Конечно, когда корабль выбросило на песчаную кучу, это вызвало большое сотрясение. Все брусья, веревки и снасти были уничтожены, и некоторые из верхних с треском полетели вниз. Но страннее всего было то, что как только шхуна коснулась берега, на палубу выскочила громадная собака и, пробежав по палубе, соскочила на берег. Направившись прямо к крутому утесу, на котором подвышается кладбище, собака исчезла в густом мраке.
Как-то случилось, что в это время на Тэт Хилл Пир никого не было, ибо все, чьи дома находились по соседству, или уже спали, или находились на утесах. Таким образом, береговой сторож, находившийся на восточной стороне гавани и тотчас же спустившийся и прибежавший к малой плотине, был первым взобравшимся на борт человеком. Он подбежал к корме шхуны и наклонился, присматриваясь, над рулевым колесом. Но сразу попятился назад, как будто внезапно чем-то потрясенный. Это обстоятельство вызвало всеобщее любопытство, и целая масса народа устремилась туда. От Западного Утеса до Тэт Хилл Пир порядочное расстояние, но ваш корреспондент довольно хороший бегун и поэтому прибежал намного раньше своих спутников. Тем не менее, когда я появился, на плотине собралась уже целая толпа, так как сторож и полиция не разрешали ей взойти на борт. Благодаря любезности главного лодочника мне, как корреспонденту, и еще маленькой группе людей, уже видевшей мертвого моряка, привязанного к колесу, было разрешено взойти на палубу.
Нет ничего удивительного в том, что береговой сторож был поражен или даже испуган, так как редко приходится видеть такие сцены. Человек был привязан за руки к спице колеса, причем руки его были связаны одна над другой. Между рукой и деревом находился крест, а четки, к которым этот крест был приделан, обмотаны вокруг кистей рук и колеса, и все вместе было связано веревкой. Возможно, что этот бедняк раньше находился в сидячем положении, но хлопавшие и бьющиеся паруса, очевидно, разбили рулевое колесо, и тогда его начало кидать из стороны в сторону, так что веревки, которыми он был привязан, врезались в мясо до самых костей. Были сделаны точные записи о положении вещей, и доктор, сэр Дж. М. Каффин, прибывший сейчас же вслед за мной, после краткого осмотра заявил, что этот человек уже, по крайней мере, два дня как умер. В его кармане была пустая, плотно закупоренная бутылка со свертком бумаги внутри, оказавшимся дополнением к корабельному журналу. Береговой сторож говорил, что он, должно быть, сам связал себе руки, затянув веревку зубами. Затем покойный штурман был почтительно снят с того места, где он стоял на своей благородной вахте до самой смерти, и теперь, внесенный в список мертвых, ожидает следствия.
Внезапно налетевший шторм уже проходит, его свирепость спадает; тучи рассеиваются, и небо начинает уже пунцоветь над йоркширскими полями. Я вышлю вам к следующему номеру дальнейшие подробности о покинутом пароходе, нашедшем таким чудесным образом путь к пристани в бурю.
Уайтби.
9 августа.
Обстоятельства, открывшиеся после вчерашнего странного прибытия шхуны в шторм, еще ужаснее, чем сам факт. Это оказалась русская шхуна из Варны под названием "Дмитрий". Она почти целиком наполнена грузом серебристого песка, кроме того, совершенно незначительным грузом, состоящим из порядочного количества больших деревянных ящиков, наполненных черноземом. Груз этот предназначался стряпчему м-ру С. Ф. Биллингтон-Крессин в Уайтби, прибывшему сегодня утром на борт и официально принявшему в свое распоряжение предназначенное ему имущество. Русский консул принял по обязанности в свое владение пароход и заплатил все портовые расходы. Здесь много говорят о собаке, выскочившей на сушу, как только пристал корабль, которой нигде не могли найти; казалось, будто, она совершенно исчезла из города. Возможно, ее напугали, и она сбежала в болота, где и теперь еще прячется от страха.
Сегодня рано утром нашли большую собаку, принадлежащую торговцу углем, вблизи от Тэт Хилл Пира мертвой как раз на дороге, против двора ее хозяина. Она с кем-то подралась и, по-видимому, с ярым противником, так как горло ее было разорвано, а брюхо распорото как будто громадными когтями.
Позже.
Благодаря любезности инспектора Министерства торговли, мне было разрешено просмотреть корабельный журнал "Дмитрия", доведенный в полном порядке до последних трех дней, но в нем не оказалось ничего особенного, кроме факта исчезновения людей. Гораздо больший интерес представляет бумага, найденная в бутылке, доставленная сегодня для исследования; и сопоставление обоих документов привело меня к выводу, что я не в состоянии разгадать эту тайну. Поскольку не было причин что-то скрывать, мне разрешили воспользоваться ими, так что я посылаю вам копии.
