– Я знаю, что ты находчивая женщина, моя милая Люс. Упрямая и настойчивая. Как раз такая мне и нужна. Ты добьешься цели.
– Ах ты, льстец сладкоречивый! Но ради тебя я согласна быть дурочкой и всему верить. Может, в субботу поужинаем или в постели попрыгаем?
– Долг прежде всего. И по-моему, тема прыжков в постели возникает слишком часто, нет?
– Мне нравится повторять свои шутки, беби.
Перед уходом он подмигнул ей.
– Одно уточнение! Мне всев тебе нравится, Саша! Даже замашки мачо!
Она прокричала это в сторону, позволив коллегам насладиться зрелищем. Саша поймал на себе понимающие взгляды и, улыбаясь, ушел.
Возле лифта у него зазвонил телефон.
Марс.
– Ты был у Грасьена?
– Да. Но он не пожелал нам помочь.
– Мне только что звонил один из его друзей. Жалкий тип из МВД, который думает, что если он учился в Национальной школе управления, то он царь и бог.
– Грасьен уже успел нажаловаться?
Если адвокат действовал настолько быстро под действием успокоительных, следует опасаться худшего, когда его мозг будет ясен.
– Ему не понравилось, как ты работаешь, он потребовал тебя заменить.
– Только-то. И вам пришлось подчиниться?
– Шутишь? Это я здесь начальник. А они все пусть катятся к чертям.
– Что значит “они все”?
Саша предчувствовал неминуемый театральный бенефис Марса. И не ошибся.
– Я состою на государственной службе, однако не питаю слепой страсти к некоторым из своих коллег. Наша страна гордится своей Революцией, но ничего по сути не изменилось. Каста высших чиновников сменила дворян Людовика Четырнадцатого, переняв их дурные привычки. Тратят без счета, никогда не сомневаются в себе и руководят сверху. Я не позволю этим людям собой манипулировать. Преимущество заключается в том, что они могут нейтрализовать друг друга. Я знаком кое с кем, кто нас выручит. Просто надо знать, как такие дела делаются. Ладно, посмеялись, и хватит. Как тебе показался Грасьен?
– Конкистадора с вашего видео больше нет. Смерть Видаля его подкосила. Но я чувствую, он еще возродится.
– Тонко подмечено. И вот доказательство: он попытался убрать тебя с дороги.
– Упоминание о деле Киджо ему не понравилось. Очень.
– Он что-нибудь сказал?
– Нет, но его поведение говорило само за себя. И он заявил, что я слишком молод для этой работы.
– Прекрасно. Он раздражен. Думаю, мы что-то нащупали. Ты видел Антонию?
– Да.
– И как тебе? Хороша, правда?
– Правда. И очень спокойна. Вы с ней знакомы?
– Немного. Она любит говорить без обиняков. Тебе это может пригодиться. Если правильно с ней обращаться, можно добыть информацию об этой сволочи, ее муженьке. Так что прояви смекалку.
Марс повесил трубку. Саша положил телефон в карман и вошел в лифт. Об этой сволочи, ее муженьке… Флибустьер явно зол на конкистадора. И даже очень.
Подруги обрабатывали водителя такси на автобусной остановке. Маленький, полноватый, с чересчур длинными бачками, в морской фуражке, таксист был на седьмом небе. Начало было нелегким, но потом с помощью Ингрид все пошло как по маслу. Она бросила потертый плащ на лавочке остановки под крышей и подставляла свои безупречные формы бушевавшему небу, извиваясь в танце, до тех пор, пока 97-й автобус не прервал шоу энергичным сигналом клаксона. Подобно звезде Голливуда, вынырнувшей из Ганга, Ингрид определенно выиграла конкурс мокрых футболок. Светлые завитки волос липли ко лбу, по которому ручьями текла вода, усиливая ее очарование, а Лола сидела затаив дыхание, слушая, как подруга ловко раскалывает свидетеля.
– Согласен, ваши приемчики позабавней будут, чем у вашего коллеги, легавого из десятого округа! Я нашел одну книжку в салоне моего авто…
– Какую книжку?
– Ту, что читал Банголе, прежде чем испариться. Это я его везде по Парижу возил, никого другого он не хотел. Мы стали вроде как приятелями. Неплохая житуха была у этой обезьяны! Разные вечеринки с красивыми черными девочками с бархатной кожей.
– А где эта книга, Деде?
– У сердца ношу. Ты самая ласковая сестренка в Париже, и все же это будет стоить тебе две бумажки.
– По пятьдесят евро?
– По сто, крошка. У меня на фуражке не написано “Армия спасения”.
Лола достала из бумажника две купюры. Она держала их в руке, пока Деде не достал из куртки пакет – там лежал французский триллер в кричащей пестрой обложке.
