Евгения Горская - Карма несказанных слов

– Да он что, сам не видит? Все он видит, Лена, не маленький. Ладно, пойду я, девочки, а то на электричку опоздаю.

Нина Ивановна еще немного посидела, вздохнула и засобиралась.

Дмитрию Михайловичу повезло – пробок почти не было, и домой он добрался быстро.

– Давно пришла? – спросил он жену, раздеваясь.

– Нет, – ответила Ира, – Только что. Ленка демонстрировала нового ухажера.

Он поморщился – ему не нравилось, когда жена говорила о Лене, как о недалекой клуше. Он любил Лену. Он возился с ней, когда она была маленькой, и даже гордился тем, что девочка прибегала к нему жаловаться на родителей, если ей казалось, что ее обижают. Он скучал по ней, когда кончался дачный сезон и он долго ее не видел. Он водил Лену в зоопарк и никогда не торопил, глядя, как она замирает перед клетками с животными. Однажды они пошли в зоопарк холодным зимним утром, так рано почти никого, кроме них, там не было, и они смотрели, как бедные, не привычные к нашим холодам кенгуру греются на канализационных люках. А гепард носился по открытому вольеру вдоль ограждения и, пробегая мимо них, закрывал глаза. Они тогда решили, что это от страха, что он их боится, и очень смеялись, и жалели бедного гепарда. Это воспоминание всегда было для него очень светлым и радостным, и он улыбался, вспоминая себя и девочку-подростка на безлюдных дорожках среди шедевров печально известного ваятеля. Иногда он ходил с ней в театры, сначала на детские спектакли, а потом на взрослые, и никак не мог понять, почему ее родители – Володя и Ольга – чувствуют себя неловко от того, что он тратит время на их дочь. Ему было интересно с Леной, и он вовсе не считал это время потраченным зря.

Потом, когда она выросла и у нее появился Павел, он ревновал ее к нему, смеясь над собой за это. И даже сегодня, когда он увидел Лену с незнакомым мужчиной, который так тревожно и преданно на нее смотрел, он почувствовал неприятный холодок.

Он любил Лену. Собственно, кроме жены, Лена была единственной женщиной, которая его интересовала. Ну и сестра, конечно. Он помедлил, стоя с плащом в руке, ему подумалось, что если бы он вернулся в те годы, когда ревновал Лену к Павлу и почти не замечал свою будущую жену, он не женился бы на Ирине, а добился Лены, и сейчас все в его жизни было бы по-другому. Он верил бы Лене, радовался ей и спешил бы в их общий дом.

Дмитрий Михайлович повесил плащ и прошел в комнату. Он женился на Ирине, не верит ей, у него нет тыла, нет дома-крепости, незыблемого и постоянного. И все-таки эта жизнь вполне его устраивала. Он знал, что жена глупа, злопамятна и завистлива. Впрочем, его это скорее забавляло. Он не был счастлив с Ириной, ему подчас было с ней просто скучно, но его тянуло к Ире, как будто без нее он был обречен на медленное мучительное умирание. И только иногда, как недавно с Лерой, он смотрел на себя как будто со стороны и видел, что он, умный и достойный человек, тратит впустую свою жизнь, данную ему Богом, что каждый прожитый с пустой и вздорной женщиной день отнимает у него что-то важное и нужное, чему он не искал определения, но что прочно ассоциировалось у него с долгом, честью и совестью. И он, человек неверующий, видел в своей жизни нечто богопротивное и ужасался этому. А потом забывал о тягостных прозрениях.

Жена увидела, как он поморщился, и усмехнулась – она тоже хорошо его знала, лучше, чем кто-либо еще.

Он знал, что Ира не только не любит – ненавидит Лену, но не понимал, за что. И что она завидует давней подруге, тоже знал и не понимал, почему. Лена – одинокая небогатая женщина, а его жена гордилась своим замужеством, собственными тряпками, машиной и драгоценностями, которые он покупал ей. Может быть, потому, пришло ему в голову, что у Лены ни тряпки, ни драгоценности, ни машина ответной зависти не вызывали. Ей было все равно, на чем Ира ездит и что носит.

Единственное, в чем Лена обошла бывшую подругу, – это служебный рост. Ее высоко ценили как специалиста, это он знал от Нонны, ее имя было известно в узком кругу разработчиков. Но для Лены и это не имело особого значения, она никогда не хвасталась своими успехами и не говорила о них.

