– Я вижу, вы быстро ознакомились с историей Страмолетто.
– Виргилий поведал мне о многом, занимаясь поисками неуловимого трупа.
Они не услыхали, как открылась дверь, и заметили девочку, только когда она встала между ними. Феличиана погладила ребенка по голове:
– Что тебе, Ева?
Но девочка, не обращая на нее внимания, обратилась сразу к Бутафочи:
– Виргилий нашел дона Лючано.
– Что ты сказала?
Ева послушно повторила урок:
– Виргилий нашел дона Лючано.
– Наконец-то! Ты отведешь меня к нему?
– Да.
– Пошли!
Компания в доме Бонакки увидела в окно странное трио и, по общему согласию, последовала за ним. Дойдя до дорожки у дома Терроти, Венацца и Бергасси вспотели от страха. К великому удивлению Евы, Виргилия там не было. Она обернулась к комиссару:
– Он ушел.
– Кто?
– Виргилий.
– Ты уверена, что он ждал нас именно здесь?
– Да, около покойника.
И девочка указала на башмачки, торчащие из-под охапок хвороста. Бутафочи повернулся к Феличиане и Капелляро:
– По-моему, на этот раз закончились наши мучения. Отойди, детка, это зрелище не для тебя… А вы подойдите и разберите хворост!
С тяжелым сердцем Венацца, Бергасси, Бонакки и де Беллис подчинились приказу. Пока они разбирали кучу хвороста, Феличиана напряженно размышляла, как отразить этот новый удар и помешать увезти Капелляро в Фоджу. Внезапно четверо мужчин резко выпрямились, удивленно восклицая. Под последней вязанкой показалось тело. Но это тело принадлежало не дону Лючано, а сапожнику Виргилию.
Им понадобилось некоторое время, чтобы оживить его. Феличиана уголком глаза следила за комиссаром. Его губы, искривленные гримасой, нервно подергивались, красноречиво выражая его мысли. Венацца похлопал Виргилия по щекам, приговаривая:
– Он, должно быть, крепко выпил!
Бергасси подхватил:
– Он совсем не умеет пить! Каждый раз, когда он напьется, с ним это происходит.
Только слепой мог не заметить смешки и подталкивания локтями, которыми обменивались приятели. Синьор Бутафочи наслаждался спектаклем. Де Беллис подлил масла в огонь:
– Но все же – нализаться до такой степени в присутствии комиссара из Фоджи… Меня удивляет такое поведение Виргилия!
Задетый за живое, Данте заверил его:
– Меня больше удивляет, как он сумел напиться и после этого сожрать все бутылки, поскольку их здесь не видно, а затем лечь спать и укрыться целой грудой вязанок. Какая ловкость! У жителей Страмолетто необычные манеры, вы не находите, синьора Каралло?
– О, вы знаете, синьор, в каждой местности свои обычаи!
Ветка в руках полицейского с хрустом сломалась пополам.
– Не думаю, что вам еще удастся посмеяться надо мной!
В этот момент лежащий на земле сапожник поднял веки и обвел присутствующих тусклым взглядом, потом, запинаясь, произнес:
– Где я?
– На земле. Тебя вытащили из-под этой кучи хвороста.
Бонакки невинно прибавил:
– У тебя иногда появляются забавные идеи, Сандрино! Что тебя дернуло залезть туда?
– Куда?
Ему показали место, где его нашли. Он захрипел:
– А дон Лючано? Где дон Лючано?
Комиссар вышел вперед:
– В самом деле, где он, синьор Виргилий?
– Я его нашел здесь, его ноги торчали… и я его увидел… с повязкой на голове…
Венацца вкрадчиво намекнул:
– Ты случайно не привидение встретил?
Но Бутафочи надоели препирательства, он приказал мяснику замолчать.
– Шутка слишком затянулась, и она дорого обойдется зачинщикам, предупреждаю вас. У вас кровь на голове, Виргилий.
Сапожник поднес руку к черепу и застонал:
– Они собирались меня убить! Как дона Лючано!
– Расскажите, что с вами произошло.
– Я послал Еву за вами. Я нашел дона Лючано, я ждал вас, чтобы доказать свою правоту, что я не сумасшедший. Мне казалось, что я один. Я вышел на дорогу посмотреть, не идете ли вы… и получил удар по голове… Не знаю чем. После я ничего не помню. Но клянусь, это правда, дон Лючано был здесь!
– Дело ясное. Я верю вам. Кто-то не хочет, чтобы я увидел труп дона Лючано и поэтому ударил вас, забрал тело, положил вас на его место и перенес тело в укромный уголок. Но он напрасно старался, теперь я убежден – дон Лючано был убит. Я задержал Аттилио Капелляро по подозрению в совершении убийства, и я отправлю его в Фоджу, как только машина будет готова.
