— С-соляной кислоты? — Саше вдруг стало жарко, сырой ноябрьский воздух, струившийся откуда-то сбоку, превратился в душный июльский.
— Да. То, что остается после изъятия органов, бросают в люк. И спустя какое-то время тело растворяется бесследно, — голос Сергея сник до шепота.
— Но где это все, где?!
— В подземной галерее.
— Где?!
— Бывший хозяин этой усадьбы построил подземную галерею, зачем — не знаю. Вроде хранил здесь дорогущие вина. А может, просто был с придурью, не наигрался в детстве в казаков-разбойников, вот и обустроил подземную пещерку с ведущим в лес выходом. Местные об этом не знали, ход в галерею был хитро замаскирован в стене. Но чертежи, по которым строилась галерея, сохранились, и на них наткнулся босс этих гадов, мистер Николс. Он сразу сообразил, как можно использовать для своего бизнеса такое классное местечко. И использовал…
— Так меня пришибло…
— Возле емкости. Там совсем рядом операционная.
— Понятно.
Ничего не понятно! КАК могут существовать такие сволочи?!
Ладно, это лирика. Надо действовать, а не истерить. От тебя многое зависит.
— Серый, — тихо проговорил Саша, — а почему я так свободно прошел через этот бункер? Неужели он не запирается?
— Почему же — запирается, конечно. И ключи у охраны на посту. Но охрана по ночам тоже дрыхнет.
— Так что — опять Настя?
— Она. Сейчас уже водит охранника и Викуську запирать все замки. Пусть завтра гадают, куда ты подевался! Скоро и сюда придут, выход наружу закрывать, так что давай, Санек, иди! Мне дальше нельзя, ты уж сам теперь справляйся. Мы верим в тебя.
— Справлюсь. Ты говорил, выход из подземного хода в лесу?
— Да, только теперь сюда неплохую дорогу провели, чтобы с химзавода незаметно подъезжать можно было. Не совсем до выхода, конечно, она метрах в трехстах отсюда, идет в деревню какую-то. Ты бы знал, как жители этого села гадину Амалию обожают! У них же ни хрена дороги не было, грязь месили и на тракторах до шоссе добирались, и вдруг — такое счастье! Так что туда тебе нельзя, доберешься по тропинке до дороги и сворачивай налево. Там шоссе. Ну все, удачи.
— Спасибо. Я справлюсь, Сережка. Обещаю.
— Знаю. Прощай.
И мерцающий огонек исчез.
Как долго он мечтал выбраться из этой помойки, надеясь найти маму! Но даже в страшном сне не мог представить, как на самом деле все случится.
А может, это все не взаправду? И он тупо задрых у себя в комнате?!
Саша поспешно ущипнул себя за руку, глухо вскрикнул и невольно улыбнулся, потирая запульсировавшее болью предплечье. Нет, все в порядке, он не спит.
Блин, какое там в порядке, ты ведь даже еще из подземного хода не выбрался! Стоишь и лыбишься, как последний придурок! А ну, пшел вон отсюда!
Да без проблем! Тем более что основные проблемы остались там, за спиной, где царствует зло, а впереди лишь пара метров гладкого бетонированного пола. И больше ничего, кроме приоткрытой двери, из которой и втягивался холодный, сырой, но такой вкусный сейчас воздух свободы.
Мальчик вышел из подземелья и поспешно захлопнул за собой дверь. Не надо, чтобы она оставалась приоткрытой, как только что. Сквозняк может разбудить охранника, которого скоро приведет сюда Настя. И тогда…
А что тогда?
Да ничего хорошего. Охранник, конечно, не самый умный представитель рода человеческого, но и не законченный дурак. Обнаружив незапертую дверь в секретный бункер, он мгновенно поднимет тревогу. И будет размахивать этой тревогой до тех пор, пока она не переполошит весь гадюшник.
А потом начнется облава. И вряд ли ему удастся убраться достаточно далеко от этого проклятого места, чтобы не попасться.
Постоял, помедитировал? Теперь будешь обосновывать каждый свой пук? Ноги в руки — и пошел!
Саша сосредоточенно прислушался. И что хотел услышать? Завывание ветра? Шелест деревьев?
Проще сказать, чего он НЕ хотел услышать: шагов, разговора и шума дождя.
Не хотел — и не услышал.
Мальчик поежился от мгновенно закопавшейся под куртку промозглой сырости и вжикнул «молнией» застежки. Так, теперь капюшон на голову и можно двигаться.
Серега упоминал о тропинке. Ни фига ж себе тропинка! Судя по размерам протоптанной полосы, это вполне сойдет за нормальную грунтовку. По которой можно не только идти, но и бежать, потому что вряд ли посреди тропы следует ожидать встречи с деревом или валуном. Если только корни какие, да и те давно бы уже повыкорчевали, чтобы не пропороть шины. Никто ведь не думает, что емкость с кислотой носят до дороги на руках?
