моя голова трещала так, что готова была разорваться.
— Валентина, ты что-то бледна, — встретила меня Агеева.
Я хотела было сказать ей о беременности, но, представив, что за этим последуют непременные расспросы о Скрипке, ограничилась рассказом о вчерашних похоронах.
— Бедная девушка, — вздохнула Марина Борисовна. — Какая нелепая смерть! Глеб убежден в том, что ее убили. Кстати, он тебя уже искал и просил передать, что вернется через два часа.
День закрутился в своем привычном ритме. Я включила компьютер, но прежде чем приняться за ненавистную сводку, открыла электронную почту и стала читать то, что отправила себе вчера. Там было много весьма любопытного. Характеристики, которые Ольга давала своим персонажам, были язвительны и точны, но главное заключалось не в этом. Оказывается, ее подозрения относительно злоупотреблений руководителей заповедника имели под собой основания. Речь шла о взятках, которые хозяева ресторана «Орхидея» давали Вересову за благоприятные условия аренды, о неблаговидной роли Бамбука в деле организации Фонда в поддержку биологической науки. «Возможно, Ольга не решилась опубликовать эти данные, потому что хотела найти другие доказательства, подтверждающие их достоверность», — подумала я, вспомнив нашу встречу на пресс-конференции и ее обещание навестить меня в «Золотой пуле».
Единственное, что показалось мне странным, — это шероховатость текста и обилие в нем орфографических ошибок. Хлоя обладала безукоризненной грамотностью, она была лучшей стилисткой на нашем курсе, и даже ее учебные материалы отличались особой отточенностью. Она чувствовала язык, как иные чувствуют музыку. Требовалось какое-то очень сильное потрясение для того, чтобы Ольга вдруг стала писать так небрежно.
Чем больше я все это читала, тем сильнее сомнения разъедали мою душу, мне начинало казаться, что Спозаранник вполне может быть прав. Но после разговора с Глебом я поняла, что смерть на презентации уже не интересует его, как раньше.
— Спасибо, — сказал он, убирая документы Ольги в сейф. — Я непременно ознакомлюсь с ними. Но, как мне удалось сегодня выяснить, Бамбук не мог иметь отношения к убийству Харитоновой. Возможно, ее смерть была действительно несчастным случаем…
Но теперь так не считала я. В конце концов, Хлоя была моей подругой, и у меня появились основания подозревать, что она была убита. В конечном итоге именно это стало причиной того, что я нарушила первую заповедь журналиста-расследователя и поехала в заповедник, не поставив об этом в известность никого в Агентстве.
* * *
— Что-то случилось? — спросил Бамбук, когда, минуя секретаршу, я, слегка запыхавшись, ворвалась к нему в кабинет.
— Случилось, — подтвердила я. — Вы знали, что Ольге Харитоновой стали известны факты, компрометирующие Вересова и вас. А значит, в прошлый раз вы сказали мне не всю правду, и ее смерть могла быть неслучайной.
Я отчаянно блефовала, но Эраст Леонидович об этом не догадывался. Поэтому он изобразил на лице гримасу и сказал, что мои необоснованные предположения еще не дают повода вбегать в его кабинет без предварительной договоренности и что сейчас его ждут на важном совещании, а завтра в 14.00 он готов ответить на все интересующие меня вопросы.
Нужно было возвращаться в Агентство, но осознание того, что отповедь, которую прочитал мне Бамбук, была заслуженна и время потрачено зря, заставило меня отправиться на поиски Логинова. Он был в той же оранжерее, которая теперь, благодаря его, стараниям, имела вполне пристойный вид.
— Все вынюхиваешь? — злобно спросил Сергей вместо приветствия.