Дмитрий Михайлович единственный понимал, почему Ирина не уходит из института: она не могла оторваться от Демидовой, как будто питалась собственной ненавистью. Сначала он не знал этого и все ждал, что жена попросит его устроить ее куда-нибудь или совсем уволится и будет убивать время на салоны красоты, магазины и прочую ерунду. Она не уволилась и ни о чем его не просила. Она маялась от безделья по восемь часов в день или разворачивала бурную деятельность, когда в институте ждали гостей. Существовала и еще причина, по которой ее притягивал институт: там всегда было кому показать и шубы, и кольца, и все остальное. Там были люди, которые завидовали Ирине и доставляли ей этим непередаваемую радость.

Дмитрий переоделся, принял душ и устроился в старом кресле:

– Ира, мне показалось, что ты чем-то обеспокоена в последнее время. Ты не хочешь мне ничего сказать?

– Нет, Дима, не хочу. – Она не стала ничего отрицать, понимала, что обмануть его не сможет. – Не обращай внимания, ерунда. Трудности на работе.

– Привлечь Нонну?

– Нет. Я сама справлюсь. К тому же это действительно ерунда.

Жена подошла и, обняв его, устроилась на подлокотнике. Когда она прижала к себе его голову, он уже не думал ни о Лене, ни о ком другом. То блаженство, которое давала ему ее близость, мучительное и завораживающее, дьявольское, окутало его целиком, и он только удивился тому, что совсем недавно хотел расстаться с женой. Он обнял ее и замер, не понимая, любит он Ирину или ненавидит.

Лена проснулась рано, задолго до звонка будильника. Сон ей снился хороший: лето, дача, любимая подруга Таля, большой яблоневый сад, только на душе отчего-то было совсем не радостно. Она отлично знала, отчего – Сергей вчера не спросил ее телефона.

Она поворочалась немного, поняла, что больше не заснет, и стала вспоминать сон, в котором бежала куда-то с Талей, и, как всегда, пожалела, что та далеко, что видятся они редко, а в нечастых телефонных разговорах ничего толком не расскажешь. Таля вышла замуж за немца-строителя и сейчас жила в далекой Германии.

Лена и Таля сидели за одной партой с первого класса. Они были очень разными: у Тали было четыре брата, ее родители когда-то приехали в Москву по лимиту, а Лена была единственным заласканным ребенком в интеллигентной московской семье. К удивлению окружающих, отличница Лена и стойкая троечница Таля были неразлучны, вместе делали уроки, вместе ходили в спортивные секции, и только музыкальную школу Лена посещала одна. В то время родители стремились учить детей музыке. Когда наступали летние каникулы, Ленина мама отправлялась к Талиным родителям с просьбой отпустить дочь к ним на дачу, потому что одна Лена ехать наотрез отказывалась. Девочки ехали вместе, и Талин отец, работавший таксистом, привозил им раз в неделю огромное количество продуктов. Тетя Лиза ругалась с ним из-за этого, а он только смеялся.

Ира, самая красивая девочка в классе, присоединилась к их маленькой компании позже, классе в седьмом. Ира уже тогда любила создавать себе окружение. Девочки в большинстве своем ей завидовали и признавали ее первенство, а мальчики вообще замечали только Иру, и она всегда чувствовала себя в классе королевой. Только Лена и Таля относились к ней так же ровно, как ко всем остальным. Впрочем, им всегда хватало общества друг друга, и ни к каким новым знакомствам они не стремились. Почему Ира из всех девочек выбрала ее – на Талю она почти не обращала внимания, Лена не понимала до сих пор. У них не было общих интересов: Лена тогда запоем читала, а Ира почти не брала в руки книг, зато отлично разбиралась в одежде и косметике, к которым Лена была не то чтобы равнодушна, просто они не занимали ее так, как новую подругу.

И еще одно всепоглощающее увлечение было у Иры: магия, гадания, заговоры, привороты и прочая чертовщина, которую Лена уже тогда считала абсолютной ерундой, но из уважения к подруге мнения своего не высказывала. Вернее, сначала она пыталась спорить с Ирой, но очень быстро поняла, что это бесполезно, и стала относиться к ее странному увлечению как к маленькой невинной слабости. Ира могла часами рассказывать истории про ведьм, колдунов, вампиров и зомби, а также про страшные яды, проникающие сквозь кожу и мгновенно исчезающие, так, что невозможно было определить, отчего умер совершенно здоровый человек. Истории были совсем нестрашными и очень глупыми, и Лена жалела заблуждающуюся Иру.

Родителям и тетке новая подруга не нравилась. Они ни разу этого не сказали, но Лена чувствовала, и это вызывало у нее желание защитить Иру, ей хотелось поведать об Ире что-то хорошее, но рассказывать было решительно нечего. Не истории же про ведьм пересказывать, в самом деле?