— Еще купи молока, там на пакете коровка и девочка нарисованы. Купишь и сразу домой, а то я тебя знаю — будешь мотаться по улицам, пока все не прокиснет.
Дверь хлопнула, и на лестнице раздались чьи-то торопливые шаги. Я подняла голову — спускался рыжий пацан с авоськой в руке. Я пихнула Белкина локтем, сделала знак рукой: «Молчи». Мальчишка, насвистывая, выскочил из подъезда и направился по своим делам. Нет, отсюда нужно уходить, и придется везти пленника домой, делать нечего.
— Вставай, сейчас в одно место поедем. Будешь дергаться — пристрелю, — сказала я, приставляя к спине Никиты ручку фонарика. — Медленно пройдем через двор и сядем в мою машину.
Никита встал, согласно мотнул головой, и мы благополучно дошли до машины. Я завязала ему глаза, надела на голову кепку, надвинула козырек и завела машину. Домчались мы быстро. Так, теперь незаметненько поднять бы его в квартиру. Объясни попробуй соседям, куда это ты тащишь мужика в наручниках и с завязанными глазами. Попробуй объясни, что это не похищение, старушкам, сидящим на лавке.
Нет, мне определенно сегодня везло. Старушек не было, я взглянула на часы. Точно — время вечернего телесериала. А уж это для них дело святое. Хорошо, что у нас в изобилии этих сериалов, теперь частная жизнь граждан может считаться таковой хоть на тот момент, пока на экране всякие заграничные богатые плачут. Тогда никто за тобой не наблюдает: куда пошел, с кем пришел, какой пришел и т. д. и т. п.
Я помогла Никите выйти из машины, толкнула к дверям подъезда, нажала кнопку лифта. Господи, только бы никто не появился. На всякий случай сняла повязку с глаз Никиты. Но на этот раз мне не повезло. Хлопнула дверь подъезда, и я услышала за своей спиной старушечий голосок:
— Здравствуй, Танечка. У тебя гости?
Я обернулась, придерживая рукой Никиту. Так и есть, местное «гестапо». Зоя Константиновна. Бывшая паспортистка нашего жэка, которая всегда в курсе всех событий. Противная старуха, въедливая.
— Добрый вечер, — как можно дружелюбнее, так, что аж щеки свело, улыбнулась я. — Нет, моему знакомому плохо стало, вот и решила помочь.
Наконец-то двери лифта отворились, и я впихнула Белкина внутрь.
— Вы поедете? — вежливо спросила я бабульку.
— Да нет уж. Вы мне только лифт пришлите вниз, я люблю, чтоб просторно было.
Уф, пронесло. Ну и пусть старая карга болтает, что я домой с собой кого попало привожу. Мне уже не двенадцать лет, папа с мамой не заругают.
Я внимательно рассмотрела замок, следов взлома нет, волосок на месте. С некоторых пор, уходя из квартиры, я оставляю кое-какие знаки, чтобы быть уверенной в неприкосновенности своего жилища. Дверь отворилась быстро и бесшумно.
Белкин тащился за мной, как шарик на веревочке, и не делал никаких попыток вырваться или освободиться. Довольно странное поведение для мужчины, а для убийцы тем более.
— Входи, разувайся, — приказала я.
Мы прошли на кухню, я указала на табуретку, стоящую возле трубы. Белкин покорно сел и молча наблюдал, как я пристегиваю его к батарее. Ну теперь, голубчик, чтоб убежать, тебе придется вырвать батарею из стены. Белкин не из разряда Гераклов, так что этот вариант для него — нулевой. Сидеть ему на моей табуреточке возле трубы, пока я во всем не разберусь.
— Мне нужно в туалет, — вдруг заявил Никита.
— Ага, щас, потерпишь. Я на такие дешевые штучки не ведусь. Одного тебя я не отпущу, а на твои причиндалы смотреть — не возбуждает. Расскажешь все, тогда посмотрим.
— Я не знаю, что вас интересует, я вам уже сказал, что я не убивал Лилиану.
— Ага, не убивал, потому и скрываешься… Хватит мне мозги пудрить.
— Нет, дайте мне сходить в туалет, — взмолился Никита. — Я не могу так разговаривать. Что вы как садистка… Вы же женщина, в конце концов. Где ваше сострадание?
Я молча вышла, достала из тумбочки пистолет, вернулась на кухню и бросила Белкину ключи от наручников.
— До туалета и обратно, попробуешь что-нибудь выкинуть — пристрелю.
Никита освободился от наручников, трясущимися руками положил ключ на стол и спокойно направился в сторону туалета, как я ему и указала. Нет, что-то тут не сходится, совсем не похож он на убийцу. И вообще — выстрелить на расстоянии может почти каждый. А вот пырнуть ножом, да еще любимую женщину? Для этого нужен особый склад.
Через пару минут Белкин вернулся на кухню, я пистолетом указала ему на табуретку. Он покорно сел.
— Наручники, — приказала я, — надень наручники.
