— Нам известно о Корвуте все, — ответил ей Дарелл. — Мы не позволим ему и пальцем до тебя дотронуться.
Он вновь поднялся на ноги. Девушка молча проводила его глазами. Была почти полночь. Он замерз, голова раскалывалась от боли, но, превозмогая себя, он собрал свои вещи и пошел в камбуз одеваться, чертыхаясь на прилипающее к телу холодное шерстяное белье. Его плечо по-прежнему подергивало, и он старался его не беспокоить, чтобы снова не открылось кровотечение. Вновь и вновь его мысли возвращались к Дэйдри. Он закурил еще одну сигарету и опять подумал, что она обязательно поправится. Она должна поправиться!.. А когда ей станет лучше, она его выслушает. Выслушает и поймет, что он поступил так, как должен был поступить. Она поймет, что он всего этого не хотел… Поймет, что он готов вытерпеть неизмеримо большие страдания, лишь бы не принести ей ни малейшей боли, ни одной царапинки…
До него донеслись слабые шорохи. Он обернулся и увидел, что девушка, протиснувшись через узенькую дверцу камбуза, теперь стоит, прислонившись спиной к одной из переборок. Взгляд ее был уставшим и мрачным.
— Я была, наверное, чересчур эгоистичной. Я это в том смысле… я хотела спросить тебя о той женщине. Беле удалось до нее добраться? Он ее…
— Она серьезно ранена, — коротко ответил ей Дарелл.
— Я виновата. Я очень виновата!
— Ладно, Илона, иди в каюту!
Слегка закусив нижнюю губу, она медленно кивнула.
— Разумеется, вы имеете на то полное право, мистер Дарелл, но не смотрите на меня так, пожалуйста! Я совсем не хотела, чтобы Корвут причинил ей вред.
Их вельбот продолжало нести по течению, сильно раскачивая на волнах. При очередном толчке она потеряла равновесие и, чтобы не упасть, ухватилась за Дарелла. Одеяло съехало с плеч, обнажив стройное и гибкое тело. Вся вспыхнув от смущения, Илона быстро подхватила свое покрывало.
— Мне тоже нужно одеваться. Мой пистолет у тебя. Я ведь сдалась добровольно… Теперь я считаюсь арестованной?
— Мы обсудим этот вопрос в Вашингтоне, — ответил Дарелл.
Кивнув ему в знак понимания, она вернулась в каюту, чтобы одеться. Облокотившись на какой-то шкафчик, Дарелл докуривал свою сигарету. Лицо его было сосредоточенным и напряженным. Так много предстоит сделать и так катастрофически мало для этого времени! Перед ним по-прежнему стояло лицо Дэйдри, а в ушах звучал ее голос. И жестокие слова… Он взглянул на свои руки. Они дрожали. Очевидно, ему самому был нужен доктор. Сейчас он больше всего хотел хорошенько выспаться, отлежаться пару деньков в кровати.
Но времени было так мало!
Дарелл сумел добраться до своей холостяцкой квартиры в Вашингтоне лишь в четыре часа утра. Он сразу же связался с больницей, в которую поместили Дэйдри. Там ему сообщили, что ей сделали операцию по удалению пули и ее состояние здоровья сейчас удовлетворительное. Затем он отвез Илону на Аннаполис-20, где располагался штаб секции «К» ЦРУ. Здесь же, в неприметном здании из серого камня с вывеской конторы какого-то коммерческого предприятия, он провел срочное короткое совещание. Теперь ему стали известны еще кое-какие подробности. Наиболее важным было то, что Корвуту вновь удалось обвести вокруг пальца людей, которые в срочном порядке были брошены на прочесывание местности около Принс Джоунс. Корвут в очередной раз улизнул с проворством хитрой лисицы. По каналам Комиссии по атомной энергии был направлен соответствующий запрос на разрешение контактирования с доктором Теджи из калифорнийской лаборатории. Служба безопасности Комиссии по атомной энергии отнеслась к их запросу без явного энтузиазма и ничего конкретною не пообещала. В четыре часа Дарелл чувствовал себя слишком разбитым, чтобы что-то из них выколачивать. Закодированное сообщение было отправлено и в Лондон в адрес Дикинсона Макфи. Илону поместили под усиленную охрану. Для кратковременных задач подобного рода на Аннаполис-20 на самом верхнем этаже имелась специальная комната. Дарелл успел туда заглянуть и нашел, что она расположилась там довольно неплохо.
— Ты завтра будешь здесь? — спросила его Илона.
— В самую первую очередь! А сейчас успокойся и отдохни.
— Меня посадят в тюрьму или расстреляют?
— Расстреляют?! Мы здесь такими вещами не занимаемся!
Грустно улыбнувшись, она произнесла:
— Я в общем-то спокойна, ведь ты обещал мне помочь…
Выйдя от нее, он заскочил в амбулаторию. Там его рану хорошо промыли и наложили новую повязку. Офицер медицинской службы предписал ему целую неделю постельного режима. Так как спорить с ним на этот счет было бесполезно, то Дарелл отправился домой.
