Нертов по привычке старался запомнить имена присутствующих, пытаясь их проассоциировать с известными ранее:
— Этого зовут как местного президента (запомним), этого — как старшину из подшефной части (тоже запомним), этого… Алексей внимательно посмотрел на тучного казаха, сидевшего почти напротив него. Ассоциация была неприятной. Фамилия «Керимбаев» никаких добрых воспоминаний не вызывала. Опять вспомнился Дивномайск-20, как в замедленной съемке медленно падающий в темноту блиндажа солдатик и спокойный прапорщик Тишко, деловито ставящий свой автомат на предохранитель.
— Сейчас бы выстрелил. Но, слава богу, успел…
— Кто вам дал право стрелять?..
Кто объяснит родителям убитого, что тот сам выбрал свою судьбу, расстреляв товарищей в карауле? Все равно это был сын. Родной. Возможно, единственный. Всеми любимый. Почему же его не удержали? Кто заставил переступить черту, за которой только смерть и бесчестие? Кто виноват? Кто дал право стрелять?..
Несмотря на то, что уже прошло много времени с того злополучного утра, Алексей нет-нет, да вспоминал свое последнее дело в военной прокуратуре. Незаконченное дело. Для него, Нертова, незаконченное. Это неважно, что молодой следак давно принял решение и шеф утвердил его, отправив дело в архив (Алексей как-то позвонил перед праздниками в свою бывшую контору и шеф радостно сообщил, что дело закрыто).
— А винтовку?
— Тоже прекратили в связи со смертью. Так что у нас все хорошо.
Все хорошо. Но у кого? — У полковника — режиссюриста или у сытого московского генерала, успешно проворачивавших свои дела? Недавно Алексей случайно прочитал в одной из центральных газет, что новый министр уволил со службы группу старших офицеров и генералов. Среди прочих фамилий была и знакомая. Ну, хоть чекисты доработали дело. Они, вообще-то ребята правильные. Здорово тогда сориентировались, да в поезде меня поймали. И служба информации поставлена у них классно: ведь все уже знал заранее попутчик, «случайно» заглянувший в тамбур к опальному помощнику военного прокурора. Спасибо вам, ребята…
…- За наших детей, чтобы они были такими же умными, как их родители. А лучше — еще умнее!..
Алексей заметил, как сосед очередного бизнесмена, провозгласившего тост, запоздало толкнул его локтем в бок, как окаменело лицо Керимбаева, который молча выпил, а затем поднялся и вышел.
Сидевший рядом с Алексеем «Коллега» (Нертов уже узнал, что его фамилия Ким), прошептал на ухо Алексею:
— Понимаешь, у Керимбаева сын погиб где-то в Сибири. Срочную служил. А тут тост этот, за детей. Жалко человека…
Чеглоков поездкой остался доволен. Расставаясь с Нертовым у своей квартиры, он предупредил:
— В субботу я буду проводить на даче встречу, надо подготовить охрану. Люди им незнакомые будут. Артисты всякие, фирмачи. Так что готовься. Кстати, сам не рассчитывай отсидеться где-нибудь на входе — ты мне будешь нужен. Обсудим с фирмачами один интересный проект…
* * *
Парень с банкирской дачи для Марины уже не существовал. У жизни множество других забот. Вот и Павел Сергеевич собрался в командировку: «Ты только не скучай без меня. Я через недельку вернусь. Вот только несколько концертов отработаю»…
Марина решила пожить пока у Кати, выгнавшей очередного ухажера. Македонский, хотя не высказал особого восторга, согласился. Из дома они вышли вместе, Марина чмокнула на прощание Павла Сергеевича в щеку и побежала в сторону метро.
Вечером прямо из университета она поехала к Кате. Несколько дней Марина не появлялась на набережной Смоленки — ей очень не хотелось бродить одной по опустевшей квартире. А тут хоть подружка рядом. Сегодня и у Кати, и у Марины был выходной. Девушки взяли в прокате видеокассету с записью старого фильма, в котором играл Македонский, и устроили небольшой киносеанс. Однако просмотр был прерван стуком в дверь.
— Мариша, — Катькина соседка заглянула в комнату, — как твоя фамилия? Не Войцеховская ли?
— Да, а что? — Марина вдруг почувствовала какое-то необъяснимое беспокойство.
— Тебя тут к телефону спрашивают…
Взяв трубку, девушка удивилась еще раз. Мало того, что кто-то звонит ей в эту квартиру, так еще называет по имени-отчеству.
— Марина Андреевна, я — оперуполномоченный Никитин, из Василеостровского РУВД…
— Очень приятно, — машинально отозвалась Марина, недоумевая, зачем она понадобилась милиции.
