– Лекси, солнышко, ты знаешь, что можешь посидеть тут со мной, если хочешь. Но у тебя очень усталый вид. Может быть, ты все-таки поднимешься наверх и приляжешь? Ханна принесет тебе попить чего-нибудь теплого и посидит с тобой, пока ты не заснешь. Я знаю, еще утро, но, наверное, слезы тебя совсем измотали. К тому же ты наверняка не спала прошлой ночью, так?
– Как я могла спать? Я все время думала про бедного папочку. Как кто-нибудь мог хотеть ему зла? Он был очень хороший, ведь правда? Нам было так здорово вместе. Он всегда говорил, что нас ничто не может разлучить.
– Я знаю, милая.
– А ты поднимешься ко мне наверх? Пожалуйста, Лора. Ты расскажешь мне какую-нибудь историю про него?
– Конечно. Иди, я скоро приду.
Как только Алекса и Ханна вышли, Имоджен подошла к двери и прикрыла ее плотнее.
– Ты была права насчет Алексы. Она чудесный ребенок и гораздо симпатичнее, чем на фотографиях, которые ты мне показывала. Даже несмотря на все эти слезы и распухшее лицо. Теперь я понимаю, почему ты ее так любишь. Бедная мышка, ей так тяжело. Трудно поверить, что ей двенадцать лет, кстати. На вид она совсем еще девочка. Но что это за история с Ханной? Ты ее явно недолюбливаешь.
Лора не ответила, ожидая, что Имоджен догадается сама.
– А-а-а… Так это няня Ханна! Та самая! Да?
– Да, та самая. Она во всем подчинялась Хьюго и не видела ничего дальше собственного носа. Она все еще живет с Аннабел, но платит ей Хьюго. Вернее, платил.
Лора замолчала – ей в голову пришла новая мысль.
– Ага. Интересно, интересно. Куда же она теперь денется? Ни за что не поверю, что Аннабел будет платить ей из собственного кармана. Я бы точно не стала. Может быть, Хьюго оставил насчет ее распоряжения в своем завещании?
– А у тебя вообще есть какие-нибудь идеи насчет его завещания? Я имею в виду, ведь все это семейное состояние, поэтому, наверное, оно отойдет Алексе? Видимо, тебе это никогда и в голову не приходило, верно? – Как всегда, Имоджен сразу перешла к сути вопроса.
– Может быть, тебе это тоже не пришло в голову, но в последние двадцать четыре часа мне было о чем подумать, Имоджен. До завещания я как-то не дошла. Хотя, когда имеешь дело с Хьюго, следует ожидать самого неожиданного.
Ядовитый ответ не сбил Имоджен с толку.
– Кстати, о неожиданном. Тебе звонили утром. Стелла. Она едет сюда.
– Черт! Вот только мамы мне сейчас не хватало! Она же еще вчера должна была отправиться к Уиллу! Я сама купила ей билет? Что она здесь делает?
– Ты же знаешь, что она за человек, Лора. У нее появились какие-то опасения насчет малярии. Она принимала таблетки, как было прописано, но ей почему-то показалось, что этого времени недостаточно. Поэтому она решила отложить поездку на неделю, на всякий случай. Она сказала, что ты купила ей билет с открытой датой, поэтому просто поменяла день вылета.
– О господи. Почему, ну почему я не купила ей обычный билет! Сейчас она уже улетела бы и не участвовала во всем этом.
Мама никогда не испытывала к ней любви и не считала нужным притворяться, и сейчас Лора вполне могла бы обойтись без ее присутствия. Ее ожидали непростые дни, и она содрогнулась от мысли, какой допрос устроит ей мама, когда узнает, что в жизни Хьюго была другая женщина. Она схватила кофейник и налила себе полную чашку, не обращая внимания на то, что кофе уже остыл. Потом села за стол и посмотрела на Имоджен, которая все еще стояла, прислонившись к дверному косяку.
– А что, Уилл ничего не сказал тебе об этом вчера, когда вы разговаривали?
– Он просто сказал, что сам расскажет все матери. Наверное, он думал, что ты уже в курсе насчет перемены билета. А потом, ты же знаешь, как он со мной разговаривает… или, возможно, как раз не знаешь. Он говорит очень коротко, отрывисто и только по существу. Он сказал, что сейчас у него нет времени на долгие беседы и что он сообщит тебе, когда сможет прилететь. Я иногда звоню ему… изредка. Просто чтобы узнать – может быть, он ко мне переменился. Но все это напрасная трата времени.
Лоре вдруг стало очень жалко Имоджен. Она как будто всей кожей почувствовала ее глубоко запрятанную грусть.
– А ты еще будешь здесь, когда он приедет, Имо? Тебе же, наверное, надо возвращаться на работу?
– Я уже поговорила со своим боссом. У меня с собой ноутбук, а у тебя есть вай-фай. Я могу пожить у тебя столько, сколько нужно, – по крайней мере, до похорон точно.