Улыбающаяся Феличиана заметила:
– Вам не идет гнев, комиссар; даже когда вы говорите мерзости и глупости, у вас не получается выглядеть злым.
Николо Барбьери не удавалось отыскать пропавшие колеса. Поскольку он был водителем машины, кража принимала в его глазах вид личного оскорбления. Он вошел к Веничьо разозленный до такой степени, что с удовольствием подрался бы с любым, кто подаст ему повод. Этот высокий человек в черном был похож на дьявола. Марио встретил полицейского с хорошо разыгранным удивлением:
– Что вам угодно?
– Мои колеса!
– Колеса? Какие колеса?
– Колеса от автомобиля!
– Я вам объясню, синьор полицейский. Я каменщик, автомобильные колеса не моя специальность.
– Издеваешься? Я сейчас разобью твою нахальную физиономию!
– Скажите, пожалуйста, у жителей Фоджи странные манеры!
– Ты меня еще узнаешь, папаша!
И больше не заботясь о хозяевах, Барбьери начал открывать дверцы шкафа, буфета, залезать под кровать. Он чувствовал, что за его спиной перемигиваются, и это взбесило его. Он схватил Аврору за плечи:
– Что, крошка, веселишься?
– Отпустите меня!
Он прижал ее к себе, как влюбленный.
– Отпущу, как только ты скажешь, где колеса! – Бьянка незаметно наклонилась и взяла кочергу. Ничто не помешает ей защитить дочь. Марио слабо возразил:
– Аврора не имеет никакого отношения к этой истории, синьор полицейский!
Не выпуская Аврору, Барбьери ответил:
– Тогда придется говорить тебе, если не хочешь, чтоб я ее хорошенько встряхнул.
Марио колебался. Он видел, как его жена тихо приближается к насильнику, пряча за спиной кочергу. Он уже открыл рот, чтобы признаться, как вдруг вошел Джанни. Увидев открывшуюся взору картину, он остолбенел. От ревности у него потемнело в глазах, и он не замечал напряженности атмосферы. Он видел только одно – Аврору в объятиях Барбьери. Девушка крикнула:
– Джанни!
Барбьери еще теснее прижал ее к груди, догадываясь, что случай позволяет ему развязать драку, о которой он мечтал. Но юный Джанни и не думал о драке
– Аврора, как ты могла? Обманщица!
– Но, Джанни…
– Я так доверял тебе! Ты просто потаскуха!
Марио вступился за дочь:
– Джанни, ты не прав.
– А тебе лучше помолчать! Вы одного поля ягоды! Все Веничьо трусы и предатели! Когда закончится война, вам придется заплатить за ваши подлости!
И он выбежал, громко хлопнув дверью. Марио не мог прийти в себя:
– Хулиган! Маленький негодяй!
Барбьери усмехнулся:
– И правда…
Сразу забыв обо всем происшедшем, Марио закричал:
– Мир! Да здравствует Италия! Давайте выпьем за мир, синьор полицейский, и на вашем месте я был снял эту черную рубашку.
– Почему?
– Во-первых, потому что это слишком мрачно, а во-вторых, это может доставить вам серьезные неприятности.
Дверь распахнулась от пинка Пицци:
– Николо! Николо!
– Что такое? В чем дело?
– По радио объявили, что американцы отплывают!
Они обнялись и затанцевали, выражая бурное веселье. Затем Барбьери нежно поинтересовался:
– О каких это неприятностях вы говорили, синьор?
– Я… я не знаю… Разве я что-то сказал?
– Мне показалось.
– Вы… вы ошиблись, синьор. А это правда – то, что рассказывает ваш товарищ?
Пицци подтвердил:
– Еще как! Я был уверен, что Дуче одержит победу!
В душе Веничьо горечь разочарования смешалась с горечью от слов, брошенных ему Джанни. С какой стати он должен быть сообщником людей, которые его презирают и оскорбляют? Ему предоставлена последняя возможность оказаться на стороне победителей. Глупо не воспользоваться ей. Он тронул Барбьери за руку:
– Синьор полицейский…
– Что вам надо?
– Насчет колес…
– Ну?
– Мне кажется, я вспомнил, где они.
– Правда?
– Я отдам их вам.
– Но, папа, если ты отдашь колеса, они увезут отца Джанни! – воскликнула Аврора.
– А что я могу поделать?
– Джанни никогда мне этого не простит.
– Что он тебе должен прощать, этот сопляк, да еще после того, что он здесь тебе наговорил!
– Он не захочет на мне жениться!
– Жениться на тебе? Чтоб я отдал единственную дочь за сына антифашиста?? Сына побежденного?
– Но ведь недавно ты…
– Хватит, Аврора. Недавно американцы еще не были побеждены.
