– Любка… – только растерянно и пробормотал Петя, убирая оружие обратно в кобуру скрытого ношения.
Артём с облегчением выдохнул и подытожил:
– Вот и познакомились!
* * *
Последующий час Артём, Петя и Ира работали молча.
Лишь легкие шумы в радиоэфире развернутого комплекса связи нарушали воцарившуюся тишину.
Опростоволосившийся и переживающий за допущенный промах Петя старался не встречаться взглядами с Ирой. Между тем, Ира, будучи в сложившейся ситуации правой, сама ощущала неприятный дискомфорт от навалившегося чувства неловкости.
Первым молчание нарушил Артём, понимавший, что обстановка требовала разрядки.
– Как так получилось, что Петя тебя не узнал? – спросил он у сидевшей за комплексом связи Иры.
Она ответила не сразу, бросив полный укора взгляд на Петю, инстинктивно обернувшегося на звук своего имени. Но как только их взгляды встретились, он тут же отвел глаза в сторону.
– В Севастополь меня отправили год назад, – начала Ира. – Я тогда только-только окончила курсы переводчиков и ждала распоряжения о переводе на новое место службы…
«…Ира Стриж заметно нервничала, поминутно разглаживая несуществующие складки на форменной юбке. Чувство сомнения, предательски засевшее у неё в голове, словно заевшая пластинка, нашёптывало воображению о плохо выглаженной форме. Общее нервозное состояние усугубляло ощущение, что отдельные локоны норовят так и выбиться из-под плотно уложенных и убранных в хвост волос.
«Товарищ генерал армии, прапорщик Стриж по Вашему приказанию прибыла! – неустанно повторяла Ира про себя уставную фразу обращения к старшему по званию. – Товарищ…».
«Так! А сколько времени? – пронеслось в голове. – Да причём время, всё равно же пригласят».
А пригласить Иру Стриж должен руководитель 1 Службы ФСБ России генерал армии Кривошеев. И это обстоятельство настораживало. Рядовое событие, вроде назначения на новое место службы, не требовало участия руководства Службы, а решалось чуть ли не между офицером и кадровым подразделением.
Ира посмотрела на часы. Время приближалось к полудню, оставалось каких-то пять минут до вызова к генералу. Она постаралась глубоко дышать, чтобы хоть чуточку успокоить разыгравшиеся нервы и унять тревогу. Получалось не очень: дыхание сбивалось, сердце продолжало бешено колотиться, готовое выпрыгнуть из груди, а ладони неприятно вспотели.
«Ира! – строго приказала она сама себе. – Немедленно соберись».
В это время массивная деревянная дверь кабинета генерала Кривошеева отворилась, и в коридор вышла Наташа Политковская, однокурсница из параллельной группы, которая училась на потоке чеченского языка.
– Наташа!? – Стриж даже подскочила от удивления, увидев подругу.
– Ира?! – Политковская удивилась не меньше.
Но им не довелось перекинуться и парой фраз. Интерком у адъютанта генерала щелкнул, и Кривошеев попросил пригласить прапорщика Стриж…»
– Там же ваш отец и назначил меня в Севастополь, – закончила Ира.
– Мой отец? – переспросил Артём.
Стриж улыбнулась.
– В России не так уж часто встретишь фамилию Кривошеев. А уж в органах и подавно на совпадение не смахивает.
– Да-а-а, – протянул Артём с лёгкой грустью, – мой отец.
– А на счёт «Любки» у меня имелись особые инструкции, держать в секрете истинную личность до особого распоряжения. И параллельно готовила новую квартиру к работе.
– Особое распоряжение?
И Стриж передала Артёму расшифрованную радиограмму из Москвы:
«Из Москвы.
Необходимо организовать проведение активных мероприятий по дезинформации и созданию в представлении «противника» ложной оперативной обстановки и приоритетных целей, сбор информации о деятельности «противника».
Разрешаю действовать самостоятельно, исходя из складывающейся оперативной обстановки с использованием всех предоставленных по штату технических средств и материальных ресурсов с учётом лимита финансирования.
Запрещаю вступать в противостояние с «противником» и третьей стороной.
В целях обеспечения безопасности и конспирации при проведении радиосвязи требую:
– радиограммы в центр направлять через флагманский крейсер Черноморского Флота России «Александр Великий»;
– для направления радиограмм использовать ДВ частоты;
– использовать позывной «Акула»;
– выход осуществлять на позывной «Гнездо»;
– радиосвязь осуществлять в два этапа: на участке до АПЛ маскировать в частотном сигнале вещания канала «Россия 1».
