— Нет. Об этом меня тоже спрашивали. На садовнике была шляпа с широкими полями, и, кроме того, он все время находился ко мне спиной.
— Значит, этот человек был там в те дни, когда прислуга отсутствовала.
— Прислуга сказала полицейскому, что ни разу не видела у Сасадзимы садовника.
Мать и Сэцуко переглянулись.
— Тетушка, — вступила в разговор Сэцуко. — Вы говорили, что просьбу художника передал вам господин Таки?
— Да, он.
— Вы сообщили ему о смерти художника?
— Я сразу же позвонила ему по телефону, но мне ответили, что он вчера утром отправился в путешествие.
— Значит, он уехал, когда труп художника уже обнаружили, но газеты об этом еще сообщить не успели.
— Видимо, так.
— Не исключено, что он даже не знает о его смерти.
— Вполне возможно.
Сообщение о смерти художника появилось лишь вчера в вечерних выпусках, и Таки, уезжая, мог, конечно, не знать об этом, если кто-то ему специально не сообщил. Но теперь, должно быть, он уже прочитал газеты. Сообщение о смерти столь известного художника, безусловно, перепечатала и местная, пресса, подумала Сэцуко.
— Вам не сказали, куда именно он уехал? — спросила она.
— Я пыталась это выяснить у его жены, но она ответила, что не знает.
— Странно. Неужели он даже жене не сообщил куда едет?
— Мне показалось, что она знает, но почему-то не хочет сказать, и я, не желая быть назойливой, решила не донимать ее расспросами.
— Не исключено, что он поехал отдохнуть. А может быть, и по делам своей ассоциации, что нетрудно выяснить — достаточно позвонить к ним в правление, — сказала Сэцуко.
— Прости меня, Сэцуко, за нескромный вопрос, но почему тебя так заинтересовала поездка Таки? — спросила Такако.
— Чего же тут непонятного? Ведь это он познакомил Кумико с Сасадзимой, и, если ему уже известно о смерти художника, правила приличия обязывают его телеграфировать или, на худой конец, позвонить вам по междугородному телефону. Все же он должен испытывать какую-то ответственность перед Кумико в связи со случившимся.
Рассуждения Сэцуко были вполне логичны.
— Наверно, господин Таки еще не знает о его смерти, — пробормотала Такако, сдаваясь перед доводами племянницы.
Кумико показалось, будто Сэцуко чересчур раздраженно говорит о Таки. Она взглянула на двоюродную сестру и удивилась бледности ее лица.
Письмо от Таки прибыло тридцатого октября, через четыре дня после состоявшегося между женщинами разговора.
Кумико была на службе, и мать сразу же ей позвонила.
— Только что получила письмо от господина Таки, — сообщила она дочери. — Сначала думала подождать тебя, а потом решила позвонить сразу же.
— Что он пишет?
— Слушай: «Извините за долгое молчание. Из местной газеты узнал о самоубийстве Сасадзимы. Никогда бы не подумал, что такое может случиться. Не могу успокоиться, что доставил Кумико неприятности: ведь именно по моей рекомендации она согласилась позировать художнику. Разумеется, эта смерть никакого отношения к вам не имеет, и убедительно прошу вас не беспокоиться». Письмо отправлено из Синсю, с горячих источников Асама, — добавила Такако.
— Из Синсю? — переспросила Кумико.
— Да. Более подробного адреса и названия гостиницы не указано.
— Так, — неопределенно протянула Кумико, не зная, как ей реагировать на это сообщение. — Спасибо, мама.
— Ты сегодня когда придешь?
— Постараюсь пораньше. Правда, по дороге мне надо кое-куда зайти, — ответила Кумико, решив, что ей необходимо встретиться с Соэдой.
После этого разговора у Кумико до конца дня все валилось из рук. Она все время думала о письме Таки и о том, что по этому поводу говорила Сэцуко. В каком-то смятении она набрала номер телефона Соэды. Журналист оказался на месте.
Они не виделись более двух недель, и Соэда ничего не знал о том, что Кумико позировала художнику.
— Мне нужно с вами срочно поговорить. С двенадцати до часу у нас обеденный перерыв. Если вам удобно, мы могли бы встретиться в кафе неподалеку от моего учреждения.
— Договорились, — сразу же согласился Соэда. — У меня как раз в том районе есть дело. Думаю, что полчаса сумею выкроить.
Кумико назвала кафе, куда она придет, и повесила трубку.
Как хорошо, что не надо дожидаться вечера, подумала она.
В двенадцать часов Кумико уже подходила к кафе. Неподалеку стояла машина, принадлежащая газете, где служил Соэда.
Соэда сидел почти у самого входа и пил сок.
