А потом я долго и скучно писала объяснительную «по поводу обнаружения трупа на лестничной площадке перед моей дверью».
* * *
Уже было довольно темно, когда я добралась до дома. Мельников и Самойлов остались на работе, у них и кроме этого дела было чем заняться. Поднявшись на свой этаж, я просто обомлела – что-то темное снова лежало на ступеньках перед моей лестничной площадкой. Кто-то улегся там очень удобно: так, чтобы голова была повыше, а ноги пониже. Я, совсем как вчера, подумала, что бродяга какой-то пробрался сюда тайной тропой. И не знает, бедолага, что лежит на довольно опасном месте, перед квартирой, в которой проживает частный детектив. Но я сегодня усталая и добрая, не буду вызывать наряд милиции, просто прогоню его отсюда, пусть найдет себе для отдыха место подальше от меня.
Не дойдя двух ступенек до визитера, я остановилась. Испугалась? Да нет же, конечно! Чего уж тут бояться. Я трижды была уверена, что пугаться мне нечего: то ли пьяница на этаж забрался, то ли бродяга. А вероятней всего, то и другое в одном лице. Во всяком случае, не то что вчера, не покойник. Как снаряд не попадает два раза в одно и то же место, так и второй труп не может оказаться точно там же, где сутки тому назад лежал первый. Такова закономерность, о которой знают абсолютно все.
– Чего разлегся? – строго спросила я.
Но человек молчал и даже не пошевелился. Ох, и крепко же вы спите, дорогой товарищ! Но мы вас все равно разбудим… Я нагнулась, ухватила мужичка за плечи и повернула на спину… Вот тут-то у меня дыхание и перехватило – передо мной опять лежал Евгений Константинович Чернов.
Не мог он здесь лежать! Это было не только вопреки всем закономерностям, но и вопреки здравому смыслу. Но лежал он: густые темные волосы с проседью, зачесанные назад, широкие брови, крупный нос, четко очерченные губы… И костюм тот же, и те же дорогие мокасины… Не знаю, сколько я стояла и смотрела на него. Может быть, несколько секунд, а может, полчаса. Я просто как-то застыла и ни думать, ни двигаться не могла… Потому что творилось что-то совершенно неестественное. Передо мной действительно лежал Чернов, это точно. Тот самый, которого вчера убили на этой лестничной площадке и которого вчера же увезли отсюда. Я сегодня видела его в морге, мертвого и раздетого, с картонным номерком, привязанным к большому пальцу правой ноги. Вересов опознал его. А сейчас он опять лежит у меня на лестнице, одетый в серый костюм и обутый в дорогие мокасины. В морге их на нем не было. В голове крутилась совершенно дурацкая мысль: «Как же он достал свой костюм, если тот находился в другой комнате, под замком?»
«Наверное, это от переутомления», – решила я. Хотя какое переутомление – нормальный рабочий день. Случались у меня дни и потяжелей, и поканительней, чем сегодняшний, и ничего, никаких галлюцинаций не было…
Потом я нагнулась и откинула полу пиджака. Все правильно, огнестрельное ранение прямо в сердце. И громадное пятно засохшей крови вокруг маленькой дырочки на рубашке, проделанной пулей. Кровь старая, запекшаяся. А как же иначе? Убили-то его вчера…
Потом я стала успокаивать себя. Наверное, кто-то пошутил: выкрал из морга покойника, одел его и принес на место убийства. Ничего особенного. Просто это сейчас шутники пошли такие ненормальные. И нечего паниковать. Просто надо сейчас позвонить Мельникову, пусть приезжает и разбирается. В конце концов, мертвые по его линии. И пусть найдет мерзавца-шутника и даст ему хороший разгон. Я потом попрошу, чтобы мне его показали. И тоже скажу ему пару ласковых. Он на всю жизнь запомнит эту шуточку и вообще шутить перестанет.
Вообще-то, я уже совсем успокоилась. Пора звонить Мельникову. Он и Самойлов наверняка еще сидят в отделе, планируют какую-нибудь хитроумную операцию и пьют чай. Хм, тут покойники по городу разгуливают, а они чаи гоняют. Блюстители порядка! Мастера криминального сыска! Вот я им сейчас настроение-то испорчу…
Мобильник я сегодня с собой не брала, значит, чтобы позвонить, надо идти домой. Ничего, схожу, покойничек никуда не убежит. Это ему не морг. Убить здесь, конечно, могут, но чтобы труп отсюда сбежал – никогда!
Мельников отозвался сразу.
– Не скучаешь? – спросила я.
– Без тебя, что ли? По правде сказать, не очень. Мы тут сидим с Самойловым, кое-чего намечаем на завтра… А ты чего звонишь?
– Я к тому, что, если вам скучно, приехали бы ко мне.
– Да нет, Танька, спасибо, но сейчас ничего не получится.
