Через неделю после смерти Энни я устроил себе поездку куда глаза глядят. Пошел в «Костко», купил вяленого мяса, четырехфунтовый пакет арахиса, ящик «Доктора Пеппера». И погнал. Ехал девять часов на восток, подальше от океана. Добрался до Литэма, где-то в Неваде, поселка с населением в восемьсот четырнадцать человек. Автозаправочная станция находилась рядом с придорожным ресторанчиком. Похоже, принадлежали оба заведения одному человеку, поскольку назывался этот комплекс «Бензин-и-стейк».
Два подростка, мальчик и девочка, флиртовали и дурачились. Мальчик сунул руку за пояс, достал ярко-зеленый водяной пистолет, выстрелил. Девочка закрыла глаза, заверещала от удовольствия. Бросилась на мальчика и обняла его. Начала целовать. Я же зарыдал и не мог остановиться, пока заправщик не попросил меня отъехать от колонки и не задерживать других.
Ко мне подошел коп:
— Лейтенант Аравело вас ждет.
Как журналист, я всегда занимал выигрышную позицию, когда дело касалось интервью. Именно я задавал вопросы. Я, конечно, мог не обладать тем богатством и властью, что интервьюируемый, но тот факт, что материал пишу я, давал мне неоспоримое преимущество. С лейтенантом Аравело такое не проходило.
Он был в отглаженной белой форменной рубашке, аккуратно заправленной в брюки. Уже предлагал мне сесть, когда на столе громко зазвенел будильник. Лейтенант выключил его, выдвинул ящик стола, достал пакетик с миндалем и банан.
— Есть нужно часто и помалу, — заявил он.
Положил на стол фотографию, нечеткую, с крупным зерном, но цветную, словно сделали ее с помощью дешевого фотоаппарата.
— Кто это? — спросил Аравело.
Я смотрел на блондинку с выступающими скулами в блузке с воротником под горло. Почувствовал выброс адреналина, но не мог понять почему.
От лейтенанта не укрылось мое состояние.
— Что ты можешь сказать мне о ней? Я хочу знать все, что тебе известно, Додо.
Даже если бы раньше я и видел эту женщину, узнать ее по такой плохой фотографии было сложно.
— Как насчет того, чтобы убавить агрессивности и отказаться от не такого уж остроумного прозвища?
— Расскажи, что тебе известно, мистер Айдл.
— Ничем не могу помочь. Я не знаю, кто эта женщина.
Должно быть, голос мой звучал достаточно искренне. Аравело держал паузу. Откусывал от банана маленькие кусочки, тщательно их пережевывал. Определенно заботился о своем желудке.
— А что ты скажешь теперь? — На стол легла другая фотография.
На этот раз выброс адреналина меня не удивил, и я удержал его под контролем. Эту фотографию, судя по гладкости кожи вокруг глаз сфотографированной женщины, сделали лет десять тому назад.
— Эрин Колтран, — пояснил Аравело. — Официантка из кафе «Солнечный свет».
Я задержал дыхание.
— Я ее узнал.
Он присел на край стола, дожидаясь продолжения. Я молчал, стараясь сделать вид, будто роюсь в памяти.
— В газете написали, что перед самым взрывом она пошла в туалет, потому и выжила.
Подняв голову, я увидел, что лейтенант пристально всматривается в меня. Если он и знал, что мы с Эрин знакомы, то не подавал вида. Значит, Уэллер ему не рассказал?
— Ты видел, как она заходила в туалет?
Я покачал головой.
— Ты заказывал у нее кофе?
— Я пил воду.
Он не улыбнулся.
— Нет.
— Помнишь, что видел ее в кафе?
— Она — подозреваемая, лейтенант? — спросил я с должной озабоченностью.
Аравело мой вопрос проигнорировал.
— Расскажи мне о «саабе».
Я помнил, что сказал мне Уэллер. Полиция вытащила «сааб» изводы неподалеку от Хаф-Мун-Бей. Может, именно поэтому меня и пригласили в полицейский участок на встречу с лейтенантом Аравело. В конце концов, именно я навел их на «сааб». Мог я вспомнить что-то еще?
— Женщина с фотографии сидела за рулем «сааба»? — спросил я.
— Ты помнишь какие-то подробности? — Лейтенант вновь не ответил на мой вопрос. — Салон? Обивку сидений? Номерные знаки? Окантовку у пластин с номерными знаками?
Разве они всего этого уже не знали? Может, хотели убедиться, что выловили из воды тот самый автомобиль?
Я полагал, что рассказ о «саабе» мне не повредит. Тем более что я уже практически все рассказал… вдень взрыва кафе. Я все и повторил, практически слово в слово.
— Автомобиль меня не интересовал.
Он вроде бы задумался и согласился со мной.
