Я ощутил болезненный укол и инстинктивно отвел глаза, словно нечаянно подсмотрел что-то запретное.
— Уроды! — пробормотал Пономарь, видимо, испытывавший то же, что и я.
— Сегодня налоговой полицией Уральска был арестован руководитель крупного нефтяного концерна Владимир Храповицкий, — рассказывал женский голос за кадром. — Арест был произведен прямо во время назначения Владимира Храповицкого генеральным директором «Уральсктрансгаза». Представители налоговой полиции пока отказываются от комментариев.
— От комментариев отказываются, а свои съемки срочно в Москву перегнали, — заметил я. — Технически из Уральска это не так-то просто сделать, надо заранее время заказывать на местном государственном телевидении. Они, наверное, самолетом кассету отправляли.
— Гляди-ка, про Вихрова ни гу-гу, — отметил Пономарь.
— Дайте же послушать! — взмолился Вася.
— Ты уже в какой раз это смотришь,— напомнил Виктор. — Мог бы наизусть выучить.
— Вероятно, этот арест — далеко не последний, — бодро завершила журналистка, появляясь в кадре.
Вася болезненно передернул плечами.
— Ты слышишь, да? — апеллируя ко мне, воскликнул он.— Что значит «не последний»? Кому нужны ее дурацкие предположения? Ее собачье дело информацию давать, а не ахинею плести! А она все переврала. Никакой Храповицкий не руководитель концерна, он давно уже президент! Надо в суд на них подать! Пусть факты излагают, а не домыслы строят!
Он вновь заметался по комнате, на сей раз по какой-то ломаной линии, словно ноги его не слушались. Шнурок на левом ботинке у него развязался и плескался в такт его движениям.
— Ботинки завяжи, — заметил ему Пономарь. — А то наступишь и упадешь.
Вася, не разобрав, остановился как вкопанный и испуганно посмотрел вниз.
— А! — отрывисто бросил он, успокаиваясь. — Вижу.
Он подошел к кожаному креслу, поставил ногу на
сиденье и принялся возиться со шнурком.
— Я эти туфли в Париже заказывал, — зачем-то торопливо объяснял он нам между делом. — Забыл, как фирма называется, они только на заказ обувь шьют. Две с половиной тысячи зеленью отдал и еще год ждал. У них даже шнурки — из особой кожи, из упругой. Никак к ним не приспособлюсь. Они там сперва мерку снимают.
— Кстати, Вась, у тебя триканы есть? — зевая, перебил его Виктор. Слушать про Васину обувь ему было неинтересно.
Этот неожиданный и нелепый вопрос сбил Васю с толку.
— Какие триканы? — уставился на него Вася.
— Ну, штаны такие, тренировочные, — пояснил Виктор, не поворачиваясь. — Рваные такие, — он подумал. — С отвисшими коленками. Есть?
— Зачем они мне, рваные? — поперхнулся Вася.
— А в чем ты в камеру пойдешь? От Китона, что ли, костюм напялишь? — осведомился Виктор. — Или вот в этих башмаках за две с половиной штуки?
Вася дернулся, как ужаленный.
— Идиот! — выкрикнул он. — Пошел ты знаешь куда, с такими остротами?
— Вместе пойдем, — ухмыльнулся Виктор.
2— Бросьте вы собачиться! — вмешался Пономарь. — Нужно думать, что дальше делать! Утро уже на дворе, а мы еще ничего не решили.
Строго говоря, наши проблемы Пономаря напрямую не касались, и его пребывание здесь было свидетельством дружеского участия.
— А че тут, в натуре, думать! — отозвался Плохиш. — И так все понятно. Надо договариваться.
— С кем договариваться-то? — спросил Пономарь.
— С Гозданкером, с кем же еще! Он же Храповицкого заказывал. Занес мусорам денег, они и набросились.
— Гозданкер? — скептически переспросил Виктор. — Сколько же он должен был отвалить, чтобы менты от нас переметнулись? Да у него и денег таких нет. Не говоря уж о том, что он за рубль удавится. Нет, тут что-то другое.
— А что, не мог он разве с Покрышкиным скинуться? — упорствовал Плохиш. — Покрышкин-то вас ох как ненавидит. Да мало ли на вас злых?
— Чушь! — оборвал его Пономарь. — Такие дела вскладчину не проворачивают. Чем больше участников, тем скорее все наружу выйдет. — Он помолчал и, понизив голос, прибавил: — Я считаю, из Москвы все идет. С самого верху.
— А как же Вихров приезжал Храповицкого назначать? — возразил Плохиш. — Выше Вихрова — кто? Ельцин да Черномырдин.
— Значит, без Вихрова все решили, — многозначительно заметил Пономарь. — Зря Володя вообще туда нырял. Сидел бы здесь спокойно.