Он так же покорно выполнил мое требование.
— Ну теперь рассказывай. Все.
— Я уже сказал, что не знаю, чего вы хотите. Я шел за вами, хотел поговорить.
— Ну, положим, не шел, а следил. Вещи совершенно разные. А поговорить… О чем нам с тобой говорить?
— Я хотел поговорить об убийстве Лилианы.
Ага, все-таки об убийстве. Я уселась поудобнее, закурила и приготовилась выслушать его версию.
— Почему ты хотел поговорить со мной?
— Ну, вы ведь приходили в театр, говорили, что вы — частный детектив. А мне как раз нужен частный детектив. Тем более я так понял, что вас наняли расследовать убийство Лилианы.
Интересное кино, он меня видел, а я его нет. Где же это я прокололась? Ладно, если не врет, узнаю об этом попозже.
— А я тоже хочу, чтобы убийцу нашли, — продолжал между тем Никита. — Понимаете, мы с Лилей любили друг друга…
— Ну, это я, положим, знаю.
— Откуда? Мы очень тщательно скрывали свои отношения, в театре никто даже не догадывался об этом. Лилиана была талантливой актрисой, она могла сыграть такое холодное безразличие, такое презрение… Встречались мы исключительно вне театра, на сцене мы не сталкивались, на гастролях жили далеко друг от друга.
— Не знаю, как вы скрывали, но я видела ваши фотографии.
Никита смутился, замолчал, жадно вдохнул дым моей сигареты.
— Таня, вы не могли бы мне дать закурить, я очень давно не курил.
Я пододвинула ему пачку и ключи от наручников. Пистолет я положила на стол под руку. При всем желании Белкин бы просто не дотянулся до него.
Никита жадно затянулся, блаженно вздохнул и только потом отстегнул себя от батареи.
— Наши отношения с Лилианой имеют давнюю историю. Это по ее протекции я попал в театр. Все началось еще в прошлом году — у нас в училище был ее бенефис, и мы, студенты, принимали участие в его подготовке. — Никита говорил сбивчиво, будто боялся, что я перебью его или не поверю. — Мне ужасно льстило ее внимание. Красивая женщина, известная актриса и я… Я сам себе из-за этого казался значительнее. Нет, не то. Я хотел сказать, что я ее любил. Безумно любил. А она… Нет, я ее не убивал, это не я.
Никита зарыдал, чего я совсем не ожидала от здорового взрослого мужика.
— Хорошо, успокойся. Я верю. Расскажи, что случилось в тот вечер. И вообще… Например, откуда появились эти фотографии.
— Да, да, фотографии… Мы очень тщательно скрывали наши отношения, Лилиана не хотела, чтобы Кочерян знал о ее измене. Готовился этот проект с «Призраком», и скандал ей был совсем ни к чему. А еще Кочерян давал ей деньги, хоть у нее и были кое-какие сбережения. Лилиана любила деньги, роскошь, а без Арарата всего этого могло и не быть.
Не прерывая его рассказа, я встала и сварила кофе. Никита не заметил чашку, поставленную перед его носом. Вспоминая и рассказывая, он сам пытался разобраться в том, что произошло, как бы раскладывал все по полочкам для себя.
— Когда появились первые фотографии? Я так думаю, что вас шантажировали, и уже давно?
— Что? — Никита удивленно посмотрел на меня. — Да, это началось примерно два месяца назад. Нам обоим прислали фотографии.
— Как прислали?
— По почте. Мы нашли их в почтовом ящике. Лилиана и я, каждый у себя в один и тот же день. А потом нам позвонили по телефону и потребовали денег.
— Какой голос требовал денег? Мужской, женский?
— Н-не знаю, это было что-то среднее. Как будто измененный, что ли.
— Куда вы должны были отнести деньги?
— Каждый раз были разные места. То в театре, то в парке.
— Сколько раз вы передавали деньги?
— Два или три раза, потом вроде все прекратилось. А вот на гастролях снова появились эти фотографии. Только сумма теперь была в три раза выше. Мы должны были положить конверт в тренажерном зале, на теплоходе, в условленном месте. Но мы не заплатили. Вернее, Лилиана отказалась, а у меня таких денег и не было.
— Почему Лилиана отказалась платить? Чем она это мотивировала?
Никита обхватил голову руками и закачался на стуле.
— Она сказала, что ей надоело платить деньги непонятно за что. Она сказала, что этот шантаж будет бесконечным. А в тот день ко мне в номер позвонили и сказали, что если мы не передадим деньги, то крупно пожалеем об этом. Сказано было так, что я испугался.
Я взглянула на трясущегося горе-любовничка. Интересно, что Лилиана в нем нашла? По-моему, Арарат гораздо круче — красавец, богатый, любящий. Кто в этих актерских штучках разберется… Я бы с таким, как Никита, не то что в постель не легла, на одном поле играть не стала бы. Хотя кто знает, может, у Лилианы был комплекс мамочки? А Никита как раз подходит на роль «сынульки».