– Двести евро за это? – фыркнула Лола.
– Там внутри есть буклет. Если не понравится, деньги верну, девчонки. По рукам?
Буклет пропагандировал молитвы в лоне общины евангелистов в Бельвилле “Дети Христа”. Приглашение на богослужение в честь “вновь обретенной надежды сынов божиих” было пятилетней давности.
– В этом городе бумажки раздают на каждом углу, – сказала Лола. – Откуда я знаю, может, ты нам просто какую-то красивую закладку решил впарить!
– Поверьте, дамочка, я правду говорю. Банголе был повернут на религии. Мы только про Бога да про ангелов говорили, как только минута свободная выпадала. Мне нравится слушать чужой бред, время быстрей проходит. Но последнее время приятель мой чего-то боялся.
– Чего?
– Без понятия. Какая-то паника проскальзывала в глазах его шоколадных. А потом вдруг взял да испарился.
Лола признала, что наводку стоит проверить.
Зигмунд, послушно дожидавшийся в “твинго”, встретил их с радостью. Подруги заехали в супермаркет на углу купить махровое полотенце. Ингрид кое-как вытерлась, прежде чем они снова двинулись в путь.
– Блеск! Сеанс стриптиза в одежде, – заметила Лола. – Я бы не осмелилась просить тебя о такой уловке.
– Знаешь, мне все равно. Мне казалось, что это не я, а кто-то другой устроил эту намочиловку.
– Во-первых, так не говорят – “намочиловка”. А во-вторых, не стоит вступать на скользкий путь пофигизма. Ни один человек не должен терять уважения к себе.
– Yeah, possibly [14].
Не хватало еще приступа опасного нигилизма.
– Выше голову, Ингрид. Мы расследуем это дело ради Туссена. И ради нас самих. Это наш пропуск в новую жизнь. Следишь за моей мыслью?
– Не только слежу, я еще и веду машину.
– Само собой. Хоть в чем-то есть позитив.
– А я думала, позитивация – это американские штучки.
Лоле не хотелось изображать учительницу. Главное, что у Ингрид голова занята не Дюгеном, а чем-то другим.
– Ну, благодаря глобализации все унифицируется.
– А есть такое слово – “унификация”?
– Да.
– У вас слишком много слов на “ция”.
– В данной ситуации такая у нас мировоззренческая концепция.
Подруги потешались над французским языком до самого Бельвилля. И проехали ресторан “Райское наслаждение”. Лоле хотелось есть, и она потребовала дать задний ход.
– Но мы же только начали расследование.
– Мне нужно подкрепиться, Ингрид. И потом, у меня самые дивные воспоминания о потрясающих пирожках, которые тут подают.
Она с сияющим видом уселась за стол, любуясь танцем скользящих тележек с едой. Лола устроила себе пир из кантонских, пекинских и тайваньских блюд, Ингрид же взяла лишь тарелку лапши и прихватила в салфетке несколько хрустящих пирожков для Зигмунда, который был ей весьма признателен.
Подруги оставили машину на улице Презантасьон.
Зигмунда, который уже почти потерял терпение, сидя в тесном салоне “твинго”, подруги взяли с собой. На облезлой стене дома, где располагалась сапожная мастерская с пыльной витриной, возле звонка висела табличка “ДХ”. Возможно, “Дети Христа” еще продолжали свою деятельность. Лола позвонила.
– Да? – булькнул неопределенный голос.
– Я на богослужение.
– Какое богослужение?
– Хочу обрести веру.
Щелкнул замок входной двери. Ингрид, Лола и Зигмунд вошли в холл, где пахло ладаном. Настроение экс-комиссара улучшилось. Ингрид надела солнечные очки, скрывавшие половину ее лица, объяснив, что лучший способ провести с собой Зигмунда – выдать его за собаку-поводыря.
Их встретила полненькая брюнетка в очках. Из-за футболки в черно-желтую полоску она напоминала пчелу, которая таскает мед у подруг.
– Я слышала замечательные отзывы о вашей общине, – сказала Лола. – Я бы хотела прийти к некоторой вере, то есть к твердой вере. Мне о вас рассказал один мой друг, Эме Банголе, африканский журналист.
– Это имя ни о чем мне не говорит, – ответила пчелка.
– Да, это уже лет пять назад было. Я тяжела на подъем, понимаете. Дорога к Христу бывает долгой. Мне бы хотелось сделать пробный шаг, прежде чем примкнуть к вашему братству.
– Пробный шаг, но…
– Посетить богослужение, где все ритмично раскачиваются. В располагающей обстановке. Где верующие заражают желанием славить Христа. Хочу поучаствовать в глорификации…