Для Пономаря, как и для многих провинциальных бизнесменов, федеральная власть отождествлялась лишь с поборами и неприятностями, обращений к ней он не одобрял.
— Ты полагаешь, это из администрации президента была команда? — спросил я его напрямую.
Пономарь мрачно кивнул.
— Без приказа сверху Лихачев не решился бы на арест, — проговорил он убежденно. — Исключено.
— Не понимаю, — признался я. — Кто сумел обойти Калошина, который обещал Храповицкому свою помощь? Почему в войне против нас до сих пор не было никакой согласованности? Лихачев нас давил, а прокуратура опротестовывала его действия. Я не очень верю в то, что Поливайкин — на стороне Лихачева. Во-первых, он ненавидит Лихачева, во-вторых, он губернатору в рот заглядывает, а губернатор — наш партнер. И еще одно соображение. Если бы в Кремле решили нас уничтожить, какой вой поднялся бы в средствах массовой информации! А тут Володю взяли, а государственные СМИ — как в рот воды набрали. Единственный сюжет проходит на частном канале, да и то как-то бочком, в ночном выпуске. Комментарий размытый, словно исподтишка булавку воткнули. Думаю, он появился потому, что Лихачеву очень хотелось увидеть эту информацию на федеральном телевидении, а Гозданкер, с присущей ему бережливостью договорился там, где подешевле.
— Но ведь в самом начале Лихачева кто-то на вас натравил! Он же не просто так взъелся!
— Да Гозданкер это! — не сдавался Плохиш. — Больше некому.
— Я бы встретился с «Русской нефтью», — предложил я. — У Либермана отличные отношения с руководством налоговой полиции. Возможно, он согласится нам помочь, особенно если его об этом попросит губернатор. А если он откажется, мы по крайней мере будем знать, на чьей стороне он играет.
— Не согласен, — возразил Виктор. — Лично я уверен, что к этому дело они руку приложили, хотя понятия не имею, где мы им дорогу перешли. Если я прав, то договариваться с ними сейчас бесполезно. Они будут обещать, врать, тянуть время. А Лихачев будет нас здесь долбить по их указке. И чем все это закончится — никому не известно.
— Но с кем-то нам нужно начинать переговоры! — воскликнул я. — Не в бункере же нам отсиживаться.
— С Лихачевым, конечно! — ответил Виктор, не задумываясь. — Он для нас теперь главный человек.
— А если он просто исполнитель чужой воли?
— Исполнитель, — согласился Виктор. — Но только не простой. Он расстрелом командует. Может в нас пальнуть, а может — в воздух. Надо на него выходы искать.
— Ты главное триканы свои не забудь одеть, когда к нему отправишься! — мстительно подал голос Вася. — А то, хоть костюм у тебя и жеваный, а все равно жалко в нем на нарах валяться. Ты что, надеешься, что ты ему денег сунешь, и он сразу задний ход включит?
В лице Виктора мелькнуло сердитое выражение.
— У тебя есть план получше?
Разумеется, у Васи не было плана получше. У него не было даже плана похуже. У Васи вообще не могло возникнуть плана — это была не его стихия. Так думали все, включая меня, но, как выяснилось, мы ошибались.
— Есть! — выпалил Вася. И, видя наше изумление, повторил с торжеством: — Есть план. Имеется.
Все дружно уставились на Васю.
— Ну-ну, — недоверчиво произнес Виктор и плеснул себе еще коньяка. — Выкладывай.
Вася описал еще один круг по комнате, то ли наслаждаясь произведенным впечатлением, то ли не зная, как начать. Мы терпеливо ждали. Наконец Вася замедлил шаг, потер руки и заговорщицки сообщил:
— На меня вышли люди, — он сделал театральную паузу. — Из Москвы.
— Опять из Москвы? — забеспокоился Пономарь. — Там что, других проблем нет, кроме как нас сажать да отпускать?
— Что за люди? — спросил Плохиш. — Серьезные или так?
— Очень большие люди, — ответил Вася таинственно и гордо.
Виктор окинул его с ног до головы долгим выразительным взглядом.
— Вася, а на хрена ты им нужен? — осведомился он без всякого уважения. — Большим-то людям?
— А вот и нужен! — запальчиво воскликнул Вася.
— Для денег, для чего же еще! — вмешался практичный Плохиш. — Что еще с нас взять, кроме денег да анализов?
Васе не понравилось, что с него нечего взять, кроме денег и анализов. Он полагал, что Плохишу следовало давать заключение лишь от собственного имени, поскольку с него, Васи, можно взять еще очень многое.
— Это мои старые знакомые, — продолжал Вася. — Я с ними еще на прежней работе дело имел.