Ему удалось неплохо выспаться. Проснувшись уже в десять часов, он принял горячий душ. Тугая повязка изрядно мешала ему. Затем он приготовил на кухне завтрак — яичницу с беконом и кофейник крепкого луизианского кофе. После завтрака он быстро переоделся — белоснежная рубашка, синий костюм, темно-бордовый галстук. Из-за повязки на плече он никак не мог приладить кобуру, и ему пришлось переложить свой короткоствольный револьвер 38-го калибра просто в карман. Когда он допивал уже третью чашечку кофе, раздался телефонный звонок. Это был Сандерсон, временно исполняющий обязанности руководителя секции «К».
— Сэм, это ты? Ты не мог бы прибыть прямо сейчас?
— Я уже выхожу, — ответил ему Дарелл. — Есть что-то новенькое?
— Есть. Это касается Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил и Комиссии по атомной энергии. Наш босс сейчас находится в Белом доме. Как, кстати, ты себя чувствуешь?
— Как кусок мяса из мясорубки!
Сандерсон несколько замялся:
— Ну тогда мы, быть может, попробуем обойтись без тебя…
— Я сейчас буду!
Дарелл повесил трубку и одним глотком допил кофе. Подойдя к зеркалу, он долго и внимательно рассматривал себя. То, что он увидел, ему явно не понравилось. В его ушах все еще звучал приглушенный голос Дэйдри, бросающий ему горькое обвинение, перед глазами стояло ее безразличное лицо. Выходя из дома, он еще раз позвонил в больницу и справился о состоянии ее здоровья. Голос медсестры звучал успокаивающе-бодро.
— Сегодня утром она чувствует себя очень хорошо. Вы хотите с ней переговорить?
— Да, конечно же! Передайте ей, что это звонит Дарелл.
Наступила долгая пауза. Затем послышались какие-то неясные звуки и наконец голос медсестры:
— Мистер Дарелл, я очень сожалею, но…
— Что такое? Она не может говорить?
— Дело в том, что она не хочет говорить. Мисс Пэджет просила вам передать, чтобы вы ей больше не звонили.
— Но послушайте, я же…
— Прошу прощенья, сэр!
Он с раздражением бросил трубку. В вестибюле его дома размещался небольшой цветочный магазинчик. Он заказал букет из двенадцати роз и распорядился доставить его в больницу. Сначала он было хотел вложить в него свою записку, но потом решил этого не делать. Затем он сел в машину и отправился на Аннаполис-20. Был солнечный морозный денек. Вчерашний штормовой ветер стих, и небо сияло чистой голубизной. Но Дарелл не замечал его праздничной яркости.
Сидони Осборн сидела за своим столом перед кабинетом Дарелла. Эта маленькая бойкая француженка была вдовой. Ее мужа, Луи, с которым некогда работал Дарелл, убили еще два года назад. Дарелл и Дэйдри часто наведывались к ней в гости, в ее небольшой аккуратный домик в пригороде Александрии. Ее девочки-двойняшки встречали их неизменно тепло и весело. Как ни странно, но сегодня в глазах Сидони он не увидел обычной приветливости и доброты. Она была сдержанна и как будто напряжена.
Входя в комнату, Дарелл ей широко улыбнулся:
— Сид, и ты здесь! Это в воскресенье-то!
— Очень важное совещание. Там тебя, Сэм, очень ждут.
— Ничего, за минуту-другую дело не заржавеет.
Даже не улыбнувшись ему в ответ, она низко склонилась над пишущей машинкой.
— Дело твое…
Выдержав небольшую паузу, Дарелл спросил:
— А в чем дело, Сидони? За что такая немилость?
— Ты сам должен знать, за что.
— Из-за Дэйдри? Ты, наверное, думаешь, что я специально ее подставил?
Сидони начала что-то неистово выстукивать на машинке. Не отрываясь от работы, она произнесла:
— Я не хочу касаться этого вопроса. Ты не мог не знать, что поступаешь нечестно, и все же повел себя именно так!
— Послушай, — сказал Дарелл, — ты сегодня утром виделась с Дэйдри?
— Я просидела в больнице всю ночь напролет! А ты где был?
Он раскрыл было рот, чтобы ответить, но лишь зло махнул рукой. Ему все равно не преодолеть этой ее упрямой отчужденности! Дарелл подошел к окну и посмотрел вниз, на тихую и безлюдную Аннаполис, залитую воскресным солнцем. «Наверное, во всем мире нет другого города, который бы так вымирал по воскресным дням, как Вашингтон, — подумал Дарелл. — Видимо, не существует таких вселенских потрясений, которые могли бы в этот день хоть как-то потревожить многочисленные посольства, да и само огромное здание Государственного департамента». Он хорошо знал, что все, кто собрался на это совещание, прибыли сюда поодиночке и незаметно, и ни у одною жителя соседних домов не возникло ни малейшего подозрения о том, что здесь в действительности происходит. Закурив сигарету, Дарелл вновь хотел заговорить с Сидони, но опять осекся — какой смысл теперь о чем-то спорить! Быстрым, тревожным шагом он поднялся на третий этаж. Узел связи был полон народу. Из аналитического отдела доносился треск телетайпов и деловой гул компьютеров. Здесь готовились еженедельные сводки для Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил США. Совещание проводилось в кабинете Макфи. Дарелл на ходу кивнул Алексу — мускулистому охраннику около входа — и вошел в кабинет.