– А я думаю, получится. Тут у меня для вас сюрпризик образовался. Спорим, Мельников, приедешь, посмотришь – и глазам своим не поверишь? На бутылку самого дорогого коньяка, который только у нас в городе найти можно.
– Оно, конечно, заманчиво… – начал поддаваться Мельников. – И спор я выиграю, потому что удивить меня невозможно. А хороший коньяк я люблю. Только мы ведь и вправду делом занимаемся.
– А я вас что, в оперный театр приглашаю? Я от вас, служивые, требую, чтобы вы свой долг выполнили. Короче, надоело мне тебя, Мельников, уговаривать. Бери группу и приезжай. Я вам тут знакомого покойничка приготовила, так что вези всех, кого положено.
– Ты что, шутишь? – не поверил Мельников.
– А вот приезжай и посмотри, шучу я или нет.. И предупреждаю, второй раз звонить я тебе не буду. Через двадцать минут жду. Не приедете, на себя пеняйте, кого-нибудь другого позову, – и положила трубку.
Потом я вышла на площадку и все эти двадцать минут, пока ждала, просто стояла в сторонке и копила злость. Все прикидывала,
что я скажу Мельникову по поводу работы нашей славной милиции, которая не только живых людей сберечь не может, но и покойников. Бегают от нее покойники, куда кому вздумается, и вот вам яркий пример, дорогие товарищи. Этот, наверное, сбежал от плохих условий содержания. Холодно у них в морге, вот он и сбежал. Может, и жалобу уже написал. Эх, и шум поднимется, когда узнают, что из морга покойник исчез и спокойно перемещается по городу. А вдруг не один? Может, это у них коллективный побег? По-моему, срочно надо морг на переучет закрыть.
Хорошо, никто из жильцов нашего подъезда в это время домой не пришел. Терпеть не могу объяснять людям то, чего сама понять не могу.
Двадцать минут прошло, и точно, топает наша милиция. Ее сразу слышно, не стесняется. Первым – конечно, Мельников. За ним Самойлов.
– Ну, что у тебя тут? Чего паникуешь? – с ходу спросил Андрей, потом увидел труп и остановился.
– У меня все ясно. У меня, товарищ начальник, чрезвычайное происшествие. А у вас что там делается? Почему покойники по городу гуляют?
Мельников мне отвечать не стал, проигнорировав ехидные вопросы. Мельников нагнулся и начал осматривать труп. Посмотрел на лицо, пробурчал что-то непонятное, откинул полу пиджака и глянул на кровавое пятно. Ничего нового не увидел, все то же, что и я. Потом стал ощупывать карманы. А что там в карманах могло быть? Их же еще вчера очистили. Но Мельников, надо отдать ему должное, нисколечко не растерялся, когда понял, что перед ним опять Чернов. Только задумался что-то.
С другой стороны пристроился Самойлов. Поглядел он в лицо Чернову и только повертел головой, как будто воротник вдруг стал очень тесным.
– Ну что, пойдем к тебе, звонить будем, – сказал Мельников, и лицо у него при этом было какое-то отрешенное, будто он сейчас находился и здесь, и где-то в другом месте. Да, будет сегодня гроза, с громом и молниями. Когда у Мельникова лицо делается таким спокойным и задумчивым, непременно следует ожидать грозы.
– Кому звонить будем? – поинтересовалась я.
– Уж найдем кому, – мрачно пообещал Мельников. – А ты, Самойлов, пока побудь здесь, присмотри.
Зашли ко мне. Мельников уселся в кресло, сгреб в свои большущие лапы мой телефон и набрал номер.
– Шлите группу и труповозку, – сказал он и назвал адрес. – Кажется, убийство, а вообще разбираться будем.
Потом набрал еще один номер. Телефон долго не отвечал, наконец кто-то снял трубку.
– Ага, очень рад, что это ты. – Глядя на мрачную физиономию Мельникова, я усомнилась, что он очень рад. – Я по тебе как раз и соскучился. Ты мне вот что, Лекарев, скажи… Как у тебя сегодня с покойничками? Наличность какая? Так… Тогда посмотри-ка, как себя чувствует некий господин Чернов. Какой Чернов? А тот самый, которого сегодня опознание проводили…
Пока Лекарев выяснял, как себя чувствует господин Чернов, Мельников отложил трубку.
– Пьют они глухо, – пожаловался он мне. – Даже в трубку перегаром несет. И ничего не поделаешь, работа у них такая, никакой романтики.
Потом он опять приложил трубку к уху, какое-то время ждал и наконец дождался. На другом конце провода снова материализовался Лекарев и стал что-то рассказывать.
– А ты не ошибся? Уверен, что это тот самый? А тебе его, часом, не подменили? Ага, стопроцентной уверенности нет, но подменить не могли, поскольку ты бдительно несешь службу. Вот и хорошо, что бдительно несешь. Скоро приеду к тебе. Нет, не в гости, так что стол накрывать не надо. Я с твоим Черновым хочу кое-какие вопросы выяснить. Так что жди, скоро буду.
