На ней было темно-серое пончо с бахромой по краям, и из-за ее спины мне не было видно, что заставило ее прореагировать подобным образом. Я хотела обогнуть ее, чтобы все получше рассмотреть, но мне не пришлось этого делать, так как Воротынцева вдруг начала оседать и, если бы не стоящий рядом стул, на который она опустилась, рухнула бы на пол.
Открывшаяся мне картина повергла и меня в шок. На полу возле широкой тахты лицом вниз лежала девушка с короткой стильной стрижкой. Она была в ярком шелковом халатике, едва прикрывавшем ягодицы. Левая рука ее была вытянута вперед, а правая, из-под которой на паркетный пол натекла лужица крови, была прижата к животу. Казалось, что молодая женщина пытается до чего-то дотянуться, но у нее это никак не получается. Я почему-то обратила внимание, что на столе у тахты в пепельнице лежит окурок с изжеванным фильтром.
— Это Лиля? — спросила я Воротынцеву.
Она только молча кивнула.
В это время в прихожей зазвонил звонок. Я вздрогнула от неожиданности и, пройдя в прихожую, посмотрела в «глазок». На лестничной площадке стоял сосед Терещенко — Александр. Пока я глядела на него, он позвонил еще раз. Я открыла дверь.
— Ха, Ольга? — удивленно произнес он. — А где Лилька? Я слышал, как хлопнула дверь.
Я не представляла себе, что обычно говорят в таких случаях, и брякнула первое пришедшее в голову:
— С ней произошло несчастье.
— Погоди-ка. — Александр легко отстранил меня и прошел в квартиру.
— Вот это да! — присвистнул он, увидев лежащую на полу Терещенко. — Она убита.
— Саша, — я тронула его за рукав, — кроме шума ночью, ты ничего не слышал?
— Я же сказал, что нет. — Он как-то сразу засуетился и повернулся к двери. — Я, пожалуй, пойду. Да, девчонки, — обернулся он уже у выхода, — меня в это дело не впрягайте, у меня срочная работа.
— Надо вызвать милицию. — Я вытащила из кармана мобильник и набрала 02.
Ответив худощавому, вертлявому и к тому же шепелявому лейтенанту на все заданные им вопросы, популярно объяснив, зачем мне понадобилось искать Терещенко и на основании чего я занимаюсь расследованием обстоятельств гибели Замуруева, я прямиком направилась домой. Мне нужно было отдохнуть, собраться с мыслями, да и подкрепиться.
Я приняла душ, пожарила картошку и, достав из холодильника банку соленых помидоров, привезенных из Карасева моей любимой мамочкой, приготовилась поужинать. Надо сказать, что соленья вообще и приготовленные моей мамой в частности я просто обожаю. Раньше я за один присест спокойно могла уговорить литровую банку таких вкусностей, теперь мои аппетиты поуменьшились, но тем не менее под жареную картошечку полбанки осилить я вполне еще могла.
Только я поставила сковороду с картошкой на стол и достала из банки крепкий ядреный помидор с блестящей кожурой розово-оливкового цвета, как запиликал мобильник.
— Ах ты, чтоб тебя! — Я проглотила слюну и пошла за трубкой, которая надрывалась в кармане куртки. — Слушаю.
— Оленька, это Кряжимский, у тебя все в порядке?
— Да, а что случилось?
— У нас все в порядке, я беспокоюсь о тебе, ты с обеда не даешь о себе знать.
«Ох, Сергей Иванович, — подумала я, — беспокойный вы наш. Если бы ты позвонил на полчасика попозже…»
— Были дела, — ответила я в трубку.
— Я вот что еще хотел у тебя спросить…
Мне казалось, что Кряжимский говорит страшно медленно, растягивая слова словно жвачку.
— …ты завтра с утра будешь в редакции?
— Боюсь, что нет, а что такое?
— Я набросал начало редакционной статьи по поводу вчерашнего убийства, подобрал к ней кое-какие фотографии, которые ты сделала на показе мод… — продолжал он спокойно. — Мне хотелось бы знать, оставить мне место для окончания в этом номере или мы дадим окончание или продолжение в следующем?
— Ну, — задумалась я, — сразу я вам сказать не могу, это будет ясно… скорее всего завтра или послезавтра.
— Оля, тогда я сделаю вот что, — не унимался Кряжимский, — я сделаю материал как бы с продолжением, а ниже дам какую-нибудь заметочку, если не получится до завтра, то выпустим так, а если будет продолжение или окончание, то заметку уберем и поставим твой материал.
Честно говоря, я мало что поняла из его предложения, но, зная, что на Иваныча можно положиться, согласилась.
— Конечно, Сергей Иванович, так и сделайте.
— А у тебя есть что-нибудь новенькое?
От Кряжимского не так-то легко было отделаться, он опутывал своей вежливостью, как паук паутиной. Не могла же я ему ответить, что ничего нового нет.