Боже мой, еще ведь похороны, подумала Лора. Надо и об этом позаботиться. Может быть, стоит поручить это маме. Пусть займется, это ее отвлечет.
– Я понятия не имею, когда будут похороны. Не знаю, когда они выдадут тело – это же убийство, и они занимаются расследованием. Но ладно, ты все равно уже приехала, хотя не должна была… поэтому можешь остаться. – Осознав, что это прозвучало довольно грубо, Лора быстро заговорила дальше: – Слушай, Имо, если ты не возражаешь, я пойду и посижу с Алексой. А потом приму ванну.
Мне надо немного подумать.
– Не хочешь дать мне еще что-нибудь прочитать?
– А ты уверена, что сама этого хочешь? Это не обязательно, ты же знаешь.
– Может быть, и не обязательно, но я хочу во всем разобраться. Если это не доставит тебе неприятных эмоций.
– Доставит… но я думаю, это все равно нужно сделать. Следующее письмо достаточно важное, учитывая, о ком мы только что говорили. Но только, Имо… что бы ты ни узнала, что бы ты обо всем этом ни думала, пожалуйста, я тебя умоляю – давай не будем об этом разговаривать.
Март 1998 года
Дорогая Имо, ну что я могу сказать? Только «черт возьми, мама!!!». Черт возьми!! Я ее обожаю, но в эти выходные с радостью могла бы задушить, честное слово! Она думает, что такая проницательная и все понимающая, но на самом деле причиняет мне боль. Я привезла тебе письмо – то самое, первое. Но потом, после всего, что наговорила мама, мне показалось неправильным отдать его тебе. Моя радость как будто испарилась. Поэтому я решила, что напишу тебе еще одно, – и я точно знаю, когда тебе его отдам. Когда ты познакомишься с Хьюго и сама поймешь, как не права была мама!
Я так давно всех вас не видела – тебя, Уилла, маму и папу – и безумно ждала нашей встречи. Все в моей жизни было идеально, и погода стояла прекрасная – просто невероятная для конца марта, точно под стать моему настроению. На дорогах было свободно, и я получила огромное удовольствие от поездки. А позвонив в дверь, услышала обычное мамино ворчание – не сердитое, а так, по привычке. Ну, ты ее знаешь.
– Лора, почему ты просто не зайдешь сама? Это твой дом, в конце концов. Но нет, я должна все бросить и идти открывать тебе дверь, потому что у тебя, видите ли, какие-то странные принципы.
Ну конечно, на самом деле она совсем на меня не злилась. Она крепко меня обняла, и я ее тоже. Потом я спросила, где папа, и получила обычный ответ:
– Понятия не имею. Бог знает, где он обретается, а может, Богу это еще меньше интересно, чем мне. Давай заходи, а я открою бутылку вина. Время самое подходящее, тебе не кажется?
Время было совсем неподходящее, но нам обеим было все равно. Кстати, несмотря на все мамины замечания насчет папы, я уверена, что она точно знает, где он находится – абсолютно в любой момент. И если он думает иначе, то сильно ошибается. Маме приходится нелегко с отцом, и я ее очень хорошо понимаю. У него не так чтобы очень сильная воля и, боюсь, совсем небольшой запас совести. Но все равно он прекрасный папа, и кроме того, мне кажется, мама не собирается отказываться от своей уютной комфортной жизни только потому, что он бесхребетный человек. Во всяком случае, я на это надеюсь.
Мы сели за стол, и выпили вина, и поболтали обо всем на свете. Почти. Я говорю «почти», потому что одной темы я старательно избегала. Мне хотелось приберечь ее для более подходящего момента. Но маму никак нельзя назвать глупой. Ну никак.
Мы немного поговорили о церемонии награждения. Думаю, ей было приятно услышать все из моих уст; и приятно, что я была там, в этом роскошном зале, среди богатых и знаменитых, и стояла на сцене. Потом она рассказала мне ваши с Уиллом новости (хотя я уже все знала, постаралась ничем себя не выдать). И все это время она смотрела на меня этим своим взглядом, как будто видела насквозь.
– Ну ладно, Лора. Хватит уже. Ты похожа на кошку, которая наелась сливок, и дело тут явно не в награде. Рассказывай, что случилось. Ты просто сияешь. Это мужчина, да?
– Ну как обычно! Я хотела рассказать вам всем позже, когда вы с Уиллом приедете на ужин…
Но мама как-то сразу поняла, что к чему. Мне пришлось ответить. У меня просто не было выбора. И кроме того, я уже не могла сдерживать свою блаженную улыбку.
– Да, это мужчина. И на этот раз мне кажется, что все серьезно. Я влюбилась!
Мама так взволновалась! Она заявила, что до этого мне попадались только лодыри и придурки (прелестно, правда?) и что она ждет не дождется, когда я их познакомлю.
