Но сейчас брови вверх поползли у Ральфа, пока он, глядя на оставшуюся в руке Джакса пачку, засовывал деньги в карман.
– Вижу, с бобами у тебя полный порядок.
– А то. Да и тебе кое-что перепало… это вдобавок к возможности поиметь еще. Удачный у тебя сегодня денек. – Он спрятал пачку обратно в карман.
– Какая пушка нужна? – пробурчал Ральф.
– Небольшая, чтобы легко было спрятать, сечешь?
– Пять сотен.
– Две, дороже и сам найду.
– Не паленая?
Как будто Джаксу нужен был пистолет с отбитым на стволе регистрационным номером.
– А сам как считаешь?
– Тогда хер ты двумя сотнями обойдешься. – Фараончик совсем осмелел. Еще бы: нужного человека, которого ты просишь что-то достать, так просто чикать не резон.
– Три, – предложил Джакс.
– Три с половиной, и по рукам.
Джакс согласился, затем, в очередной раз оглядевшись, сказал Ральфу:
– И еще кое-что. У тебя в школах прихваты есть?
– Смотря о каких школах речь. К тем, что в Квинсе, Бруклине, Бронксе, у меня подхода нет, другое дело школы здесь, на квартале.
Джакс мысленно усмехнулся: «на квартале» – что за дерьмо? Сам он вырос в Гарлеме и никогда больше нигде не бывал, кроме разве армейских казарм и тюремных бараков. Но «на квартале» – так в Гарлеме отродясь не говорили. В каком-нибудь Лос-Анджелесе или Ньюарке такое можно было услышать. Ну может, кое-где в Бруклине. Но Гарлем – совсем другая вселенная. Джакса задело такое отношение Ральфа. Впрочем, тот, наверное, просто насмотрелся тупых фильмов по телевизору.
– Нет, я про местные, – спокойно сказал Джакс.
– Могу прошуршать. – В голосе Ральфа прозвучало сомнение. Неудивительно, если учесть, что едва откинувшийся из тюрьмы уголовник, которому шили сто двадцать пятую, одновременно интересуется пистолетами и школами.
Джакс сунул тощему еще пару двадцаток, чем, похоже, значительно успокоил его совесть.
– Лады, что надо узнать?
Джакс вынул из кармана куртки листок бумаги и протянул его Ральфу. Это была распечатка статьи, которую он скачал с сайта «Нью-Йорк дейли ньюс» из раздела «Обновления горячих новостей».
Постукивая по листку толстым пальцем, Джакс сказал:
– Мне надо найти девчонку. Ту, про которую здесь написано.
Ральф прочитал текст под заголовком: «В центре города застрелен работник музея» – и поднял глаза на Джакса.
– О ней здесь ничего не сказано, ни где живет, ни в какую школу ходит – вообще ноль. Даже имени нет.
– Зовут ее Женева Сеттл. А насчет остального… – Джакс кивнул на карман, куда коротышка спрятал деньги. – За это и плачу.
– Зачем она тебе? – спросил Ральф, перечитывая листок.
Джакс помедлил немного, затем наклонился и поднес губы к уху фараончика.
– Некоторые любят задавать всякие вопросы, что-то вынюхивать и в итоге узнают много такого, чего знать совершенно не обязательно.
Ральф собрался еще что-то спросить, но передумал. Джакс, возможно, говорил про девчонку; с другой стороны, кровавый Король граффити мог иметь в виду, что его уже достали эти вопросы.
– Позвони мне через часок-другой.
Продиктовав Джаксу номер своего мобильного, фараончик оттолкнулся от сетки, выудил из травы под ногами недопитую бутылку и зашагал прочь.
Роланд Белл медленно вел неприметный седан «краун-виктория» через центр Гарлема, где сетевые гиганты – «Патмарк», «Дьюэн Рид», «Попайз», «Макдоналдс» – соседствовали с магазинчиками, в которых можно было обналичить чек, внести коммунальный платеж, прикупить парик из натуральных волос, искусственные косички, образчики африканских промыслов, выпивку, мебель. Некоторые здания стояли в руинах, в других окна и двери были заколочены досками или упрятаны под металлические жалюзи, сплошь покрытые граффити. В стороне от оживленных улиц кучами валялся хлам, у стен домов и в канавах высились залежи мусора, а на пустырях зеленели заросли сорняков. Афиши и рекламные постеры зазывали в театры, дискотеки и на эстрадные представления. Стайками тусовались подростки; одни смотрели на патрульную машину настороженно, другие – откровенно вызывающе.
