— Ну подумай: через год я становлюсь лидером новой фракции. А через пять — президентом России. И как ты считаешь, кто лучше в качестве супруги: юная манекенщица, которая и через десять лет едва достигнет тридцати и будет потрясающе выглядеть, или, прости, ты со своей профессией?
— Что за глупость? — удивилась девушка, не отреагировав на «свою профессию». — У нас в стране демократия, и если ты возьмешь себе жену из рабочего класса, народ будет доволен! Тем более что ты сам знаешь, как у нас относятся к манекенщицам! — фыркнула она.
— Ты не понимаешь, — начал он и осекся.
А разве не так? Кому какое дело, кем была раньше его жена? Вся проблема в том, что он не хочет жениться на Киске по соображениям, которые не так давно прокручивал в уме. Она просто не подходит ему для женитьбы, вот и все. А что думает народ — и вправду не важно! Он мог бы вообще не жениться, но вот это как раз нехорошо. Его будут видеть то с одной женщиной, то с другой и в конце концов начнут осуждать. А в России кое-где еще царствует коммунизм, и любвеобильных политиков в глубинке не жалуют. Вот и приходится по старинке: жениться, чтобы было как у всех — работа, дом и жена. За Вику он не волновался: со своей ролью хозяйки дома она справится. Ее не стыдно будет представлять и на званых вечерах, и в зарубежных поездках. Манекенщица она или кто еще, но Вика скоро заканчивает экономический вуз и, помимо этого, владеет английским и французским языками. Она свободно будет держаться перед камерой и общаться с журналистами, она ведь привыкла к вниманию. А эта пухлая девица — увы, для всего этого она не приспособлена.
— Ох, детка, — поддаваясь непонятно какому порыву, заговорил депутат, — я бы с удовольствием женился на тебе, если бы мог. Ну, например, если бы я был водителем трамвая или даже ведущим менеджером крупной компании. Но я — политик, в будущем — крупная величина, поверь мне, я знаю, что говорю. И обязан поддерживать свой имидж. Тут я не волен, извини.
Он притворно вздохнул и обнял обмякшую в его объятиях девушку.
— Значит, наш возможный брак с тобою — мезальянс? — тихо проговорила она. — И я всего лишь не соответствую твоему имиджу?
— Ну зачем ты снова начинаешь? — поморщился Вадим Александрович и бросил взгляд на часы. Ему уже нужно было выезжать в аэропорт. — Нам с тобой было так хорошо, не надо портить наши отношения! Тем более что я не настроен прекращать их!
Девушка молчала, рассматривая свои аккуратно наманикюренные руки. Вадим Александрович смотрел на нее и чувствовал, как из глубины его души поднимается жалость к этой простой девушке, с которой он встречался уже год.
— И все же кто тебе сказал? Что за люди, лезут в чужую жизнь!
Он с досадой махнул рукой и снова посмотрел на часы. Ну надо же, время, которое он отвел на удовольствия, потрачено так бесцельно!
Киске пришла пора уходить, только вот как он скажет ей о том, что ему нужно ехать за будущей женой в аэропорт?
Люда была в ужасе от такого скопления людей. Она даже не представляла, что одновременно на довольно небольшом участке земли может двигаться ТАКОЕ количество народа. Она отошла в сторонку и пристроилась за книжным киоском. Ну вот, она в Москве. И что дальше? Куда идти? Скорее всего в метро, ведь Саша так ей и написал: станция метро «Новогиреево», Саперный проезд, дом… квартира… Люда вздохнула, решительно поправила прическу и направилась в подземку. Через полтора часа, задавая многочисленные вопросы пассажирам и наконец-то сообразив, как пользоваться картой метро, она приехала в Новогиреево. Это была первая удача, и это ободрило Люду. Женщина, у которой она спросила, как ей попасть на Саперный проезд, правильно подсказала ей. Люда вышла на нужной остановке и осмотрелась. Ничего интересного, обычные высотные дома, куча магазинов, снующие туда-сюда люди. В Ногине дома пониже, магазинов поменьше, а о людях и говорить не приходится: только на одной этой улице, если считать всех, кто сейчас в этих магазинчиках, тянущихся вдоль дороги, и на тротуарах, ну и в домах, понятное дело, то, пожалуй, их количество превысит количество жителей всего Ногина. А вот и сам дом, который она ищет: большая синяя табличка указывает ей нужную цифру. У Люды от волнения затряслись коленки. Неужели она увидит Сашу, сейчас, через несколько минут? От одной этой мысли ее бросило в дрожь и глаза наполнились слезами счастья. Впрочем, она тут же испугалась: а вдруг его нет? Вдруг он ушел по каким-то своим делам? Нет, все-таки она дурочка, надо было предупредить его. Ну да ладно, что сделано, то сделано. Люда перешла дорогу, выждав удобную минуту, чтобы не попасть под колеса машин, и направилась к подъезду.
