Она была совсем близко, когда Денисов понял, что ему не надо терять времени на телефонные разговоры, а прямо сейчас, с этой электричкой, следует срочно ехать. Для этого необходимо успеть перебежать пути и вскочить на платформу.
«У-у-у!» — загудела электричка.
«Главное — четко! Не запнуться! И не спешить!» — на бегу мысленно приказал себе Денисов.
Состав пролетел и остановился. Плечом и боком Денисов почувствовал жар миновавшей опасности, взбежал по лесенке на платформу. Холодный пот выступил под майкой.
— Следующая остановка Чертаново… — объявило вагонное радио, когда Денисов стоял уже в тамбуре.
«В соревновании с электричкой я на этот раз выиграл… Инспектор уголовного розыска обязан первенствовать», — он усмехнулся.
Подъезжая к Чертанову, Денисов успокоился.
За два прошедших дня на месте происшествия ничего не изменилось. Чернела частая сеть контактных проводов. Серый путепровод был по-прежнему пустынен и казался принадлежностью пейзажа, как голый лес по обеим сторонам путей.
Денисов дошел до контактной мачты, о которой тогда же, на месте происшествия, поставил в известность следователя. Здесь все осталось почти таким же, как тогда. Только снег немного осыпался. Но вмятина, очертаниями напоминавшая человеческое тело, осталась, как и след волочения, соединявший вмятину с железнодорожным полотном.
Денисов поднялся на путепровод. Наверху было ветрено и бесснежно. Зато внизу, у основания моста, намело сугробы, а кое-где обнажился промерзший, с блестящими перламутровыми раковинами, речной песок.
Все здесь было осмотрено, учтено, описано.
С путепровода Денисов свернул направо, в деревню, откуда в день осмотра донесся до него крик петуха. Инспектора уголовного розыска наверняка побывали и здесь, интересуясь обнаруженной на путях девушкой, о которой в деревне никто не знал.
«Если то, о чем я думаю, подтвердится, это уже не будет иметь значения…» — подумал Денисов.
За мостом, скрытая деревьями, открылась довольно большая деревенька, взбирающаяся окраинными избами и садами на невысокие увалы. Бездонной глубины тишина простиралась окрест.
Денисов старался не думать, верна ли внезапно возникшая версия, которая привела его в эту деревню.
«Волнуюсь, точно это мое первое самостоятельное дело, — подумал он. — Впрочем, „раскрытие одного преступления не дает никаких преимуществ в раскрытии следующего“, — говаривал инспектор МУРа Кристинин, его первый наставник.
Узкий незамерзающий ручей разделял деревню на две части. Денисов двинулся вправо, ближе к железной дороге и путепроводу. Из крайней избы его заметили: два женских лица — старое и молодое, — приникнув к оконному стеклу, смотрели на него с любопытством.
Денисов открыл калитку. Тотчас откуда-то из-под крыльца вылетела, заливисто лая, кудлатая собачонка.
— Ты хороший, — из вежливости сказал ей Денисов.
Пес продолжал лаять и набрасываться, пока Денисов не поднялся на крыльцо и не постучал.
В избе включили свет, открыли дверь. Денисов увидел девушку — она собиралась уходить, — пучеглазую, недовольную, в круглой зеленой шапочке.
«Царевна-лягушка…» — мелькнуло в голове.
Кроме девушки, в избе находилась ее мать, подслеповатое морщинистое лицо которой было выжидающим. Кто-то похрапывал за деревянной переборкой.
Денисов снял шапку.
— Я с железной дороги. Здравствуйте…
Старуха кивнула, дочь сердито фыркнула — Денисов не показался ей с первого взгляда.
— Парень у нас пропал. Третий день ищем, с ног сбились…
— Третий день? — пожилая женщина приняла информацию сочувственно.
— С воскресенья…
— А какой он из себя?
Денисов исходил из имеющихся непреложных фактов. Первый факт: никто не видел Горяинова в поезде здоровья после отправления из Жилева; и второй: Бабичев десятого тоже приезжал сюда.
— На вид лет девятнадцати, худощавый, веснушчатый. Зубы… — Денисов растопырил пальцы, показал — выдаются немного вперед…
— Не было никого! — не дослушав, бросила «царевна-лягушка», отошла к зеркалу, мазнула по векам чем-то зеленым.
— Может, вам к командировочным сходить? — предложила старуха. — У нас здесь рабочие из Посадов. В прогон за нашим домом и вправо. На работу их возят на машинах. Может, они его видели? Ты бы проводила, Лизавета.
— Скажете тоже, мамк… — упрекнула от зеркала молодая. — Будто им парень нужен? А вы верите… Ходят, ищут дурней себя!