Но чем дальше Белл, Женева и Пуласки продвигались на запад, тем заметнее менялся городской пейзаж. Заброшенные здания попадались все реже; плакаты на заборах стройплощадок изображали идиллического вида особняки. Квартал, где жила Женева, граничил с парком Морнингсайд и Колумбийским университетом. Выглядел он ухоженно: обсаженные деревьями улицы, чистые тротуары. Даже старые здания казались крепкими и опрятными. Среди припаркованных во дворах машин, пусть и с противоугонами на рулях, попадались «лексусы» и «бумеры».
Женева показала на чистенький четырехэтажный дом с украшенным лепниной фасадом:
– Вот здесь я живу.
Белл остановился двумя подъездами дальше, прямо на проезжей части параллельно ряду стоящих вдоль тротуара машин.
– Гм, детектив, – сказал Рон Пуласки, – по-моему, она имела в виду тот дом.
– Знаю, – ответил Белл. – Однако предпочитаю не привлекать внимания к месту жительства человека, о безопасности которого мы заботимся.
Новичок покивал головой, словно повторяя слова про себя, чтобы получше запомнить. Совсем еще мальчишка, подумал Белл, столько его еще ждет впереди.
– Нас не будет несколько минут, а ты пока поглядывай, как тут дела.
– Так точно, сэр. А что я должен высматривать?
Посвящать новичка в организационные тонкости охраны свидетелей времени не было. Достаточно, чтобы он просто поторчал поблизости, пока они будут в доме.
– Плохих парней, – ответил Белл.
Патрульная машина сопровождения остановилась в указанном Беллом месте – прямо перед ними. Как только Женева отдаст письма, полицейский отвезет их Райму. Через минуту к ним присоединился еще один неприметный «шевроле» с двумя агентами из подразделения по «спасению задниц свидетелей». Они останутся здесь и будут следить за обстановкой вокруг здания. Когда Белл узнал, что преступник для отвлечения внимания стреляет в случайных прохожих, он запросил подкрепление. И людей для задания выбрал сам. Луис Мартинес – спокойный, крепкий на вид детектив, и Барб Линч – молодая женщина-агент, которая хоть и ходила еще в новичках, но обладала отличным чутьем.
Белл проворно выбрался из машины, застегивая спортивную куртку, под которой скрывались два пистолета. Он был неплохим провинциальным полицейским, а перебравшись в Нью-Йорк, показал себя неплохим детективом. Однако по-настоящему в своей стихии он ощущал себя, защищая свидетелей, наделенный талантом сродни охотничьему инстинкту. Он умел не просто выявить очевидное, например, издалека засечь блики оптического прицела, отличить щелчок ствольной коробки от других звуков или заметить, как кто-то следит за свидетелем по отражению в витрине; он мог отличить беспечную походку от нарочито беспечной, разглядеть, что неудачно припаркованный автомобиль стоит так не случайно. Оценив расположение окон, мог сразу сказать: вот в том спрятался бы снайпер.
Сейчас ничего угрожающего Белл не заметил. Подав Мартинесу и Линч сигнал идти следом, он проводил Женеву к подъезду, представив своим агентам, и отправил их следить за обстановкой у дома. Женева открыла входную дверь с кодовым замком. Вместе с полицейским в форме они вошли внутрь и поднялись на второй этаж. Женева постучалась.
– Дядя Билл, это я.
Дверь открылась. На пороге стоял грузный мужчина лет пятидесяти с россыпью мелких родинок на щеке. Он улыбнулся и кивнул Беллу:
– Рад вас видеть. Я Уильям.
Детектив тоже представился. Они пожали друг другу руки.
– Ну как ты, родная? Ужас какой, что с тобой приключилось.
– Ничего, все хорошо. Вот только полиция будет пока за мной присматривать. Они думают, что тип, который на меня напал, может попытаться снова.
Круглое лицо мужчины озабоченно сморщилось.
– Будь оно все неладно. – Он махнул рукой в сторону телевизора. – Про тебя говорили в новостях.
– Ее назвали по имени? – Белл нахмурил брови.
– Нет, не назвали и не показывали. Потому что несовершеннолетняя.
– И на том спасибо… – Против свободы прессы Роланд Белл, конечно, не возражал, но считал, что иногда немного цензуры не помешает, особенно в том, что касается фамилий и адресов свидетелей. – Вы пока подождите в холле, а я осмотрю квартиру.
– Так точно, сэр.
Белл вошел и огляделся. Входная дверь запиралась на два засова и стальную щеколду. Передние окна выходили на такие же городские дома через улицу. Белл задернул на них все шторы. Кирпичная стена здания, на которую открывался вид из боковых окон квартиры, была глухая – снайперский огонь с той стороны исключался. Тем не менее Белл запер все створки, опустил жалюзи.