— К сожалению, у нас возникли проблемы… Вы были знакомы с Македонским Павлом Сергеевичем?
— Почему же была? Мы и сейчас знакомы. А в чем собственно дело?..
— А в том, — сухо отозвалась трубка, — что труп гражданина Македонского обнаружен в квартире на Камской улице. И гражданин не просто погиб, а был убит. Поэтому, пожалуйста, срочно приезжайте…
Дальнейшее происходило как в тумане. Сначала Марина рыдала, уткнувшись в Катькин халатик, потом они вместе поехали в райотдел. По дороге Катька купила свежие «Питерские новости», где сразу же нашла нужную заметку. «…Известный артист Павел Македонский, — писал корреспондент, — был обнаружен мертвым в своей квартире. Исчезновение артиста несколько дней назад заметили коллеги, с которыми он собирался лететь на гастроли в Сибирь. Но лишь вчера театральная общественность нанесла визит к мастеру сцены… Дверь оказалась не заперта, и глазам гостей предстало жуткое зрелище… Труп Македонского был обнаружен привязанным к стулу и со следами пыток. Правоохранительные органы уже выдвинули версии происшедшего и проводят активные мероприятия»…
Марине пришлось долго беседовать с сотрудниками уголовного розыска, осматривать вещи, оставшиеся в квартире Павла Сергеевича, подписывать какие-то бумаги. Как и предполагали оперативники, части картин и старинных «безделушек» Марина недосчиталась.
Оперативники предполагали, что убийство произошло в связи с хищением. Как одну из версий рассматривали вариант, что Македонский, о предстоящем отъезде которого многим было известно, что-то забыл и вернулся домой с полдороги в аэропорт. А там уже орудовал преступник или преступники. Дальше с артистом поступили, как с нежелательным свидетелем. Правда, оставалось неясным, зачем хозяина квартиры пытали, если все похищенные впоследствии вещи были на виду. Но, может, надеялись что-либо узнать о тайниках с золотом.
Марина не ведала, что среди прочих существовала и версия о причастности ее, гражданки Войцеховской к убийству с целью завладения квартирой. И эта версия отрабатывалась наравне с прочими.
О существовании Марины Никитину поведали любознательные соседи Македонского по лестнице. Весьма бдительная старушка с первого этажа, оборудовавшая себе наблюдательный пост у окошка, сообщила, что Марина вышла со своим кавалером из дома как раз в день убийства и больше сюда не возвращалась. Установить местонахождение Войцеховской было несложно, тем более что на столе в квартире артиста красовалась адресованная ему записка: «Паша. На всякий случай напоминаю, что я в гостях у Кати. Телефон»…
Впрочем, у Никитина были очень серьезные сомнения в виновности Войцеховской — никакого интереса убивать артиста у нее не было, тем более, что квартира у Смоленки не приватизирована, сама подруга Македонского там не прописана, официально с погибшим в браке не состояла, а следовательно, претендовать на освободившуюся жилплощадь не могла. Но, как бы то ни было, искать убийц было надо, тем более уже сам начальник ГУВД интересовался ходом расследования: не каждый же день убивают всенародно известных деятелей культуры. Это же, не банкир какой-нибудь, чьим убийством никого не удивишь.
А Марине, еще не оправившейся от удара, пришлось снова перебраться к Кате — койко-место в общежитии было давно занято, а бороться за новое не было сил.
Находка долларов в пакете бомжа, казалось, решила маринину проблему с жильем, только, это лишь казалось…
Глава 4. Кто ходит в гости по утрам?.
…Марине, еще не оправившейся после смерти Македонского, пришлось снова перебраться к Кате — койко-место в общежитии было давно занято, а бороться за новое не было никаких сил. Хотя добрая подружка и пустила к себе Марину, но такое соседство несколько затрудняло личную жизнь — при Войцеховской совершенно невозможно было привести к себе очередного ухажера.
Нет, конечно же, Катя не была круглой дурой и не таскала к себе в коммуналку кого попало. Но для некоторых постоянных клиентов делала исключения. И не только для постоянных. Катя всерьез считала, что умеет разбираться в людях. И как бы потом все не выходило боком — уверенности в себе она не теряла.
Месяцев за девять до смерти Македонского «ночная бабочка» порхала по Старо-Невскому, когда к ней подвалил какой-то подвыпивший мужчина. Катька быстро смерила его взглядом, пытаясь определить платежеспособность. В первый момент он показался каким-то невзрачным, хотя, судя по накачанной шее, занимался отнюдь не работой в каком-нибудь НИИ. Мужик был явно навеселе и, улыбаясь, демонстрировал свои гнилые зубы, что не импонировало девушке. Однако работа есть работа и Катька, секунду подумав, решила сразу же не посылать нового знакомого куда подальше.
