– Вы откуда-то приехали?
– Да, мы из Питео. Почти из Питео. А что?
– Нет, ничего. Заберете все, да? Если что-то не понадобится, сложите в отдельные мешки, позвоните, я увезу, чтобы вам не платить за вывоз мусора. Я вас не слишком обременяю, ведь здесь все вперемешку?
Дама почувствовала, что ее персону начинают ценить по достоинству. Вытащила из кармана маленький ключик, подала на ладони:
– Вот, нашелся среди вещей, но шкатулки, чтобы открыть, я не видела. Может, вы знаете?
Линн решила поддержать игру в значимость:
– Нет, не припомню. Но может Бритт знает? Я ей передам. Благодарю вас, чтобы я без вас делала? Вы так помогли.
– Да ладно, чего уж там… – даже чуть смутилась дама. – Мы всегда готовы прийти на помощь. Только вот эти соседи были странными. – Она поджала губы, явно демонстрируя недовольство. Неужели Бритт не оценила такую дружественную душу по соседству?
– Извините мою подругу, она не всегда внимательна, но всегда добра.
– Я не про подругу, хотя она действительно невнимательна. А про Густава Сьеберга могу такое порассказать!..
Линн решила, что не желает слышать о Густаве Сьеберге.
– Простите, как вас зовут? Я Линн, извините, не представилась.
– А я Грете. Это мой муж Вэл.
– Грете, я приеду специально, мы с вами сядем за чашкой чая или кофе, и вы мне все расскажете, договорились? Просто у меня дома маленькая дочка, нельзя надолго оставлять ребенка даже с нянями, не так ли?
– Да, вы правы! Знаете, однажды я оставила своего сына с такой няней. Так потом едва привела все в порядок!
Линн поняла, что откровения грозят вылиться в получасовую лекцию о несовершенстве мира, и снова напомнила:
– Обязательно расскажете, договорились? Я должна выслушать советы опытной женщины. Вы уже все унесли или мне что-то забирать?
– Все! Разберем сами, что не нужно – выбросим, полезное найдем кому отдать.
– Спасибо вам. Подождите здесь минутку, я только проверю, не остался ли где-то включен свет, и вернусь.
Линн поднялась на второй этаж, действительно пробежалась, проверяя, и вернулась вниз. Соседка, уже отправившая мужа с коробками из ванной домой второй раз, щедро предложила:
– Вы можете оставить ключ от дома нам. Вдруг что-то понадобится выключить или, наоборот, включить, мы всегда сможем это сделать. И приезжать не надо, просто позвоните и все.
Вот уж чего делать не хотелось совсем, эта любопытная все уголки перевернет, куда пока не добралась. Протягивая даме свою визитку, Линн судорожно пыталась придумать повод не отдавать ключ. Нашелся:
– Я обязана вернуть ключ в полицию.
– Зачем?!
– Не знаю. Они хотели еще что-то посмотреть.
– А мы забрали вещи. Вы скажете в полиции, что это ваша подруга разрешила взять?!
– Конечно, конечно, – успокоила бедолагу Линн. – Следователь разрешил нам перебрать вещи и унести все, что посчитаем нужным. Нет, они просто хотели поставить какой-то следственный эксперимент. Но я скажу, чтобы потом отдали ключ вам. Договорились?
Грете такой вариант понравился очень.
– Да, и я им все расскажу. Все, что знаю! – Прозвучало это так, словно Грете будет рассказывать, приковав следователя к тому самому распятию в доме Густава.
– А вас разве не расспрашивали?
Линн уже закрыла дом и была готова уехать. Странно, Лайф наверняка должен был задать вопросы фрау Грете.
– Спрашивал совершенно не о том! – Грета приблизила лицо почти вплотную к Линн. – И совершенно не умел слушать!
Понятно, рассказывала всякую ерунду. Но общение с соседкой грозило перерасти в многочасовую лекцию прямо сейчас, Линн снова заторопилась:
– Простите, я уже превысила все лимиты выделенного мне времени. Позвоните, хорошо? Я уеду на неделю, а потом мы с вами встретимся.
С трудом отделавшись от помощницы, Линн действительно поспешила домой. Тетрадка так и осталась непрочитанной, она и ключик лишь перекочевали в сумку Линн.
Еще из машины Линн позвонила Бритт, сказала, что все вещи отдала соседке, та сама выбросит, а скорее просто приберет к рукам. Подруга вздохнула:
– Мне все равно.
Линн очень не нравилось настроение Бритт, она явно впала в черную депрессию и, исходя из предыдущего опыта общения, можно предположить, что депрессия эта будет затяжной. Верный способ избавиться поскорей – поехать к морю и на солнышко. В Стокгольме море рядом, а вот солнце… Конец октября в Швеции не лучшее время, чтобы бороться с депрессией. Наверное, Бритт права в своем желании лететь в Лос-Анджелес, там солнечно и даже жарко.
