– Слушай! – закипела Зоя. – Я здесь чтец, жнец и на дуде игрец, мне лучше знать, с чего начинать!
– Как скажете, – пожал он плечами и наклонился к камере. – Но ты злишься, значит, знаешь, что не туда едешь.
Зоя взяла текст, который написала, покривила губы. А ведь парень прав.
– Тогда что нужно? – буркнула она.
– Проще, старуха. Доступнее.
– Скажите, пожалуйста, режиссер нашелся... – Она уселась на стул и принялась черкать текст, ворча: – Знать бы, куда ехать... Сам бы попробовал слепить из ничего нечто удобоваримое... Заказчик определил жанр: документальный детектив, а данный жанр не бывает без загадок. Ладно, попробую импровизировать. Я сяду у компьютера.
Зоя пересела, настраивалась, Эльзаман переустановил камеру:
– Я готов...
После съемки Зое передали пакет от неизвестного. В пакете всего несколько пожелтевших фотографий. И ни одной подписи на них – кто есть кто? Придется догадываться. Надо полагать, это и есть помощь заказчика. Однако не густо.
Она нашла принцип и с этим принципом понеслась к директору.
– Артисты? Им же платить надо! – Вадим Рудольфович смотрел на Зою глазами лемура, которому делают ампутацию ноги без наркоза.
– Еще и за амортизацию костюмов надо будет заплатить, – безжалостно добавила она.
– Костюмы?!
Директор буквально обмяк в кресле, а Зоя пожалела себя: если сейчас он умрет от жадности, его три жены препарируют ее. Посему поспешно выдала следующее:
– Я звонила в театр, все обойдется недорого. Наши артисты не звезды, не секс-символы России, много не запросят, возьмут столько, сколько дадут.
– Какое число артистов?
Нет, это уж запредел просто, возмутилась про себя Зоя. Он – числами меряет людей. Вслух сообщила:
– Трое мужчин и две женщины.
Вздох-стон. Пауза. Вздох-стон. Пауза.
– Иди, – выдохнул наконец Вадим Рудольфович.
– А как же...
– Заплачу.
В коридоре Зоя перекрестилась, что шеф не умер. Теперь даже если умрет, она ни при чем. И побежала искать оператора. Нашла, заполошно затарахтела:
– Эльзаман! Ты можешь снять поцелуй крупным планом, но чтобы лиц не видно было? Ну, чтобы как будто их заливает солнце, чтобы только едва-едва просматривались... В общем, надо создать иллюзию секса.
– Камеры подходящей нет, но я все могу.
– Я тебя обожаю! Завтра приступим. – И понеслась дальше.
– Когда? Зойка, блин, остановись... У меня завтра новости.
– Плевать мне на новости, – бросила через плечо она.
Эльзаман, Зоя и монтажер замерли перед монитором. Да и как не замереть? Фильма готова! Огромная работа в условиях постоянного психоза, работа, которая стала родным детищем, потому что увлекла Зою, потому что сделано было невозможное, завершена. Но, не дай бог, их детище не понравится...
Музыка ретро – скажут, примитивно. Название «Мачеха» – никому не понравится, но можно свернуть на заказчика, мол, он так захотел. Подзаголовок «Документальный детектив». На экране Зоя в окружении мониторов:
– Мне предложили провести журналистское расследование. Оно касается давних событий, а прошлое, как известно, не любит, когда его забывают, и время от времени напоминает о себе. Чем закончится данная история, я не знаю. Предлагаю вам вместе со мной пройти путь героев нашего фильма и стать соучастниками моего расследования. Речь пойдет о людях, об их отношениях, ошибках, страстях...
– Во всяком случае, теперь загадки больше, потому что ни фига не понятно, – сделал по ходу ценное замечание Эльзаман.
– Не знаешь... Облажал, как только мог, – фыркнула Зоя.
– А вот это получилось удачно, – погладил себя по тощему животу монтажер. – Перетасовать фотографии и рассыпать их, как пасьянс... Я молодец. Красиво.
– Идея Зойкина, – остудил его Эльзаман.
В принципе недурственно получилось. И разбивка монолога Крамсу, и Зоин голос за кадром на живых картинках, и безбожно засвеченные любовные сцены без слов (озвучивание в условиях студии – дохлый номер, аппаратура не та, чтоб делать озвучку). Снимали без натуры, поэтому «залили солнцем» кадры, а создалась иллюзия экстаза любовников. Даже старый прием – черно-белое кино – тоже в жилу. Последние кадры с Зоей:
– Такова наша первая история, грустная, трагичная, узнаваемая. Но мы ставим многоточие и прощаемся... до следующего сюжета.
Конец. Эльзаман опустил уголки губ вниз, развел руками:
– Старики, материал для художественного фильма, ей-богу, но вы превзошли себя, честное слово. Реклама уже была... Когда запустят в эфир?
