Еще одно совпадение — парк, из которого маньяк выслеживал своих жертв, находится прямо под окнами кабинета Дятлова. В общем, я хочу предъявить Ивану Викторовичу его отпрыска и потребовать с него объяснения.
С моим планом согласились, только выделили для безопасности Зураба Гвичию. Я так и не поняла, для чьей безопасности — моей или маньяка.
***
В отлично отделанном кабинете уютного коттеджа в большом кресле утопал Иван Подземельный. Он был серьезен, печален, но все же уверен в себе. Одним словом, настоящий начальник. Даже в собственной пригородной резиденции он ходил в начищенных до блеска ботинках и костюме, сшитом на заказ.
Широким жестом Подземельный предложил утонуть и нам в двух массивных креслищах.
Вице— губернатор Иван Викторович Подземельный очень охотно согласился с нами встретиться. Да и что ему оставалось делать, если в качестве предмета для обмена на информацию мы предложили его собственного сына.
— Спасибо, что вернули моего Пашу. Как вы уже поняли, он немного не в себе, и при возможности я стараюсь держать его подальше от людей. Но иногда ему удавалось уходить без нашего ведома и скрываться. Особенно по весне.
В этот раз я и мои помощники долго искали его… Для нашей семьи это большая трагедия. Поверьте, Павел в душе добрый мальчик. Он не хотел никого обидеть. Хотелось бы попросить вас… Нельзя ли сохранить это в секрете?
Мы с Зурабом недоуменно переглянулись. Это и есть та информация, за которую мы должны отдать Подземельному его сына? Хотя, с другой стороны, вряд ли кто-нибудь другой согласится дать за него больше. Иван Викторович наши переглядки понял по-своему.
— Да, конечно. Не использовать добытую информацию — это подвиг для журналиста. Мне хотелось бы отблагодарить вас за вашу прекрасную работу и за ваше, я надеюсь, умение хранить секреты, — сказал Иван Викторович и полез в ящик письменного стола. — Впредь я всякий раз буду прибегать к услугам вашего Агентства.
— А доктор Дятлов? Почему вы так хотели его посадить? — спросила я, подозревая, что Подземельный хочет обвести нас с Зурабом вокруг пальца.
— Дятлова? Упаси Бог. Вы, наверное, догадались, что по характеру заболевания моего мальчика мы были вынуждены обращаться к специалисту, и этим специалистом был доктор Дятлов.
К сожалению, мы не смогли применить предложенное им лечение. На этом роль доктора в истории болезни заканчивается, — чиновник извлек из стола пачку денег, — и ваша, надеюсь, тоже.
— Вы нас за идиотов принимаете? — Я вскочила из кресла. Моему возмущению не было предела. Я, дура беременная, бегаю по всему городу, ищу маньяка, на меня нападают, меня игнорируют, когда я пытаюсь защитить ни в чем ни виноватого сексопатолога, меня посылают, а эта лощеная харя хочет отблагодарить нас за то, что мы «его мальчика» доставили домой. Спасибо!
— Вы сфабриковали против доктора дело! Вы хотели его посадить! Зачем? — орала я, окончательно выйдя из дипломатической тональности.
Подземельный молчал ровно минуту. Его непроницаемое лицо, казалось, еще больше окаменело. Наконец он заговорил:
— Сказать, что к делу Дятлова я не имею никакого отношения, значило бы соврать. Да, это при моем живом участии дело против Дятлова возбудили. Но основанием для возбуждения этого дела стали реальные факты нарушения Дятловым нашего российского законодательства. Что же касается причин моего предвзятого отношения к доктору… — Подземельный сделал паузу. — Эта сука шантажировала меня моим мальчиком.
— Когда Паше было еще десять лет, — продолжал Иван Викторович, — я заметил за сыном некоторые странности. Мой единственный наследник вместо обычных для мальчишек занятий предпочитал наряжаться в мамины юбки и подглядывать за собственной бабушкой в замочную скважину.
Естественно, что я рассказал о порочных пристрастиях доктору Дятлову — мы с ним тогда были в очень хороших отношениях. На сыне испытывали различные методы лечения, Дятлов, казалось, искренне хотел помочь, но все было безуспешно. Мальчик рос, и его болезнь росла вместе с ним. Первый раз его задержали за попытку изнасилования гражданки Н., но дело удалось замять, отправив гражданку Н. в отпуск в Анталию, а оказавшегося в нужном месте сержанта милиции повысив в звании до прапорщика. С тех пор Павла стали держать взаперти, но трижды ему удавалось сбегать и совершать антиобщественные поступки в разных частях города. Каждый раз предпринимались энергичные поиски пропавшего.