Но все, и она сама в том числе, понимали, что если Бритт улетит домой в Калифорнию, то обратно может не вернуться. Видно это сдерживало и саму Бритт, она делала все, чтобы как-то застрять в Скандинавии, даже согласилась поехать в Осло.
Бритт вдова… это ужасно и нереально, но это так.
Припарковав машину, Линн все же достала тетрадь. Мало ли что там.
Несколько минут судорожно листала, еще пару минут сидела, закусив губу. Нет, она не будет показывать тетрадь Бритт, никому не будет. В другом случае могла бы дать прочитать Фриде, но сейчас именно Фриде нельзя. Никому не покажет!
Дело в том, что в эту тетрадь Густав записывал впечатления от занятий БДСМ и особенно подробно с Фридой.
Линн открыла последние записи. Нет, о Бритт не было ничего, почти ничего. Он только написал об уик-энде в доме на каком-то острове. В записи явное предпочтение отдано Бритт, мельком упоминаются Фрида, Магнус и еще двое – Ханна и Курт, о которых Линн ничего не слышала.
Да, это ни одной из подруг видеть не стоило, недаром Густав так старательно прятал свои откровения.
Зазвонил телефон, Бритт интересовалась, как скоро она придет домой. Самой Бритт пора ехать в аэропорт.
– Да, сейчас, я уже паркуюсь.
Повертела в руках ключик, но выбросить не решилась, просто положила в кармашек сумки, ключик маленький, не обременит. Он был необычен, у ключей одна, реже две бородки, у этого были четыре. Словно два ключа совместили в одном. Он открывает какую-то маленькую старинную шкатулочку, замочная скважина которой представляет собой крест.
Дома Бритт в ответ на рассказ о вездесущей соседке только отмахнулась:
– Линн, там не было документов, остальное ерунда. Важное я забрала сразу, разрешили.
– Надеюсь, никакие коробочки или шкатулки не остались?
– Нет, у меня их не было, ты же знаешь, драгоценности в сейфе, а Густав и вовсе такого не любил.
– Посмотри, соседка нашла это на дорожке, – зачем-то соврала Линн, – не от вашей шкатулки?
Бритт повертела ключик в руках, помотала головой:
– Я у Густава такого не видела. Если вы, перебирая вещи, ничего не нашли, то это не наш, кто-то обронил. А, может, это убийцы? Шкатулку забрали, а ключик выронили.
Линн подумала, что это вполне возможно, но сказала иное:
– Его нашли на дорожке, ведущей к крыльцу, а машина стояла с другой стороны.
– Да ну его! Если даже забрали, какая теперь разница?
– Никакой.
Разница, конечно, была, но сообщать об этом подруге Линн вовсе не хотелось.
Проводив подругу, Линн осталась в Стокгольме одна. Конечно, была еще мама, но она жила со своим вторым мужем в Эстермальме, совершенно забыв, что у нее есть дочь. Мама сама по себе, Линн с бабушкой – так повелось с детства, и Линн это вовсе не напрягало, так лучше.
Она понимала, чем займет вечер – будет читать и размышлять. Конечно, не Кафку или современный роман, а записи Густава. Их немного, пробежать глазами можно быстро, но поток мыслей, которые вызвала даже одна просмотренная страничка, был слишком сильным. Линн даже порадовалась, что осталась в одиночестве, так легче думать, не выдавая своих мыслей.
Словно что-то почувствовав, позвонил Ларс. Он уже был в Лулео, намереваясь рано утром отправиться дальше. Услышав ее чуть хриплый голос, забеспокоился:
– Что с тобой, дорогая?
В последний год Ларс чаще звал жену по имени или говорил «малыш», потому обращение «дорогая» всколыхнуло воспоминания об их знакомстве, замке на острове, игре на рояле в четыре руки, скрипках и, конечно, БДСМ.
На почве БДСМ они и познакомились. Теперь, когда у пары была маленькая Мари, прежняя свобода, конечно, исчезла. Ларс и Линн очень состоятельны, у Ларса кроме большого дома на острове, который все называли замком, были две квартиры – на Кунгсхольмене и в Квартале жаворонков, еще одна этажом ниже на Эстермальмсгатан досталась по наследству от его двоюродного брата Мартина, это все, не считая дома и шале в Швейцарии.
Раньше Ларс и Линн уединялись в его квартире на Эстермальмсгатан, где существовала целая «комната боли», напичканная приспособлениями для БДСМ, но трагичное соседство с Мартином и его гибель прямо на глазах у супругов подтолкнуло к продаже этих квартир. Кунгсхольменскую Ларс тоже продал, она ни к чему.