– Сегодня, – сказала Зоя, будто сегодня ей припаяют смертную казнь через сожжение на костре, и состоится аутодафе с нею в главной роли. Волнение понятно: ведь так хочется, чтоб твоя работа понравилась...
Но когда сидишь перед экраном телевизора дома с кружкой кофе, в халате и тапочках, отчего-то становятся видны все недочеты. В сущности, какие могут быть претензии, если работало всего несколько человек? Любой фильм центральных каналов имеет штат – ого-го, судя по титрам, а тут...
Позвонила мама:
– Зоя, это шедевр, я даже прослезилась.
– Ты всегда слезишься, когда смотришь мои работы.
– Нет-нет, очень трогательная история. И Дуся согласилась, и Клавочка, мы вместе смотрели. Поздравляю!
– Спасибо.
Едва положила трубку, снова звонок:
– Здравствуйте, Зоя Артемовна.
– Здравствуйте, – подскочила она. – Видели?
– Да. Вы справились неплохо. Честно скажу, не ожидал.
– Что дальше делать?
– Вы едете в Киев.
– В Киев? А что, тоже неплохо, она никогда не бывала в Киеве. – Когда? Новый год на носу, мне бы хотелось...
– Поедете сразу после Нового года.
– А оператора брать?
Пауза. Какие-то шипящие звуки. Наконец, мужчина сообщил:
– Берите. Сейчас вам привезут деньги и адрес. Задание то же. Но теперь вы должны все узнать о Мурке. До свидания.
Раздались гудки. Зоя помахала трубкой и за неимением другого собеседника сказала ей:
– Хотела бы я на вас посмотреть, господин заказчик.
Резонанса ждать в глухой провинции – бесперспективная самонадеянность, тут хоть в лепешку расшибись, а звездой не засверкаешь. Зою узнают, так ведь и раньше узнавали – она же вела новости, а в остальном – все, как прежде. Впрочем, Зоя и не рассчитывала на бум. Однако примерно через день после выхода в эфир фильма (а его еще повторяли утром на следующий день) ее позвали к телефону на студии. Звонила женщина. По голосу трудно определить возраст, но женщина, как показалось Зое, немолодая, впрочем, и не старуха.
– Почему вы сделали этот фильм? – спросила звонившая.
Зоя потерялась. Интонация строжайшей училки, которая спрашивает нерадивого школяра, почему он не сделал уроки. Ответ вертелся на языке: потому что я так захотела, но Зоя удержала язык, ограничилась вопросом:
– А вы, простите, кто?
– Просто зритель. Скажите, почему?
– Мне попался интересный материал... – начала лгать Зоя, но женщина ее перебила:
– Как вы узнали эту историю? Кто вам ее рассказал?
– Вы же смотрели фильм. Историю рассказывает очевидец тех событий...
– Кто он, где живет?
– Он просил не называть его настоящего имени.
– Вы сказали, вам предложили провести расследование...
Зоя почуяла в голосе женщины что-то не совсем нормальное. Однако отчитываться перед неизвестной теткой – много чести!
– Ну, это же просто для интриги заявлено, чтоб интересней было. А что вам не понравилось?
– Мне не понравилось содержание. Вы будете делать продолжение?
– Да, буду...
– О чем?
– М... Думаю, вам будет лучше посмотреть.
– Я полагаю, мне не удастся посмотреть. Все же, о чем вы хотите сделать репортаж?
– Фильм, – поправила Зоя, услышав в слове «репортаж» презрительные нотки. Ну что ж, скрывать ей нечего, будущий «репортаж» не стратегический секрет. – Он будет всего лишь о Мурке.
Вот пусть теперь собеседница голову ломает, кошка какой породы станет суперзвездой местного телевидения. Трубка отозвалась тишиной. Хм, и эта тетка любит паузы... Но Зоя не повесила трубку, у нее несовременное воспитание – она девушка вежливая. И вдруг услышала приказ:
– Не делайте эту работу.
– Извините, но если вам не нравится фильм, не смотрите его. Всем без исключения нравятся только доллары, евро и рубли, когда их много. Остальные плоды деятельности человека – дело вкуса.
Гудки. Зоя усмехнулась и не заострила внимания на странном звонке, потому что есть зануды, которые считают себя высшими созданиями и любят указывать: не пишите стихов – мне они не нравятся, не пишите картин – вы не умеете, не делайте фильмов... Продолжать можно бесконечно. Короче, звонок не оставил бы и следа в ее памяти, если б не одно обстоятельство...
Дома она готовилась к встрече Нового года, делала торт. Иногда Зою тянет к плите – спасу нет. Тридцать первое завтра, но это еще и рабочий день. Естественно, на студии немножко отметят приближающийся праздник, на короткий миг все полюбят друг друга, а потом... потом Зоя поедет к маме и дочери. В комнате нещадно звонил телефон, а она не могла бросить стряпню, потому что заканчивала делать капризное бисквитное тесто, бросить сейчас – придется все заново начинать.