По всему кажется, что капитан был охвачен какою-то навязчивою идеей перед выходом в море, и что она последовательно развивалась в нем в течение всего путешествия. Я пишу под диктовку секретаря русского консула, который был так любезен, что перевел записки и журнале.
"КОРАБЕЛЬНЫЙ ЖУРНАЛ "ДМИТРИЯ"
Варна - Уайтби
Записано 18 июля.
Происходят такие странные вещи, что я отныне буду аккуратно записывать их, пока не прибудем на место.
6 июля.
Мы кончили принимать груз - серебряный песок и ящики с землей. В полдень подняли паруса. Восточный ветер прохладен, экипаж - пять матросов, два помощника, повар и я.
11 июля.
Туман. Вошли в Босфор. Приняты на борт турецкие таможенные офицеры. Бакшиш. Все в порядке. Вышли в 4 часа дня.
13 июля.
Прошли мыс Матапан. Экипаж чем-то недоволен. Казался напуганным, но не пожелал говорить, в чем дело.
14 июля.
Случилось что-то неладное с экипажем. Люди все добрые молодцы, плававшие со мною раньше. Помощник никак не мог добиться, что случилось; ему сказали только, что что-то произошло, и перекрестились.
16 июля.
Матрос донес, что утром пропал матрос из экипажа - Петровский. На это никак не рассчитывал. Восемь вахт сменилось вчера с левой стороны корабля: был сменен Абрамовым, но не пошел в кочегарку. Люди подавлены более, чем когда-либо. Помощник обращается с ними неприветливо, ожидаю неприятностей.
17 июля.
Вчера один матрос, Олгарен, вошел ко мне в каюту и с испуганным лицом сказал, что, по его мнению, на корабле находится какой-то посторонний человек. Он сказал, что когда стоял на вахте, то на время укрылся за рубку, так как была страшная непогода и лил сильный дождь; и вдруг увидел, как высокий топкий человек, совершенно непохожий на кого бы то ни было из членов экипажа, вышел на палубу, прошел по ней и затем куда-то исчез. Он осторожно пошел за ним следом, но когда дошел до самого борта, то никого не нашел, а все люки были закрыты. Панический суеверный страх овладел им, и я боюсь, что паника распространится. Чтобы устранить ее, велю завтра хорошенько обыскать весь пароход от носа до кормы.
Немного позже, днем, я собрал весь экипаж и сказал им, что так как они думают, будто на шхуне находится посторонний человек, то мы сделаем обыск от носа до кормы. Первый помощник рассердился, сказал, что это безумие и что поддерживать такие сумасшедшие идеи, значит деморализовать людей; сказал, что возьмется освободить их от всех тревог одним средством, но я приказал ему взяться за руль, а остальные принялись за основательный обыск; все шли рядом, с фонарями в руках; мы не пропустили ни одного уголка. Так как в трюме стояли одни только деревянные ящики, то и не оказалось никаких подозрительных углов, где бы мог спрятаться человек. Люди после обыска сразу успокоились и снова мирно принялись за работу. Первый помощник хмурился, но ничего не говорил.
24 июля.
Какой-то злой рок как будто преследует шхуну, и так уже стало одним человеком меньше, нужно войти в Бискайский залив, предвидится ужасная погода, а тут вчера еще один человек исчез. Как и первый - пропал по время вахты, и больше его не видели. Люди снова в паническом страхе. Сделал всеобщий опрос, желательно ли удвоить вахту, так как они боятся оставаться одни. Помощник рассвирепел.
Боюсь, что снова будет тревога: или он, или остальные совершат какую-нибудь жестокость.
28 июля.
Четыре дня в аду: кружимся все время в каком-то водовороте; а буря не стихает. Ни у кого нет времени поспать. Люди выбились из сил. Затрудняюсь, кого поставить на вахту, никто не способен выдержать. Второй помощник взялся за руль и дал возможность людям насладиться получасовым сном. Ветер стихает, волны еще люты, но меньше, чем раньше, так как чувствую, что шхуна держится крепче.
29 июля.
Новая трагедия. Ночью на вахте был всего один матрос, так как экипаж был слишком утомлен, чтобы ее удваивать. Когда утренняя вахта пришла на смену, то никого не нашла. Теперь я уже и без второго помощника, и среди экипажа снова паника; помощник и я решили держать при себе заряженные пистолеты в ожидании объяснения этой тайны.