— Есть, Сергей Иванович, у меня есть новый труп, совсем свежий, — в лучших традициях черного юмора ответила я.
— Не шути так, Оля, — укоризненно произнес Кряжимский.
— Я и не думаю шутить. — Я устроилась в большом мягком кресле, подобрав под себя ноги. — Я была сегодня в «Сириусе» и узнала, что не так давно Марина Киселева уволила одну из своих моделей, как говорят девочки, совершенно ни за что.
— Ну и что? — недоумевал Кряжимский.
— А то. Я поехала к ней на работу — сегодня она там не появилась, поехала на квартиру, которую она снимает, — никто не открывает. Я нашла хозяйку квартиры, вместе с ней мы едем к Терещенко…
— А кто такой Терещенко?
— Не такой, а такая — это та самая Лиля Терещенко, модель, которую уволила Киселева.
— Так-так, — Кряжимский заинтересованно поторопил меня, — и что же?
— Мы обнаружили ее в квартире с огнестрельным ранением в живот. Кто-то пристрелил ее. Причем сосед слышал, что она вернулась домой ночью. Она была на том самом показе мод, в «Сириусе».
— Да-а-а, — протянул Кряжимский, — дела-а. Ты думаешь, что эти два убийства связаны между собой?
— У меня пока еще не было времени, чтобы все это обмозговать. Сами понимаете — милиция, протоколы, вопросы, я только что вошла в дом. Но думаю, что такую версию исключать нельзя, больно уж все переплетается между собой. Кстати, Леша Замуруев был тот еще ловелас, практически со всеми девушками из «Сириуса» у него были романы. Его жена наверняка все знала, но мне об этом говорить не захотела. И вообще прикидывалась дурочкой, хотя на самом деле эта особа довольно умна. Она балуется кокаином. Не знаю, насколько далеко у нее это зашло, но, предположительно, к наркотикам ее приучил братец. Он, кроме автомобилей, продает в нашем городе и кокаин, а может, и еще какие-нибудь наркотики. Кстати, вы узнали его адрес?
— Ты знаешь, — замешкавшись, промямлил Кряжимский, — пока не получилось, но скоро, наверное, узнаю.
— Сергей Иванович, — строго сказала я, — мы сколько с вами работаем вместе?
В трубке повисло продолжительное молчание.
— Что, не помните? Могу напомнить.
— Помню, помню, — вздохнул Кряжимский, — можешь не напоминать.
— Тогда выкладывайте адрес и не пытайтесь строить из себя эдакого ангела-хранителя.
— Поселок Мирный, улица Ангарская, дом шесть. И все-таки я не советовал бы тебе к нему ездить. По крайней мере одной. Я бы мог тебя сопровождать, если ты все-таки поедешь.
Забота Кряжимского тронула меня до глубины души, а то, что он предлагал мне свои услуги, вообще чуть не вышибло у меня слезу. Но я собралась с духом и спокойно ответила:
— Ладно, спасибо, я подумаю над вашим предложением. У вас все?
— Все, — угрюмо ответил он.
— Тогда спокойной ночи.
Я положила трубку рядом с собой и начала снова перебирать все события в обратном порядке, начиная с сегодняшнего обнаружения трупа Терещенко в квартире Воротынцевой и заканчивая вчерашним убийством Алексея Замуруева.
Судя по предварительному заключению эксперта-криминалиста, Терещенко была убита из пистолета калибра семь-шестьдесят два примерно в полдень. «Плюс-минус полтора часа», — как он сказал. Ничего из ценных вещей и денег украдено не было, так что убийство с целью грабежа исключалось.
Сосед Терещенко — Александр (вот черт, я даже не спросила, в какой газете он работает и как его фамилия) показался мне довольно подозрительной личностью, но если бы Лилю убил он, то скорее всего выгреб бы у нее все деньги. Хотя кто знает, какие у них были отношения? Вдруг они были любовниками, чего исключить было нельзя, а она ему изменяла — ведь говорила же Соня про какого-то Олега. Нужно будет завтра попробовать его отыскать, может быть, он прольет свет на последние события?
Так, дальше. Гриша Ложкин. Наркоделец и торговец автомобилями. Брат жены Замуруева. Около месяца назад у них с Замуруевым была какая-то стычка. Может быть, кроме этой стычки, свидетелем которой оказался Гоша Чикин, были и другие? Замуруев тащил из Гриши деньги, а вот с отдачей, видно, было не совсем ладно. Так что, Ложкин убил Замуруева из-за денег? Для того чтобы прийти к подобному заключению нужно было отбросить сомнение, состоящее в том, что финансовые заморочки могли давно привести к такому плачевному исходу. Почему именно сейчас Ложкин решил свести счеты с Замуруевым? Может, лопнул какой-нибудь совместный проект, казавшийся поначалу очень прибыльным? И потом, убив Замуруева, смог ли бы Гриша вернуть утраченные капиталы?
