прыснув в кулак.
– Однако потом к нам поступил вызов и с работы Виктора – уже без тени улыбки заявил Босс – О нем отзывались, как о человеке крайне исполнительном и ответственным. Не появляться на рабочем месте уже второй день подряд было, по словам его коллег, немыслимо. Отказать, как вы понимаете, было нельзя. Ангин, повторюсь, человек серьезный. Эй, Толик, что там у тебя?
Тот, кого именовали Толиком, неторопливо встал из-за стола. Толик, худощавый полицейский с ровным пробором на голове, поправив большие круглые очки на переносице, обратился ко всем присутствующим:
– Час назад мы выезжали по одному вызову. В пригороде пропал хозяин одного из частных домов. Внутри остался его сын-инвалид и сиделка. В доме все вверх дном. Всюду кровь. Там уже работают эксперты. Потенциальный пропавший – Михаил Громов, сорока двух летний таксист. Вдовец. Его автомобиля на месте найдено не было. Мы позвонили в его контору, но там сообщили, что таксист сказался больным. Однако сиделка утверждает, что Громов чуть ли не на неделе уволился и собирался вовсе перебраться в ближайшие дни из города куда подальше. Сиделка, к слову, немного тронутая…
– Полегче, сынок – с нажимом надавил Босс, прервав речь Толика.
– Простите. Итак, сиделка утверждала, что из гаража на улицу всюду хлестали потоки крови. Залит был весь участок и большая доля проезжей части. Однако мы ничего не обнаружили. Так же эта женщина, сообщила, что у Громова, вероятно, был нервный срыв, и что он сам является зачинщиком всего этого бардака.
– Самое главное – повысив голос, вновь перебил Толика Босс – что в самом гараже действительно была обнаружена кровь, а так же куча окровавленной одежды. Эксперты пока не выяснили кому именно принадлежит кровь. Вероятно Ангину, но это не точно. Что нам известно наверняка – на участке было найдено три вида этой самой крови. Одна принадлежит сыну Громова, вторая пока не идентифицирована. Третья – вообще не принадлежит человеку. Но ни одна из них не принадлежит самому Громову, это точно.
– Как это – не принадлежит человеку? – раздался тонкий дрожащий голос, в котором Новиков с ужасом распознал свой собственный.
– А вот так! – прикрикнул Босс, отчего стажер тут же съежился – значит, что обладатель этой крови умеет лаять, мяукать и, скорее всего, срать прямо посреди улицы! Почем мне, черт возьми, знать, чья это кровь! Важно не это! Со слов супруги Ангина, вечером двадцать восьмого ноября, Виктор собирался встретиться, с кем бы вы думали, с Громовым! Оказывается, толстосум причастен к сносу детского сада, в котором проработала жена Громова при жизни. Она в нем, то бишь в саду, души не чаяла. Отличный мотив для таксиста отомстить, а? Но толстосум заявил своей супруге, что несмотря на это, Громов не только на него ни в обиде, но и то, что они могут стать настоящими друзьями! Супруга Виктора сказала, что давно не видела своего мужа таким счастливым. Воистину, у богатых свои причуды. Так же мы связались с отелем, где часто на своих встречах видели Ангина. Там тоже подтвердили его связь с таксистом. Так или иначе они связаны в этом деле.
После этого в зале наступила небольшая тишина. Босс сплюнул очередную порцию мокроты и дойдя до бойлера, принялся прочищать горло прохладной водой. При этом он постоянно облизывал губы. Типичный признак алкоголизма. Кто-то с кем-то шепотом переговаривался и обменивался короткими фразами. Новиков же предпочел не поднимать глаз выше уровня стола. После нападки Босса стажеру вовсе не хотелось заявлять о своем существовании.
Смочив горло и выждав небольшую паузу, Босс продолжил:
– А теперь самое важное. Мы дозвонились до самого Громова. Это был короткий разговор, в котором эта сволочь послала нас ко всем чертям и сказал, цитирую: «Вам меня не поймать, грязные ублюдки». Какого, а? И последнее. Ближайший вызов поступил пять минут тому назад. Прохожие слышали выстрелы в старой заброшенной балетной школе. Что примечательно – адрес этой школы был написан кровью в одной из комнат в доме Громова. Самая правдоподобная версия: парень слетел с катушек и удерживает Виктора Ангина в заложниках.
– Жесть – произнес кто-то возле Новикова.
– Итак! – воскликнул Босс, выходя вперед из-за лекторской трибуны – Выдвигаемся немедленно. Все до единого! Группа по спасению заложников уже выехала. Убойный отдел скоро так же будут на месте, но инцидент произошел на нашей территории и мы должны оказать всякое содействие. Пусть эти «спецы» знают, что мы не просто так просиживаем здесь свои задницы! Черт, не хватало мне еще и этого дерьма! До пенсии меньше чем полгода! Не опростоволосьтесь. Чего расселись, быстро по машинам!
Все как один тут же повставали из-за столов и направились к выходу из зала. Игорь Новиков, решив, что переспрашивать, входит ли он в формулировку «все до единого», будет слишком рискованно для него. А потому быстрым шагом последовал за остальными. Возбужденный предстоящий операцией, он подумал, что удача наконец повернулась к нему лицом.
Но как оказалось, Новиков крупно ошибся.
2
– А что насчет Альбиноса?
Вопрос негромким эхом пронесся по лестничному пролету между первым и вторым этажом здания. Остальные участники вечеринки остались внизу, продолжая праздновать пополнение нового члена в свой отряд избранных. Михаил и Ливнев, тем временем, решили прогуляться и исследовать верхние этажи здания.
– Альбинос? – переспросил Роман Ливнев, поднимаясь по ступенькам прямо перед вдовцом. – Ах, да! Засланный казачок, как ты думаешь. А ты быстро схватываешь на лету, дружище! Да, гордыня сделал свое дело как нужно, с этим спорить трудно.
– Гордыня? – глупо улыбнувшись, спросил Михаил – Что это значит?
Теперь, когда вступление Михаила в ряды «избранных» был вопросом времени, вдовец обрел небывалое чувство спокойствия и умиротворения. Говорил он уверено и непринужденно. С одной стороны, он до дрожи в коленях не хотел упасть в грязь лицом перед Ливневым и потому предпочел делать вид, что все произошедшее с ним за эту неделю – сущий пустяк. Но с другой стороны, ему было чертовски сложно притворяться, что его совсем не интересует новый, ранее не доступный для его глаз мир. И все же, как показалось вдовцу, Ливнев был довольно прост в общении. И хотя иногда он недвусмысленно давал понять, что Михаилу предстоит еще многому обучиться, но в целом его новый товарищ и друг общался с ним на равных, а это не могло не радовать.
Когда они поднялись на новый этаж, Ливнев заговорил:
– Гордыня, Миша, это то, чего не понимаю даже я. Честно говоря, наш общий
