Конечно, как нельзя кстати оказался бы специальный лазерный прицел, но у меня его не было, как не было и никаких инструментов, кроме перочинного ножа.
Но хотя я и чертыхался, говоря откровенно, работа эта доставила мне давно не испытываемое удовольствие… Я как бы вернулся к далеким годам детства, когда из деталей набора "Юный радиотехник" мастерил свой первый, жалобно попискивающий, словно голодный котенок, приемник. Правда, на этот раз моя конструкция имела несколько менее мирное предназначение, и если заговорит, то басом.
Сначала я разобрал будильник и вытащил из него пружинку, от которой отломил кусочек длиной в полтора-два сантиметра. Я тщательно зачистил его и примотал к одному концу внутреннюю жилку красного проводка, после чего натянул на место контакта отрезок пластиковой трубочки, которую тоже нашел в кладовке. Радиолюбители называют такую трубочку «кембриком», хотя настоящего кембрика, то есть плетенной из нитки и пропитанной бакелитовым лаком трубки давно уже нет в обиходе.
Второй конец проводка я присоединил к контакту выключателя фонарика, для чего пришлось его разобрать, а потом собрать снова. При помощи нескольких кусков пенопласта, отрезанных от коробки из-под приемника, и изоленты я приладил фонарик с торчащим из него проводком с пружинкой на конце к стволу «питона», расположив вдоль "вентилируемой планки" прицела, отверстия в которой пришлись весьма кстати.
Пружину я закрепил, опять-таки при помощи липкой ленты, на пусковом крючке револьвера так, чтобы она располагалась спереди и отстояла от него в своей нижней, не закрытой «кембриком» части, на несколько миллиметров. Положив на стол свое изделие, я некоторое время критически рассматривал, а потом взял в руку.
Я направил ствол «питона» на дверь и положил указательный палец на спуск. Сперва мне пришлось прижать пружинную полоску, и как только ее оголенный конец коснулся металла спускового крючка, включился фонарик, а на двери появился яркий кружок света. Стоило мне еще чуть-чуть нажать на спуск и раздастся выстрел… Но пока что в этом не было необходимости. Честно говоря, я надеялся, что стрелять мне вообще не придется, и готовил свою «конструкцию» на всякий случай.
Я немного передвинул фонарик, чтобы световое пятно совместилось с точкой прицеливания, и окончательно закрепил его изолентой на стволе револьвера. Мое громоздкое устройство теперь не могло поместиться в подмышечной кобуре, но «питон» и так был слишком большим, чтобы я чувствовал себя комфортно, нося его таким образом. Обычно я предпочитал засовывать его за пояс, прикрывая полой пиджака.
Теперь мне еще предстояло обеспечить себе «алиби» или хотя бы создать видимость того, что я нахожусь у себя в коттедже. Я снова принялся за электромонтажные работы.
Было уже два часа ночи, когда я, крадучись, пробирался сквозь окружающий мое жилище парк к тому месту, где сиротливо стоял черный «плимут», взятый накануне напрокат. По дороге я несколько раз оглядывался, но мой дом, как и следовало ожидать, оставался безжизненным и темным. И только, когда я уже взялся за ручку дверцы своей машины, на кухне вдруг вспыхнул свет…
Меня это ничуть не обеспокоило, совсем наоборот. Я подождал, пока через несколько минут свет в окне погас, сел в машину, убедившись воочию, что изобретенная мной и тут же претворенная в жизнь система из подсоединенной к контактам реле холодильника настольной лампы работает нормально, и отправился в путь. Для наблюдающих за моим домом периодически загорающийся свет должен был свидетельствовать, что я страдаю бессонницей и то и дело хожу на кухню выпить порцию спиртного и чем-нибудь закусить. Так, во всяком случае, я рассчитывал.
Небо было чистым, хотя я предпочел бы, чтобы оно было сплошь затянуто черными тучами. Яркие и все еще непривычные для меня южные звезды мерцали над головой. Я вспомнил голубую звезду, сверкавшую когда-то над прямым как стрела шоссе Е-20… Куда приведут меня эти чужие звезды?
Полицейских, которых предупредительный капитан назначил охранять дом после налета, уже убрали, и деревья, окружавшие коттедж для прислуги, ставший временным пристанищем Адамса, стояли молчаливыми черными стражами, кажется, единственными. Во всяком случае, таково было мое впечатление, ошибочное, как показали последующие события.
Оставив машину на шоссе, я осторожно отжал язычок нехитрого замка калитки, приоткрыл чуть слышно скрипнувшую решетчатую створку и проскользнул в парк.