У двери ее ожидала первая неприятность: кодовый замок. Люда и понятия не имела, что это такое, но сообразила, что без нехитрой манипуляции она в подъезд не войдет. Вскоре ей повезло: какой-то мальчишка выскочил из подъезда, и она успела ухватить дверь в последнюю секунду. Люда поднималась на лифте на седьмой этаж и волновалась все больше.
Наконец лифт остановился. Девушка вышла на площадку и нажала на кнопку звонка.
Дверь мгновенно распахнулась. На пороге стоял ОН.
— Привет, — защебетала она, — извини, что без предупреждения, просто я так соскучилась!
Люда пыталась делать вид, что на самом деле она не так уж и соскучилась и что поездка в Москву — это плановая поездка, но… Она во все глаза рассматривала своего Александра, а он пялился на нее, и почему-то его лицо было лишено эмоций. Казалось, он не знает, что делать.
— Если я не вовремя, то пойду, — сказала она.
Ей стало обидно.
«Почему он так на меня смотрит? Не ожидал? Почему он меня не обнимет? Почему даже в дом не приглашает?»
И тут наконец, словно услышав ее мысли, Саша широко улыбнулся и произнес:
— Здравствуй, родная! Ну входи, не стой на пороге. Извини, что я так тебя встретил, но уж больно ты неожиданно! Ты откуда?
— Из дома, — радостно сообщила Люда и подставила ему губы для поцелуя, — из Ногина! Я, как только получила твою телеграмму, сразу же приехала! Да что ты спрашиваешь, ты же знаешь!
— Вот и умничка!
Он провел гостью в квартиру и предложил ей располагаться. Люда внесла чемодан, удивляясь, что Саша сам не сделал это. Раньше он был более внимателен! Она продолжала разглядывать его и только теперь поняла, что в его облике изменилось: нос! Нос был не сломан!
— Ты сделал нос! — воскликнула она. — Но ты же сам говорил, что нос — твоя визитная карточка!
— Визитная карточка стала чересчур заметной, — пошутил он, — и я решил, что лучше вернуть себе первозданный вид. А ты молодец, что приехала, мне тебя не хватало!
Он жадно осмотрел ее и придвинулся ближе. Люда сидела на маленьком диванчике и жаждала объятий и слов любви. Ей нужны были подтверждения, что эта жертва не напрасна.
Саша обнял ее и со вкусом поцеловал. У нее, как тогда, в первый раз, закружилась голова. Он все целовал и целовал ее и медленно стал расстегивать ее кофточку.
— Саша, ты что? — Она отстранилась. — У нас еще столько времени впереди, мы все успеем! Давай поговорим, расскажи, почему ты не приехал на соревнования, ведь я так ждала!
Он отрешенно посмотрел на нее и засмеялся.
— Почему не приехал? Занят был. — Он взмахнул рукой, и широкий рукав пуловера задрался, обнажив тонкую руку.
Люда только сейчас заметила, как он похудел, и ужаснулась этому. Она уже приготовилась было произнести это вслух, а также сказать, что теперь, когда она здесь, она обещает откормить его, как слова застряли у нее в горле. На его руке были красноречивые следы уколов.
— Ты колешься? — прошептала она, инстинктивно отодвигаясь от него.
— Да, — снова засмеялся он, заглядывая в ее широко распахнутые от ужаса глаза. — Поэтому и не приехал. Но зато приехала ты, и это главное. Давай, детка, не стесняйся, я так хочу тебя! Сколько мы с тобой не виделись?
— Полгода, — прошептала шокированная Людмила.
— Вот-вот, и все эти полгода я ужасно тебя хотел! Ну, давай. — Он простер к ней тонкие руки, истыканные шприцем, и схватился за ее кофточку.
Люда сидела в углу дивана, прижав к груди колени и судорожно сжимая в руках свою кофточку. Она была порвана, но хоть как-то прикрывала ее наготу. Девушка до сих пор не могла осознать то, что с ней произошло несколько минут назад, и наблюдала за боксером. Он, напевая, натягивал свой свитер.
— Ну чего сидишь, как неродная? — повернулся он к ней. — Я теперь — твой первый мужчина, и ты должна меня слушаться. Ферштейн?
— Ник ферштейн, — машинально ответила Люда, учившая в школе немецкий язык.
— О! Заговорила! — обрадовался он. — Значит, жить будешь! Да ладно ты, не смертельно же: ты сама хотела этого, поэтому и приехала, разве не так? Разве ты не хотела, чтобы я тебя оттрахал как следует? Все телки этого хотят!
