Только многих в те времена расстреливали без суда и следствия, других на лесоповале до смерти доводили, а в шарашке у людей была возможность заниматься любимым делом. Причём, заметьте, достаточно хорошо заниматься. А голодный человек ракету не построит, так что и кормили учёных, и поили по высшему разряду. Ну, по крайней мере, насколько это было возможно.
— То есть вариант, что людей можно было просто не арестовывать, вы не рассматриваете? — продолжала кипятиться Женька.
— Я? Нет! — От волнения у чекиста запульсировала жилка на виске, и Нифонтов испугался, что Дорохова сейчас прямо здесь удар хватит. — Я живу в своё время и не собираюсь обсуждать, как было правильно жить в прошлом.
Женька открыла было рот для продолжения спора, но Николай предусмотрительно наступил ей на ногу, и девушка затихла. В конце концов, от этого спора действительно не было никакого толка. Дорохов явно тоже не стремился к продолжению дискуссии, поэтому просто смотрел на Нифонтова, признавая за ним право задавать вопросы.
— Так, — тоном третейского судьи воспользовался окончанием спора оперативник. — Допустим, этот Геннадий Степанович с шарашки. Но что его с этим местом связывает? И это никак не объясняет, почему его призрак появился именно сейчас.
— Ну, первый вопрос, наверное, понятен, — с сомнением в голосе протянул Дорохов. — В болшевской шарашке трудилось много специалистов, которые потом вплотную занимались покорением космоса. За примерами далеко ходить не надо, в этой шарашке сам Королёв провёл какое-то время. Скорей всего, этот неизвестный Геннадий Степанович тоже был учёным схожего профиля. А вот там он умер или потом работал в каком-нибудь из соседних кабинетов, это уже загадка.
— Понятненько, — почесал затылок Николай. — Ну, значит, план остаётся прежним. Пытаемся сделать так, чтобы призрак появился в кабинете Арсеньева ещё раз.
Ночь, улица, фонарь, аптека! Безжизненный и тусклый свет...[1]
Данила знал как минимум три варианта переделки этого стихотворения, но всё равно безмерно уважал оригинал. Простые на первый взгляд строчки ассоциировались у молодого человека с чем-то не просто гениальным, а величайшим, стоящим над всей остальной поэзией с момента сотворения мира.
Иногда ему даже казалось, что простой смертный был бы не в состоянии написать настолько пронзительное и глубокое по задумке произведение. Несомненно, Блоку помогло озарение свыше. Буквы превратились в слова, а слова — в строки именно в тот момент, когда поэт осознал что-то особенное, лежащее за пределами человеческого восприятия.
Эта ночь обещала стать очень долгой. Спать хотелось неимоверно, причём слипаться глаза начали ещё на работе. Увидев Даньку с четвертой подряд кружкой свежезаваренного кофе, Ревенькова округлила глаза и попыталась прочитать лекцию о пользе здорового образа жизни, но быстро поняла, что выбрала не самый удачный момент для нотаций. Все её слова даже не пытались задержаться в голове Даниила, а просто пролетали мимо, как мухи мимо фумигатора.
После работы Данька пошёл домой, но очень быстро понял, что из квартиры надо выбираться. Любая попытка хотя бы присесть заканчивалась тем, что сон накатывал со страшной силой и веки сами собой начинали слипаться. Не помогали ни холодный душ, ни очередная порция крепчайшего кофе.
Данька пешком дошёл до гипермаркета «Глобус», радуясь про себя пронзительному осеннему ветру. От холода сон немного отступил, а включившиеся фонари кое-как разгоняли дремотный полумрак.
«Наверное, это старость, — с улыбкой подумал Даниил. — Раньше я бы и не расстроился перспективе не спать два дня подряд, а сейчас уже почти на последнем дыхании».
Пара банок энергетика оставила во рту неприятный привкус, но не принесла желаемого облегчения. С каждым шагом веки становились всё тяжелее, но Данька стиснул зубы и не сдавался. В какой-то момент глаза начали закрываться прямо на ходу, но он тут же споткнулся и едва не растянулся носом на асфальте.
От неожиданности Даниил расхохотался во всё горло, и вместе со смехом из тела уходили напряжение и сонливость.
— Эй, уважаемый! — Прохожих на площади перед гипермаркетом не наблюдалось, а вот полиция всегда на посту. Притормозивший УАЗ Патриот характерной расцветки осветился бело-голубым сиянием мигалки, а из окна на Даниила настороженно смотрели две пары глаз. — Всё в порядке?
— Ребята, всё прекрасно, — продолжал улыбаться юноша, отходя от приступа хохота. — Просто анекдот вспомнил.
— Анекдот? — недоверчиво протянул патрульный, сидевший на пассажирском сиденье. Недоверчиво оглянулся на напарника, а затем всё-таки открыл дверцу и вылез на улицу. — Может быть, тогда и документы предъявим?
Даниил пожал плечами, а затем полез в карман за удостоверением военнослужащего. Ожидавший увидеть паспорт, полицейский недоверчиво хмыкнул, а затем сноровисто пролистал страницы.
— Извините, товарищ майор, — решился в конце концов патрульный сделать замечание. — Ночь, центр города, а вы хохочете, словно пьяный или вообще наркоман какой-то. Подозрительно...
— Старшина, извини, — через силу растянул губы в улыбке Даниил. — Говорю же, анекдот вспомнил.
Патрульный ему явно не поверил, но и причин задерживать просто смеющегося человека никак не находилось. Полиция не очень любила связываться с военными, арестовывать их нельзя, надо возиться с бумажками и передавать в военную прокуратуру. Короче, никакого навара, сплошные неприятности.
Даниил проводил взглядом патрульный джип и поёжился. Всё-таки не июнь месяц, да и куртку он надел тонкую, явно не по погоде. Происшествие помогло взбодриться, хотя время продолжало тянуться безумно медленно. До утра оставалось ещё несколько долгих, бесконечно долгих часов.
Несколько раз звонила Санька, но желания разговаривать с ней не было абсолютно. Он знал, что не сумеет удержаться и обязательно расскажет сестре, что произошло ночью, и крупно сомневался, что реакция окажется положительной.
Во-первых, девушка терпеть не могла, когда кто-то пытается решить её проблемы, а во-вторых, факт столкновения с богиней заставит Саньку суетиться и поднимать волну, которой парню абсолютно не хотелось.
Предугадать, что именно она будет делать, тоже несложно. Конечно же, побежит к бабуле. Санькина вера в то, что воспитавшая их ведьма способна решить практически любую проблему, была незыблемой, и поколебать её не могли никакие происшествия.
Даниил же впутывать в происходящее бабулю не хотел. Причём, покопавшись в своих чувствах и ощущениях, быстро понял почему. Ему было стыдно признавать, что бабушка в очередной раз оказалась права. Она много раз предупреждала, что хождение по снам обязательно закончится плохо, и вот сейчас жизнь подкинула наглядное подтверждение.
А может быть, это не жизнь, а богиня Макошь, что прядёт нити человеческих судеб? В детстве