Собак, насколько я знал, Адамс не держал, очевидно, в этом мирном районе Сиднея такие меры предосторожности не были приняты, так что я не рисковал поплатиться за незаконное вторжение в чужое частное владение брюками, разве что зацеплюсь в темноте за какой-нибудь сучок.
Я бесшумно прокрался к заднему входу коттеджа и потрогал дверь. Как и следовало ожидать она была заперта. Я прошел вдоль стены к окну моей бывшей спальни и замер, прислушиваясь.
Все было тихо, ни в одном окне не зажегся свет, лишь в глубине парка слабыми искорками поблескивали глянцевитые листья какого-то местного растения, напоминавшего американскую юкку, да скрипел песок под моими каблуками.
Я попробовал приподнять оконную раму. Сперва она не поддавалась, но я нажал посильнее, слабо закрепленная защелка отскочила, и окно открылось. Тут не было упущения со стороны старичков-супругов Мэллоунов, просто я заранее обеспечил себе возможность проникнуть в дом, если бы вдруг возникла такая необходимость, не беспокоя его обитателей в столь поздний час.
Очутившись в темной спальне, я подождал немного, пока глаза привыкнут к темноте, а потом вышел в коридор. Там горела лишь маленькая лампочка над дверью, ведущей в холл. Стараясь не скрипнуть половицей, я прошел по мягкой синтетической дорожке мимо ряда дверей, из-за которых не доносилось ни храпа, ни сонного бормотания. То ли в доме никого не было, и тогда мои старания остаться незамеченным, выглядели смешно, то ли прислуга и хозяин спали безмятежным сном невинных младенцев.
В холле я нашел телефон, стоявший на столике в углу, не зажигая света снял с него крышку, присоединил к внутренним контактам «жучок», который провез в своем багаже еще из Союза, благо любезный МИД обеспечил меня дипломатическим иммунитетом, и поставил крышку на место. Кончики пальцев были единственным органом чувств, которым я мог воспользоваться при выполнении этой довольно кропотливой работы, поэтому, вопреки всем правилам, я действовал без перчаток и, конечно, оставил множество отпечатков. Правда, отрывая пальцы от холодного металла или более теплой на ощупь пластмассы, я старался делать скользящие движения, чтобы отпечатки получились смазанными, нечеткими. Этот метод дает неплохие результаты, когда берешься, например, за ручку двери или нажимаешь клавишу выключателя. Здесь же не было никакой гарантии, что на гладком корпусе телефона не красуется в каком-нибудь заметном месте отчетливый рисунок моих папиллярных линий. Но приходилось идти на риск — в перчатках и без света с такой работой не справишься.
Поставив телефон на место, я собрал свой нехитрый инструмент, состоявший из перочинного ножа и мотка ленты, ощупал — все с теми же предосторожностями — поверхность стола, чтобы не забыть на нем какую-нибудь «лишнюю» деталь или винтик, и облегченно вздохнул. Дело, ради которого я сюда пришел, было сделано, и можно отправляться домой…
Ларри прыгнул мне на спину в тот момент, когда я уже коснулся ногами песчаной дорожки под окном спальни. Он бросился на меня бесшумно, как леопард, и успел накинуть мне на голову свою любимую петлю из стальной проволоки. Но на этот раз ему не повезло — петля попала мне не на шею, а в рот, и я изо всех сил зажал ее челюстями. Хотя проволока отчаянно скрипела, сдирая эмаль с моих бедных зубов, а из уголков рта у меня потекли струйки крови, это дало мне несколько мгновений, чтобы прийти в себя от неожиданности, а потом я завел руки за голову и вырвал у моего противника его коварное оружие.
Я повернулся к нему лицом, готовый к схватке, но он не принял настоящего мужского боя и отпрянул за угол. В следующую секунду он появился снова, в руках у него была винтовка, та самая, со снайперским прицелом. Очевидно, услыхав что-то, заметив, что в дом проник посторонний, он сразу же взял ее, но потом передумал и прислонил винтовку к стене, решив воспользоваться менее шумным инструментом.
У меня не было выбора. Как ни хотелось мне покинуть гостеприимный дом мистера Адамса без шума и скандала, я вынужден был защищать свою шкуру.
Я выхватил из-за пояса свой «питон», направил его на Ларри и нажал спуск. Яркий луч высветил искаженное яростью лицо. В следующее мгновение оглушительно грохнул выстрел, и голова моего противника исчезла, буквально разлетелась на куски, как спелый арбуз под ударом кулака. Мощный патрон «магнум» сорок четвертого калибра сделал свое дело. Его обезглавленное тело отбросило назад, винтовка с лязгом упала на землю.