— Был здесь такой… — Кряжистый мужичок в валенках, в телогрейке, наброшенной на плечи, часто закивал. — Молодой, высокий. Из себя занозистый. Куртка, костюм — все как ты говоришь. Сверху шапка не шапка, малахай не малахай.
— Лыжная шапочка, — подсказал Денисов.
— Пусть будет… Взошел, значит, сюда, точно, как ты, осмотрелся. «Убег, — говорит, — я! И скоро опять же начнут меня искать!..»
«Вот оно!» — подумал Денисов.
В прогон, который ему подсказала старуха, он так и не попал. Таинственным путем оказался в закутке, в самом конце села. В небольшой избе горел свет. Постучал. Дверь открыли не сразу; старик долго расспрашивал: кто, зачем?
И вот результат.
— …Смотрю, из себя ничего, ладный. «Один живешь?» — спрашивает. «Сыновья погибли, старуха померла. Спасибо, силенка покуда есть. Один живу, — я ему, значит. — Сам из каких краев будешь?» — «Московский», — он мне. — Мужичок выдерживал паузы, собирался с мыслями. — Хорошо… «Родители есть?» — «Есть!» — «А кто?» — Это я ему, значит. А он не ответил мне на это.
— В какое время это было? — спросил Денисов.
— В послеобед… Авдотьин на ферму прошел, рабочих еще не было. Один я во всем проулке.
— Имя спросили?
— Не сказал. Я было поинтересовался — не сказал. Только, мол, убег, скоро, значит, начнут искать.
— Он умывался в избе?
— Умывался… Я и полотенце дал.
— Крови не видели? Царапин?
— Про это не скажу. — Мужичок подумал. — Про это наш участковый Филат Андреич лучше скажет.
— И участковый видел его?!
— Ты слушай! «Садись, парень, — я ему говорю, — перекуси!» Картошку достал, тушенку. Нож у него как десантный, банку в момент вспорол. «Мне его накормить, — думаю, — чтоб в сон кинуло!» Порошку оставалось немного — омлет ему сделал, ложки четыре бухнул…
«Тушенка, десантный нож, порошок… Непонятно!»
— Уснул он, значит. Только захрапел — я за дверь!
Денисов встал, прошелся по избе. На столике, в лукошке лежало десятка два свежих яиц: в яичном порошке не было никакой необходимости.
— Да что долго рассказывать? — Старику показалось, что Денисов собирается уйти. — Из Москвы корреспондент приезжал!.. — Мужичок поднялся, пошарил у печки на полочке. — Вот, смотри!
Денисов увидел медаль «За оборону Москвы», тускло блеснувшую на ладони.
— Особо опасным преступником тот, в малахае, оказался…
Выйдя из избы, Денисов повернул назад — отыскивать прогон, в котором жили командированные. В наступивших сумерках это оказалось непростым — он снова попал к дому «царевны-лягушки».
Прогон в общежитие рабочих кирпичного завода был совсем рядом. В большой просторной избе царила неразбериха, обычная, когда мужчины в один и тот же час готовятся на работу, ложатся спать, обедают и собираются в клуб.
— Автобус пришел! — крикнули от дверей. — Кто едет — потарапливайтесь!
На Денисова в его куртке болонья не обратили внимания. Он подсел к единственному никуда не торопившемуся пареньку с усиками, нешумному, поглядывавшему вокруг философски спокойно и иронически.
— Кто не успеет — доберется своим ходом… — успокоил философ. Сутолока в избе увеличилась. — Уж больно спешат на работу! Будто с собаками кто гонится.
— Вот именно… — вставил Денисов.
— «Семейный портрет в интерьере».
— Что ж, помирать — все равно день терять…
Парень-философ посмотрел на Денисова, видимо, остался доволен ответом.
— Спят по-черному… — Денисов намеренно упрощал. Говорил обыденное, не задерживающее внимания.
— «Воспоминания о будущем…» — Философ специализировался на названиях известных фильмов. Получалось неожиданно смешно.
Сутолока в избе поуменьшилась, автобус, по-видимому, отправился.
Денисов понял: «Пора! Иначе переборщу!..»
— Друга ищу, — поделился он. — Здесь был где-то в деревне…
— Давно?
— В воскресенье.
— Может, я видел? Какой из себя? — Парень пригладил усики.
Денисов не выказал нетерпения: он еще вздохнул, провел руками по коленям.
— Как столбы телеграфные гудят! Целый день хожу — все без проку… Росту он с меня, метр семьдесят восемь, в лыжном костюме. Шапка голубая…
— С красным?! — перебил парень. — Костюм темно-синий?! Волосы светлые…
— Светло-русые, — уточнил Денисов. Он не спешил поверить.
— И веснушки вроде… — Ироничность, не оставлявшая парня-философа в течение разговора, внезапно пропала. — Мы видели его… Как раз на работу ехали, в воскресенье.