Артём опустил радиограмму в стакан с водой, где бумага, намокая, в течение минуты полностью растворилась, оставив небольшой осадок на дне.
– Готовьте радиограмму в Центр с учётом поступивших указаний, – отдал распоряжение Артём, – набирайте со слов: «Нами начата реализация основной задачи…»
г. Москва, здание 3–1 ФСБ России, несколькими месяцами позже
С виду это был ничем непримечательный мужчина с седыми, пепельного цвета волосами, в возрасте, уже давно перевалившем средний. Лицо его испещрили частые морщины на лбу и вокруг глаз, а уже начинающая дрябнуть смуглая кожа выдавала его южное происхождение. Мужчина подошёл к широкому окну рабочего кабинета, расположенного на семнадцатом этаже высотного здания по проспекту Вернадского и, чуть сдвинув в сторону массивную штору тёмно-зеленого цвета, задержал взгляд на кипящей жизнью ночной Москве. Нескончаемый поток машин, людей: одних, спешащих на работу, других, возвращающихся домой; яркие цветные огни рекламных щитов и декоративная подсветка домов.
– Этот город никогда не спит, – пробормотал мужчина, опуская массивную портьерную штору и возвращаясь к рабочему столу, на котором лежала красная папка с нанесенным золотистой краской двуглавым орлом, в которой лежали документы с грифом «Особой важности».
– Украина, Константин Сергеевич.
Непримечательного мужчину средних лет звали Константин Сергеевич Кривошеев. Генерал армии органов безопасности уже на протяжении пяти лет довольно успешно возглавлял 1 Службу ФСБ России – человек боевой, по складу характера прямолинейный, требовательный и жесткий, обладающий качествами, разительно отличающими его от большинства других руководителей.
– Ук-ра-и-на, – по слогам произнес Кривошеев, открыв папку и бегло пробежавшись по донесениям украинской резидентуры. – Что думаете, Иван Яковлевич?
Начальник оперативно-розыскного управления генерал-майор Седов Иван Яковлевич выдержал паузу.
– Думаю, что не мешало бы 2 Службу поставить в известность.
Кривошеев опустился в кресло и откинулся на спинку.
– А не поспешим?
– Моё мнение: стоит сказать, товарищ генерал армии. При всей важности поступающей информации, нам самим не сдюжить. Да и интересы пересекутся на определенном этапе, а тогда точно проблем не избежать. Обиды всякие возникнут. Ну, сами понимаете.
Константин Сергеевич вздохнул. Он прекрасно понимал. Времена, по которым он часто тосковал, нынче не советские.
– Ладно, с Петровичем я завтра… – Кривошеева перебил звучный бой больших массивных часов, доставшихся в наследство от советской эпохи, известивший, что пошёл третий час ночи.
– Сегодня, – поправился генерал армии, – переговорю, но пока на этом круг «посвященных» оставим. Вот что, Иван Яковлевич, главному тоже докладывать не будем, пока не появится хоть какая-то определённость, да и после этого максимально попридержать стоит. Много поставлено на карту, а в части нынешнего окружения «шефа» я не очень уверен. Все эти младоначальники перестроечной формации. В общем, его окружение, как мне видится, сплошная инспекционная «бюрократия», которую стало нынче модно разводить.
Начальник оперативно-розыскного управления понимающе кивнул.
– Если что-то вдруг пойдёт не так, кровь сотрудников нам с тобой с рук не смыть.
Мысли, вопреки желанию, окунули Константина Сергеевича в водоворот прошлого, неприятного, горького, страшного, возвращавшегося иногда во снах, после которых он ещё долго не мог уснуть, сидя на кухне и неподвижно смотря в ночь. А на столе стоял граненый стакан, наполненный водкой, и сверху лежала краюшка черного хлеба.
А крови пролилось много. За почти сорокалетнюю и довольно насыщенную жизнь на оперативной и руководящей работе в органах государственной безопасности на глазах Кривошеева пролилось столько крови, что хватило бы с лихвой ещё на несколько таких же жизней. Он отмахнулся от навалившихся мрачных мыслей, которых имел обыкновение называть «фантомами прошлого», так как всплывали они внезапно, окутав сознание дымкой, где подымались, словно призраки, до боли чёткие лица былых боевых товарищей, погибших друзей… И врагов.