Первую сотню метров Саша преодолел быстрым шагом, пока окончательно не убедился, что с тропой все в порядке.
Все, хватит телепаться, рванули!
До свежепроложенной дороги он добрался за считаные минуты и, не останавливаясь, свернул влево, как и советовал Сережка.
Кроссовки мягко пружинили по бетонке, тренированные сердце и легкие работали четко и без сбоев, вокруг было тихо, никто не гнался с собаками, и Саша вдруг четко осознал — он справится. И маленькая Настена, и Сережка Лисицын, и все остальные мальчишки и девчонки обретут наконец долгожданную свободу.
А Гошка Кипиани будет жить. И не только он.
Сколько он добирался до шоссе, час? Полтора? Два?
Саша не знал. Он просто двигался вперед, не позволяя себе остановиться. Когда уставал бежать — переходил на шаг, восстанавливал дыхание и силы и снова бежал.
Пока сначала издалека, а потом все ближе и ближе не послышался гул проезжающих машин. Не сказать, что движение было очень оживленным, ночь все-таки, но автомобилей хватало. Это ведь шоссе, а не боковая, никому толком не известная дорога.
Саша снова сбросил скорость и пошел размеренным шагом. Первый этап побега завершен, до шоссе он добрался. А вот куда теперь? Налево или направо? В Мошкино ему нельзя, он уже понял, а вот как осуществить это «нельзя», да еще ночью? Особенно когда ни одного населенного пункта в округе, кроме дурацкого Мошкино, все равно не знаешь. Голосовать и спрашивать: «До Москвы не подвезете?»
Хоть Серега и говорил, что до Москвы не так уж и далеко, но вряд ли конкретно это шоссе ведет в столицу. Так, трасса местного значения.
Гул машин приближался, но ничего путного не придумывалось. Просто топать вдоль дороги глупо, могут в темноте и не заметить. Не хватало еще под машину угодить!
Придется все-таки голосовать. Осталось придумать, какую машину останавливать.
А тут нечего думать. Либо фуру, либо автобус. Причем фура предпочтительнее, автобусы ведь по маршруту ходят, и найти водителя, подвозившего ночью слепого мальчишку, для бойцов начальника охраны Марата Рафикова большого труда не составит. А дальнобойщики — они на то и дальнобойщики, сегодня сюда едут, а завтра — туда. Попробуй найди! Да и дядьки вроде неплохие, если верить книгам и кино. Все равно других источников информации нет, придется верить.
Решено, ждем фуру.
На перекрестке Саша нащупал придорожный знак и, опустившись возле него на корточки, приготовился ждать. Вряд ли кто обратит ночью внимание на непонятный комок возле знака.
Тем более когда пошел мокрый снег вперемешку с дождем.
С одной стороны, эта гадость совершенно некстати, куртка начала промокать, а ноги в легких кроссовках — леденеть. Но зато и видимость должна ухудшиться, все будут сосредоточены на дороге, а не на предметах с обочины.
Вроде сработало. Мимо проехала одна легковуха, вторая, третья. Конечно, он никогда раньше не определял машины по звуку, но отличить тяжелую фуру от легкового авто сможет даже дебил.
Но пока ни одной фуры, как назло! Впрочем, нечему удивляться, дальнобойщики по ночам предпочитают отдыхать, и так целый день за рулем. Поедет только тот, у кого сроки горят или до места назначения совсем близко, неохота ночь пережидать.
Наверное, на трассах федерального значения таких машин больше, но здесь пока ни одной не было.
Где-то через полчаса Саша ощутил себя улиткой ледникового периода. Которую откопают через миллион лет любознательные потомки. Вот удивятся, обнаружив на улитке вместо домика куртку и джинсы!
Пришлось встать и попрыгать на месте. Потом побегать вокруг столба. Потом поприседать.
Кровь быстрее побежала по венам, озноб, шмыгая носом, ушел. Но промокшие насквозь кроссовки никуда уходить не желали. Как, впрочем, и сохнуть.
Потому что трудно высохнуть, прыгая в чавкающей слякоти.
Саша так увлекся согревающими упражнениями, что совершенно забыл слушать дорогу. И пропустил приближение очередного автомобиля.
А вот водитель прыгающую возле придорожного знака маленькую фигурку заметил.
— Слышь, пацаны! — гыгыкнул он, притормаживая. — Гляньте, макака скачет.
— Че? — снуло пробормотал сидевший рядом наголо бритый качок. — Совсем о…ел, что ли? Какая, на …, макака ночью в ноябре?