— Зачем это я вам так срочно понадобился? — спросил он улыбаясь, но, увидев расстроенное лицо Кумико, сразу погасил улыбку.
— Вы знаете о самоубийстве художника Сасадзимы? — спросила Кумико.
— Да, где-то читал.
— Извините, я не говорила вам, что в течение двух дней позировала этому художнику — как раз накануне его смерти.
— Что вы говорите?! — Соэда выпустил изо рта соломинку и изумленно уставился на девушку.
Кумико подробно рассказала о своих посещениях художника. Соэда слушал внимательно, изредка перебивая ее рассказ вопросами. Он очень серьезно отнесся и к ее сообщению о письме Таки.
— Вы утверждаете, что художник сделал восемь набросков и все они исчезли? Остался лишь один незаконченный рисунок? — переспросил он, ероша на голове волосы.
— Да, о пропаже мне сообщил детектив, он не верит, что художник сам уничтожил наброски.
— Я тоже не верю. Скорее всего, они попали в чьи-то руки, и это надо непременно выяснить.
— Выяснить? — удивилась Кумико. — Мне просто неприятно, что мое изображение находится в руках незнакомого мне человека, и только. Но с какой стати надо выяснять, у кого они?
— Считайте, что это мое дело. Я сам попытаюсь все разузнать, — перебил девушку Соэда. — Скажите, Кумико, а наброски были очень похожи на оригинал?
— Да, — ответила Кумико. — Его наброски настолько точно передавали разные выражения моего лица, что мне почему-то было даже неловко.
— Вот как? После ваших слов мне особенно хочется взглянуть хотя бы на один из них.
Расставшись с Кумико, Соэда поехал в Дом зарубежной культуры. Оставив машину у подъезда, он вошел в вестибюле, пересек просторный холл и подошел к справочному бюро. За столом сидел мужчина в белой сорочке, с галстуком-бабочкой.
— Я хотел бы кое-что выяснить относительно господина Таки, — сказал Соэда, вручая ему свою визитную карточку.
Мужчина сразу же поднялся и стал ее внимательно изучать.
— Я слышал, господин Таки находится на отдыхе? — спросил Соэда.
— Да.
— Мне как раз и хотелось кое-что узнать в этой связи.
— Как быстро, как быстро… — вдруг не к месту пробормотал мужчина.
Его слова заставили Соэду насторожиться. Интуиция газетчика сразу подсказала ему, что за этим что-то кроется. Но по профессиональной привычке он постарался скрыть свою настороженность.
— Итак, смогу ли я поговорить с вами на интересующую меня тему?
Мужчина еще раз взглянул на визитную карточку. На ней стояло название солидной газеты. Он был явно в затруднительном положении, и это откровенно отразилось на его лице.
— Извините, что отнимаю у вас время, но мне необходимо с вами переговорить, — настаивал Соэда, видя, что мужчина медлит с ответом. — Мне известно, что господин Таки в настоящее время находится на горячих источниках Асама, но на поездку туда пришлось бы потратить много времени, поэтому я хотел бы кое-что выяснить здесь, на месте.
По-видимому, осведомленность Соэды сыграла свою роль, и мужчина сказал:
— Здесь нам будет не слишком удобно беседовать, пройдемте в холл.
Соэда удовлетворенно кивнул.
Из холла открывался вид на обширный японский сад. В протекавшем через сад ручейке играли солнечные блики. В холле было пусто. Лишь несколько иностранцев сидели за дальним столиком.
— Прошу вас, — сказал мужчина, указывая на кресло. — До чего же быстро узнали, — повторил он, удивленно глядя на Соэду.
Соэда мгновенно решил, что в этих словах кроется что-то имеющее отношение к Таки, и спросил наобум:
— Почему господин Таки решил выйти в отставку?
Собеседник сразу же попался на крючок.
— Мы и сами теряемся в догадках, — в замешательстве признался он. — Господин Таки прислал письмо с просьбой об отставке уже с курорта.
— Вот оно что. Какую же он выдвигает причину?
— Ссылается на плохое состояние здоровья, по его словам, ему необходим длительный отдых. Больше нам ничего не известно.
— Извините, — перебил его Соэда, — а какой пост занимаете здесь вы?
— Я начальник канцелярии.
— Так. Значит, вы видели письмо господина Таки и, вероятно, направили ему телеграмму или заказали телефонный разговор с ним? Ведь надо же выяснить истинные причины столь неожиданной отставки.
— Пытались связаться, но безуспешно, — замялся начальник канцелярии. — В письме нет даже адреса отеля, на конверте стоит: «Синсю, горячие источники Асама». Так что мы даже телеграфировать не смогли.
