Николаевна.
– Очень приятно.
– Какое у вас красивое ожерелье, – сказала Серафима. – У меня есть такое же.
Хозяйка города не ожидала, что такая роскошная вещь есть у кого-то еще. На ее лице появилось выражение раздражения. Серафима сразу поспешила добавить:
– Оно в очень плохом состоянии, тогда как у вас – почти в идеальном. Просто ослепляет.
– Да, вещь интересная. Люблю старые украшения. Когда увидела это ожерелье, то сразу положила на него глаз. Попросила ювелира дать его рассмотреть поближе. Бывает, что вещь на расстоянии выглядит презентабельно, а ближе – теряется. Когда покупаешь ювелирку, нужно быть особенно внимательной… никому доверять нельзя. Помню, как в Париже покупала я бриллианты. Так дали мне кольцо из коллекции прошлого сезона, а я хотела купить модный тренд… – разоткровенничалась Мосолова.
– Вам очень идет, наверное, ювелир – мастер своего дела?
– Да. – Она прищурилась. – Такой забавный старичок, свободно говорит по-французски. Уверяет, что он потомок ювелиров, которые работали еще при царском доме Романовых. Он еще что-то говорил, но я слушала его вполуха, торопилась на презентацию женского делового клуба. Я состою там уже более десяти лет. А тут старичок такой говорливый попался. Старые люди любят поговорить, особенно если они одинокие.
– Где находится магазин этого ювелира?
– Магазином это трудно назвать. Так – небольшая лавочка. Там одновременно можно сделать ремонт ювелирных изделий, сбоку от стойки – витрина – то, что выставляется на продажу. Можно подобрать, что подходит, что особо нравится…
– Какой адрес этой замечательной лавочки?
– Элеонора Степановна! – донеслось откуда-то сзади. – Элеонора Степановна!
– Ах. Меня зовут. – Юбилярша кокетливо поправила парик. – Ничего без меня сделать толком не могут. За всем следить приходится, контролировать. – Она снисходительно кивнула Серафиме и отошла в сторону. Та – за ней.
– Вы так и не сказали адрес ювелира.
Мосолова скороговоркой сообщила нужные Серафиме координаты. Лавочка находилась в тихом московском переулке недалеко от станции метро «Арбатская».
Серафима подумала, что наверняка она не один раз пробегала мимо нее, вот только в голову никогда не приходило зайти туда.
– Восседает, как королева, – шепнула Вероника. – Показывает, кто тут хозяйка в городе. Народу приехало – тьма. Из городов разных. Вот тот дядечка, я помню, из Сочи явился. У него там бизнес серьезный.
У реки стоял оркестр, который играл негромкую музыку.
Длинные столы были уже накрыты всевозможной снедью, плетеные кресла расставлены в строгом порядке. У поставленных шатров трепыхались на ветру голубые и красные воздушные шарики.
Обслуживающий персонал сновал между столами и гостями… Мероприятие производило впечатление тщательно продуманного и хорошо организованного. К ним подошел официант с подносом, на котором стояли бокалы с шампанским. Они взяли по бокалу.
– Устроила королевское пиршество, – прошептала Вероника. – Любит она пыль в глаза пустить. Показать, что не хуже других… Держит город в руках и не собирается его отпускать…
– А где ее сын?
– Сергей? Пока не вижу. Может, запаздывает…
Вдруг по толпе гостей прокатился шепоток. Все развернулись в одном направлении. Это прибыл Сергей Мосолов с супругой и дочкой.
Серафима посмотрела на Веронику. Та побледнела.
– Приехали… – прошептала она. – Всем счастливым семейством.
Сергей Аркадьевич Мосолов был привлекательным мужчиной роста выше среднего. С русыми волосами, светлыми глазами и решительным подбородком. Жена его была тоненькой худенькой женщиной с распущенными темными волосами. Одета в струящееся светло-кремовое платье. Трехлетняя дочка крепко держалась за мамину руку.
– Немного побудем здесь и уйдем, – тихо сказала Вероника. – Чужие мы на этом празднике жизни. Жена его, Герда, вон как к мужу жмется. Счастливый билет отхватила.
– Откуда она?
– Из Эстонии. Мать – русская, отец – эстонец. Главное, что Элеонора этот брак одобрила. Если бы встала на дыбы, Сергей не пошел бы против матери.
– Такой послушный мальчик?
Вероника кивнула.
Серафима протиснулась вперед к столу, чтобы взять угощение, а когда вернулась на старое место, то Вероники там уже не было. Поискав ее глазами, нигде не обнаружила. Серафима решила спуститься к реке и побыть какое-то время там.
У реки было прохладно, некоторые из гостей уселись на плетеных креслах у воды и наслаждались погодой или беседовали друг с другом.
– Вы тут одна? – услышала Серафима рядом с собой.
Она повернула голову. Перед ней стоял мужчина лет сорока. Что-то в его лице было неправильным, но вместе с тем он не производил впечатление урода, напротив, улыбка придавала ему своеобразное обаяние. Мужчина уже начинал лысеть, одет он был в белую рубашку и черные брюки, что придавало ему сходство с официантом.
– Будем знакомы. Павел Колясников. Можно просто Павел.
– Серафима.
– Красивое имя. Старинное. Как живется с таким именем?
– Нормально.
– Приехали сюда сами по себе или с кем-то?
– С Вероникой Усольцевой. Я ее знакомая.
– А… Вероника… – Он почесал кончик носа. – Как она поживает? Давненько не видел.
– Я, собственно говоря, с ней знакома недавно, поэтому о ее жизни ничего определенного сказать не могу.
– На жизнь она вам еще не жаловалась? На судьбу-разлучницу? Так, по-девичьи?
– Что вы имеете в виду? – вспыхнула Серафим.
– Ну там дела разные амурные. Это все ни для кого секретом не является. Городок у нас маленький. Все слухи распространяются с космической скоростью.
– Послушайте! – не выдержала Серафима. – Раз городок маленький, то человека можно травить безнаказанно, да? Шептаться у него за спиной?
– Вы о чем? – то ли притворно, то ли по-настоящему удивился Павел. – Кто кого травит? Просто некоторые истории сразу становятся достоянием многих. Это единственное, что я хотел сказать. Вот и все. И не надо многое принимать на веру. Это мое предупреждение.
– Но осуждать женскую трагедию не стоит.
– Не стоит. Но надо вовремя смириться…
– С тем, что тебе испортили жизнь?
– Кто испортил?
– Ну хотя бы хозяйка сегодняшнего праздника!
– Элеонора? Чем она испортила жизнь Усольцевой? Даже интересно…
– Вы из этого города?
– Живу здесь с момента рождения.
– А зачем тогда такие вопросы задаете?
– То есть вы считаете, что Элеонора испортила жизнь Усольцевой. Чем?
– А разве она не запретила сыну жениться на Веронике?
– А… вы об этом. Да, запретила. Но если бы он пошел наперекор матери, то спокойно бы женился. Несмотря ни на что.
– Но он же не пошел. Значит, мать играла для него главную роль. Разве не так?
– Вы преувеличиваете покорность мужчин вообще и нашего дорогого Сергея Аркадьевича в частности.
– У вас есть какая-то другая версия случившегося?
– Есть. Просто Вероника не рассматривалась Сергеем Аркадьевичем с самого начала всерьез, вот и все. Все остальное ее домыслы.
– Вы, конечно, свечку держали, – с некоторым вызовом ответила Серафима. – Кто лучше знает эту историю, чем сама Вероника?
– А может быть, ей выгодна определенная интерпретация событий, вы об этом не думали?
– У меня
