— Вот-вот.
— Ладно, не привередничай. Геннадий и Геннадий. Не обманула тебя эта Арина. Ты пока что звони ему, а я попробую пробить по базам какую-нибудь информацию. Что-нибудь по нему да и есть. Не ангел же он, хоть и — Благовещенский…
По номеру, данному мне Ариной, мне ответил очень приятный, мягкий, даже с чуть жеманными интонациями мужской голос:
— Я вас внимательно слушаю.
— Здравствуйте, Геннадий! — выпалила я.
— Здравствуйте. А с кем имею честь?
— Я от Арины на предмет собеседования, меня зовут Елена. Мне сказали, что вы…
— Совершенно верно, я, — отозвался тот. — Ну, ежели Арина сразу дала вам мой номер, то приходите сегодня в мою группу. Поглядим.
— В какую группу?
— Как в какую? В учебную. Вам, кажется, говорили о двухнедельных курсах. Если понравитесь, зачислю вас напрямую, а дальше — будет видно, исходя из вашей формы.
В голосе Геннадия вибрировали мягкие кошачьи обертоны, что придавало сходство с известным на всю страну мурлычащим тембром «мумий-тролля» Ильи Лагутенко.
— Я поняла. Куда и когда приходить?
— К пяти вечера. А куда, записывайте адрес. Да, и не забудьте прихватить с собой документы… вы ведь не из Москвы?
— А почему вы так решили?
— А выговор у вас не московский. Я бы даже сказал — украинский…
Я засмеялась и, сказав «до зустричи», положила трубку. Родион выжидательно смотрел на меня. Я сказала:
— Оказывается, у меня не московский выговор. Видите, Родион Потапович, как удачно я имитировала легкий украинский акцент? Вам срочно рекомендуется повысить мне зарплату за неплохие сценические данные.
— Что ты артистка, так я это давно знал, — серьезно сказал он. — Мне вообще часто приходится сталкиваться с артистами. Вот, к примеру, господин Каморин, Филипп Юрьевич.
— Да, конечно! Что у вас там с ним?
— Полная любовь и взаимопонимание у меня с ним, — ответил Родион Потапович в тон мне, — и взаимные расшаркивания. Очевидно, его уже хорошенько предупредили, потому что он буквально с порога встретил меня заверениями в совершенном ко мне почтении, тут же предложил выпить коньяку… причем именно того, который я больше всего люблю, а потом выразил готовность обсудить дела «в футбольном королевстве», как он выразился. Словом, кто-то подробно доложил ему о всех моих пристрастиях.
— Ну как — кто? Храмов Михаил Сергеевич, кто же еще?
— Храмов? Доложил даже, как и какими порциями я предпочитаю пить «Реми Мартин», учитывая, что в нервной обстановке я иногда употребляю не сам коньяк, а коньячный спирт в малых дозах? Так, что ли?
— Да, таких нюансов Храмов мог и не знать, — согласилась я. — Ну а что он сказал насчет той — элитной — распечатки?
— О, он все мне объяснил! Слишком хорошо объяснил, чтобы я мог ему не поверить. Дело в том, сказал Филипп Юрьевич, что эти VIP-распечатки были подготовлены в типографии к пятилетию «Фаворита» и розданы лучшим, самым почетным игрокам в тотализатор, среди которых есть два тренера и три почетных президента футбольных клубов Москвы, один тренер национальной сборной, один председатель спорткомитета при мэрии, несколько друзей «Фаворита», как выразился Каморин… в общем, тираж был невелик и расходовался сообразно замыслу технического директора, то есть Каморина Ф.Ю. Тиражи таких VIP-распечаток будут теперь традиционно рассылаться самым уважаемым клиентам конторы. Кстати, он тут же поспешил меня включить в их число. Правда, я сказал, что распечатка мне не нужна и что я впредь буду делать ставки по Интернету, но Филипп Юрьевич сказал, что я могу принять это как сувенир. Знаешь что, Мария, — продолжал босс, — этот Филя, как назвал его Храмов, напоминает мне горностая. Такой же длинный, гибкий, пронырливый. И — хищный. Человек с воображением и мозгами. И что он делает на скучной канцелярской должности, для меня пока что загадка. Не его это, не его. Да и Храмов обозвал Каморина массовиком-затейником. Неспроста. Каморин, я тебе уже говорил, с режиссерским образованием, постановщик сценических действ. Ему бы ежели не в театр — там денег немного платят, — так в ночной клуб или дансинг какой. Филипп Юрьевич у нас знатный выдумщик.
— То есть вы хотите сказать, что ваш визит к Каморину ничего не дал? — проговорила я.