— А вы его хорошо искали? — с подозрением спросил Гвичия.
— Уверяю вас, очень тщательно.
У меня много помощников, — ответил Подземельный, выразительно посмотрев на Зураба. — Так же случилось и этой весной. Почти так же. За тем лишь исключением, что спустя несколько дней после побега Павла мне позвонили и пригрозили рассказать о странных пристрастиях сына всем избирателям и налогоплательщикам Питера. «За такое дело, — сказал анонимный мужской голос, — губернатор по головке не погладит». Я догадался, чьих рук это дело, хотя злоумышленник принимал все меры, чтоб не раскрыть себя, изменяя голос.
Телефонный аноним расписал те странности в поведении моего сына в детстве, о которых мог знать только Дятлов.
Деньги за молчание о связи недавних изнасилований и больного ребенка шантажист предлагал послать по почте до востребования в почтовое отделение, которое находится через дорогу от больницы Дятлова.
Подземельный замолчал, видимо, наслаждаясь нашим удивлением.
— И что вы? — спросила я.
— Я не такой дурак, чтоб платить шантажисту, хотя мне дорога моя репутация, — сказал чиновник. — Я просто решил использовать имеющуюся информацию. До меня часто доходили слухи от знакомых военкомов, что Дятлов берет взятки и выписывает липовые «голубые» диагнозы призывникам. Я решил, что доктор, так пренебрежительно относящийся к врачебной тайне, должен сидеть. Я едва ли не самолично обошел все военкоматы, чтоб выявить подозрительных гомиков. Таких развелось в последнее время — на целый полк хватило бы… Едва ли не добрую половину сомнительных приверженцев однополой любви поставлял в военкоматы наш знаменитый сексопатолог.
Дальше все было делом техники. Мой приятель, следователь Пулеев, с энтузиазмом воспринял идею завести дело против Дятлова — у них, видимо, какие-то свои счеты были. Что там делал Пулеев с призывниками, откосившими от армии с помощью Дятлова, я не знаю, но следователь заставил-таки их сознаться в том, что доктор засвидетельствовал в парнях отклонения ориентации всего за три тысячи долларов. Им, наверное, даже штаны снимать не пришлось. По собственной инициативе — я был против — для укрепления обвинения Пулеев послал к Дятлову двух настоящих гомосексуалистов. Им светил срок за торговлю наркотиками, и они сочли за благо сходить на прием к Дятлову, получить справки, а затем свидетельствовать против нашего сексопатолога.
Это один из немногих случаев, когда наша система работает на благо истины, ради того, что наказать мздоимца по заслугам, — подвел итог Иван Викторович, театрально разведя руки.
Я была в шоке. Вряд ли Подземельный будет врать тем, у кого в руках находится честь его семьи. Получается, доктор Дятлов оказался не только взяточником, но и шантажистом! Вот тебе и светило сексопатологии. Как он умело притворялся! Извращенец!…
***
Деньги с чиновника хитрый Гвичия все же взял. Пришлось задним числом подписать договор о комплексе оперативно-розыскных работ, целью которых было обнаружение Павла Подземельного. Поскольку цель была достигнута, Гвичия взялся предоставить Подземельному-старшему подробный отчет о поиске. Интересно, что он там понапишет?
«Рискуя жизнью, беременный агент Железняк пробиралась в потемках к заброшенному сортиру…»?
***
Этой ночью мне так и не удалось уснуть. Проклятый сескопатолог не давал мне покоя. Оказывается, за маской простодушия скрывалась змеиная хитрость. Шантажист средней руки сам бы пришел к чиновнику и прямо попросил бы денег. А почему бы и нет? За хранение секретов тоже надо платить. Как нам… А тут хотел и на елку влезть, и попу не ободрать — с высокопоставленным приятелем не ссориться и денег заработать.
И все-таки как-то не вязался Дятлов в моем сознании с образом хитрожопого шантажиста и взяточника. Ну ладно, пусть Дятлов — еще и великий актер. Лицемер. Но тогда не могу понять одного. Почему он, такой хитрый и осторожный, позволил завести против себя уголовное дело и даже не пытался никак себя спасти. Если верить рассказам свидетелей, в своей противозаконной деятельности он такой беспечностью не отличался: и взятки посылал брать другого человека, и шантажом занимался через посредника…
Тут меня осенило. Я выскочила из кровати и принялась нарезать круги по комнате. Какая же я была дура! Почему сразу не догадалась?!