— Почему вы спрашиваете о «саабе»? — полюбопытствовал я.
Ответа не дождался. Решил чуть надавить.
— Вы его нашли?
Уголки губ лейтенанта Аравело приподнялись в сухой улыбке. Она могла означать все, что угодно. Я истолковал улыбку следующим образом: «А ты ведешь партию лучше, чем я предполагал».
— Откуда тебе это известно? — спросил он.
Вопрос этот напрашивался. Да только я совершенно не подготовился к ответу. И тем самым мог поставить под угрозу мои взаимоотношения с Уэллером. Он и Аравело могли быть в одной команде. А могли и не быть.
Прежде чем мы с Эрин расстались, она сказала мне, что в комнате для допросов я сам пойму, о чем следует говорить, а о чем — нет. Осознание ее правоты приходило медленно, как волна тошноты.
— Взрыв — только вершина айсберга, — ответил я. — В кафе что-то пошло не так задолго до того, как прогремел взрыв. Вы это знаете. Я знаю. Пожалуйста, перестаньте относиться ко мне как к шимпанзе.
Я напрягся, ожидая взрыва, но лейтенант меня удивил.
— С этого момента я буду звать тебя Лицом. — Я молчал. — Знаешь, почему женщина терпеть не может походов ее мужчины в стрип-клуб? — продолжил Аравело. — Дело не в сиськах, жопах и ерзанье на коленях, от которых слабаки кончают в штаны. Причина в том, что мужчины влюбляются. На несколько минут у нас есть ощущение, что возникает некая связь. Лучшие стриптизерши открываются нам, а мы, зная, что это предел, открываемся им. И когда действительно что-то щелкает, секс тут ни при чем. Это чистая любовь.
Лейтенант снял крышку с прозрачного контейнера и глотнул густой, цвета клубники, жидкости.
— Я хороший коп, а потому не только чувствую эмоции и людей и точно знаю, какие мотивы движут мной и другими людьми. Я вижу, что сейчас происходит у тебя внутри, все твои эмоции отражаются на твоем лице. У твоей озабоченности есть запах, и это не только тот запах, который возникает от сидения в жаркой комнате. Я знаю, где предельная черта, и вижу, как близко ты к ней подошел.
Он хлопнул в ладоши.
— Какое отношение ты имеешь к взрыву? — спросил он.
— Вот вы мне и расскажите.
Аравело достал блокнот из заднего кармана, раскрыл его. Когда говорил, не отрывал от блокнота глаз.
— Ты покинул кафе перед самым взрывом.
Потом он перечислил все косвенные улики. Я знал про красный «сааб». Я знал, что его нашли, хотя эта информация хранилась в секрете.
— А теперь говоришь мне, что с кафе была какая-то проблема, возникшая до взрыва. Не затруднит уточнить?
По характеру вопроса я не мог понять, известно ли ему об Энди или Саймоне Андерсоне.
— Я хочу поговорить с моим адвокатом.
Произнося эти слова, я думал лишь об одном: почему я раньше не поднял вопрос о присутствии адвоката? Наверное, по одной простой причине: и представить себе не мог, что окажусь в подозреваемых.
— Вы не единственный, кто пытается выяснить, что тут происходит, — продолжил я, вставая. — Разница в том, что я, возможно, добился лучших результатов, чем вы.
Мое раздражение, недоумение, адреналин, стремление во всем разобраться выплеснулись наружу.
Аравело хряпнул кулаком по столу:
— Ты. Твою. Мать. Держись. Подальше. От. Моего. Расследования.
Из здания Полицейского управления я вышел в ярости. Представил себе, как разряжаю в Аравело «кольт» сорок пятого калибра, и не стал отгонять эту юношескую фантазию.
Я практически не спал двое суток. Шею сводило от напряжения. Требования мозга передавались мышцам: «Сбавь темп, а не то мы надорвемся или нас сведет судорога». Я постучал лбом по стене здания, попытался успокоиться, вспоминая, что говорит медицина о моем состоянии. Все ведь определяли биохимические процессы. И причиной стресса стало в высшей степени травмирующее событие: взрыв, который едва не лишил меня жизни. Симптоматика не радовала: тревога, отрешенность, возможно, даже амнезия. Точно ли я помнил все то, что произошло в кафе?
Я закрыл глаза, глубоко вдохнул, и в этот момент зазвонил мобильник.
— Мы должны уехать отсюда, — сказала Эрин.
Эрин посадила меня в машину в двух кварталах от Полицейского управления. Я сразу заметил запах. Продукты. На заднем сиденье стояли два больших пакета из «Сейфуэя».
— Лейтенант Аравело — очень опасный человек, — поделился я своим мнением.
— Есть у меня такое ощущение.