— Ну почему же… Дал. Мы узнали, для чего нужны эти глянцевые типографские расписания соревнований, на которые принимаются ставки, — с горечью сказал босс.
Перед встречей с Геннадием босс, приняв торжественный вид, решил наставить меня на путь истинный. Откровенно говоря, подобные наставления зачастую были утомительными и бесполезными, но за длинными рассуждениями скрытный Родион Потапович маскировал свои подлинные суждения.
— Я, конечно, не самый большой специалист в области макияжа, но все-таки хотелось бы, чтобы ты соответствовала продекларированному возрасту, — важно заявил он.
— Что, простите?
— Ты сказала этой Арине, что тебе двадцать три года. На самом деле тебе двадцать восемь, так что пять лет нужно выкосить.
— Вы, как всегда, предельно галантны.
— Я веду расследование, а не даму в процессе вытанцовывания кадрили, — отрезал босс. — Так что не до галантности. Впрочем, не буду наставлять тебя в чисто женских вопросах. Я о другом. Тебе нужны документы. Я тебе их подготовил. Точнее, они у меня и так были на один из… гм… шестнадцати вариантов развития расследования. Так что тебе будет нелишне познакомиться со своим новым паспортом.
И он протянул мне книжечку с украинской символикой.
— Хохляцкий паспорт? — произнесла я. — Ну-ка… та-а-ак! Кривошлык, Елена Тарасовна… прописана в городе… Днепропетровске, Украина! И фото… где вы взяли такое фото, Родион Потапович?
— Да лет пять назад, когда мы только начинали работать, ты сфотографировалась на какую-то официальную бумагу и жаловалась, что плохо получилась — как сопливая девчонка какая-то. Фотки позже не пригодились, и ты их выкинула. А я подумал, что фото может сойти за нужное, вынул из урны и оставил себе. Ну вот — пригодились как раз через пять лет, значит.
— Ну и жук же вы, Родион Потапыч! — не удержалась я от восклицания, однако же в нем почти помимо моей воли прорвались нотки восхищения. — Честное слово, за вашу скрытность вас когда-нибудь… повесят!
— Если только на мемориальной доске «Почетные граждане нашего округа», — сдержанно отозвался Родион Потапович. — Ну, как тебе Елена Тарасовна?
— Ничего, так себе Елена Тарасовна. Только что же, выходит, моего батьку звали Тарас Кривошлык?
— Радуйся, что не Бульба, — смеясь, отозвался хитромудрый господин Шульгин.
* * *
По адресу, продиктованному мне Геннадием Благовещенским, располагался оздоровительный центр «Радуга». Центр находился в первом этаже старой четырехэтажки, и попасть в него мог действительно только очень развитый физически человек. Немощный телом просто не сумел бы преодолеть добрых полсотни ступенек, а потом оттянуть на себя громадную дверь, снабженную адекватных размеров пружиной и противовесом. Конструкция двери была древней. По всей видимости, оздоровительный центр «Радуга» не был затронут московским строительным бумом и предпочитал существовать по старинке. Только этим можно было объяснить наличие пружин и противовесов типа тех, что пугали старух в хрестоматийном втором доме собеса в «12 стульях» Ильфа и Петрова.
Центр, как выяснилось несколько позже, состоял из тренажерного и гимнастического залов, а также раздевалки и душевых. Других помещений не предусматривалось.
На входе меня остановил ушастый охранник в футболке, обтягивающей здоровенный торс, и грубо спросил:
— Э, куда? Ты это, типа — записывалась?
— Мне нужен Геннадий, — кротко сказала я, одергивая короткую курточку-пуховичок. — Он здесь?
— А чего? — резонно ответил тот. — Здесь. И чего?
— А где он? Позовите его.
— А он тебя знает? — не отставал охранник.
— Послушай, если я тебя прошу, значит, знает.
Неизвестно, до каких неожиданных коллизий разросся бы мой спор с упертым охранником, если бы не открылась дверь находящейся неподалеку раздевалки, за которой я увидела несколько переодевающихся, а то и просто голых девиц, и не вышел пружинистой походкой невысокий стройный человек. Он мог бы сойти за подростка, если бы не большой опасный развратный рот, как у актера Макдауэлла в фильме «Калигула», и не наглые прищуренные глаза, в которых таилась злая ирония.
На синей футболке человека висел маленький бэйдж: «Геннадий, тренер».
— Я, наверное, к вам, — произнесла я. — А вот этот товарищ меня не пускает.
— Вы, наверное, Ольга?
— Нет, я…
— Значит, вы — Елена, — усмехнулся он, — сегодня ко мне направили двух новеньких, Ольгу и Елену. Конечно, теперь я узнаю вас по голосу. Извините, что сразу не угадал.
