Нат Пинкертон - Король сыщиков

Старый граф лежал и тихо спал. В тишине было слышно его равномерное дыхание. Ночник на столике около кровати распространял по комнате неяркий свет. Тихо тикали роскошные часы из мейссенского фарфора, стоявшие на камине.

Пробило полночь. В доме царила мертвая тишина. Пинкертон достал короткий железный прут, которым он «ошеломил» на своем веку не одного преступника. В другой руке он уже держал наготове револьвер.

Прошло около получаса, как Пинкертон сидел в своей засаде, и вдруг до его слуха дошел какой-то тихий шорох со стороны коридора…

Вот бесшумно открылась дверь, и на пороге показался Вильям. Он крался пригнувшись, словно хищник, и на минуту остановился у входа. Зорко смотрел он на кровать, его глаза горели зловещим огнем, а в правой руке его блестело лезвие острого кинжала.

Когда он убедился, что старый граф спит, он тихо подкрался к постели и принялся рыться в одежде графа. Он осторожно запустил руку в карман брюк и потащил оттуда связку ключей.

Он хотел уже ретироваться, но ключи зазвенели у него в руке. В тот же момент старый граф проснулся и приподнялся на постели. Полуслепой, он не мог видеть грабителя, но чутье ему подсказало, что здесь кто-то чужой.

— Что случилось? Кто здесь? — вскрикнул он испуганно.

Вильям испустил проклятие и, занеся кинжал, бросился на старика.

Но Пинкертон оказался быстрее: он выскочил из своей засады, и его короткий железный прут дважды опустился на голову преступника. Тот без звука замертво рухнул на ковер. Граф, которого Вильям уже успел схватить одной рукой, лежал почти без чувств от испуга.

— Успокойтесь, граф, — мягко сказал Пинкертон. — Ваша жизнь висела на волоске, но я успел вовремя и обезвредил преступника… Я ведь только для вида поступил к вам камердинером. В действительности же я — Нат Пинкертон, сыщик из Нью-Йорка. Я преследовал по пятам двух преступников, которые с похищенными документами графа Гайно фон Морбурга поселились у вас в доме, выдавая себя за вашего сына и его лакея…

Выслушав это сообщение, старик испустил крик ужаса и потерял сознание. Тем временем Нат Пинкертон связал лежавшему на полу преступнику руки и ноги, совершенно лишив его возможности двигаться.

— Вот так-то, голубчик! — приговаривал он при этом. — Теперь я вернул тебе твой нью-йоркский удар, и с процентами, а от моих ударов тебе будет хуже, чем мне от твоих!

Затем он разбудил нескольких слуг, которым вкратце рассказал, в чем дело, велел перетащить преступника в другую комнату и караулить его. Некоторым из них он приказал оставаться у старого графа, а сам удалился в свою комнату и быстро переоделся.

Спустя некоторое время он предстал перед удивленными слугами настоящим джентльменом. На нем был элегантный черный фрачный костюм, и в белоснежной сорочке блестели бриллиантовые запонки. Фальшивые баки и усы исчезли, как, впрочем, и красный цвет лица.

— Вот и я, господа! Правда, теперь я выгляжу несколько иначе и мало похож на камердинера Жана… Смотрите же хорошенько за преступником, чтобы он не удрал от вас!

Лакеи обещали смотреть в оба. Им даже доставляло удовольствие стеречь опасного мошенника, особенно когда он был связан по рукам и по ногам.

Нат Пинкертон наскоро переговорил с графом Бодо, который уже пришел в себя, и дал ему полное разъяснение всего происшедшего. Старика очень обрадовало известие о том, что его настоящий сын все-таки приехал из Америки: отец много лет тосковал по своему сыну и искренно раскаивался в своем поступке…

Часы пробили час ночи, когда Нат Пинкертон сел в шикарный наемный экипаж.

— В «Кайзеркеллер»! — крикнул он кучеру.

По пути он обдумывал, как арестовать Спенсера. С таким опытным преступником надо быть крайне осторожным. Если он прямо подойдет к нему и схватит за руку, то не избежать отчаянного сопротивления, последствия которого могут быть самыми печальными. Пинкертон не мог предпринять ничего, что могло бы возбудить хоть малейшее подозрение Спенсера, покуда тот не будет лишен всякой возможности сопротивляться. Тем не менее, когда знаменитый сыщик вышел из экипажа у ресторана, план действий уже созрел в его голове. Он велел позвать одного из распорядителей.

— Я хотел бы видеть господина…

И он сделал вид, будто не может вспомнить имени.

— Черт возьми! Забыл фамилию… Ну, словом, того господина, который сидит рядом с графом фон Морбургом.

— Графом фон Морбургом?

— Ну да, у него еще окладистая черная борода.

— А, теперь понимаю! Эти господа здесь! Вам, может быть, нужен господин фон Зольбах?

— Да, он! Попросите его сюда на минутку.

— Слушаюсь.

Распорядитель ушел, и через несколько минут в прихожей появился очень элегантно одетый господин. Он остановился у дверей, удивленно ища глазами того, кто его вызывал. Сыщик подошел к нему и вежливо поклонился:

— Я имею честь видеть господина фон Зольбаха?

— Да, — ответил тот. — Это вы хотели говорить со мной? Но я не имею удовольствия вас знать…

— Я лорд Эсдерс, — ответил Пинкертон, — и хотя я не знаком с вами, я много слышал о вас, а потому позволю себе обратиться к вам с почтительной просьбой.

Фон Зольбах учтиво ответил:

— Я вполне к вашим услугам, милорд!

— Видите ли, дело в том, — сказал Пинкертон, — что я хотел бы с полчаса понаблюдать за одной личностью, которая находится сейчас здесь, в этом ресторане. Для этого мне надо бы незаметно пройти в зал, и я прошу вас сопровождать меня, словно старого знакомого. Подведите меня к вашему столу и представьте своему обществу!

Зольбах медлил с ответом: дело требовало некоторого размышления. Но Пинкертон сказал сердечно:

— Даю вам честное слово, что вы и ваши друзья в течение часа узнают о причинах моего поведения!

Тогда Зольбах решился:

— Хорошо, идемте! Я питаю к вам доверие: судя по вашей внешности, нельзя предположить, что у вас есть какой-то коварный замысел.

Зольбах тотчас же вошел в роль. Он взял Пинкертона под руку и прошел с ним через весь зал до столика, где сидели его знакомые. Столик стоял в самом углу, и Пинкертон сразу увидел, что Спенсер все еще там, среди всех этих нарядных дам и господ.

— Позвольте, господа, — сказал Зольбах, — представить вам лорда Эсдерса, с которым я познакомился в Лондоне. Я от души рад, что лорд разыскал меня здесь…

— Надеюсь, я вам не помешаю, господа, — произнес Пинкертон с сильным английским акцентом. — Но я хотел перед отъездом провести хоть час в обществе моего друга Зольбаха.

Зольбах познакомил мнимого лорда со всеми присутствующими, в том числе и с «графом» Гайно фон Морбургом, который вежливо поклонился незнакомцу.

Пинкертон сел за стол напротив Джерарда Спенсера. Он вступил с присутствующими в разговор самого невинного характера и особенно много говорил с Зольбахом, который все-таки, незаметно для других, относился к нему с легким недоверием. «Граф» Морбург несколько раз обратился к мнимому англичанину с вопросами:

— Вы давно в Берлине, милорд?

— Да, — ответил Пинкертон, — и я сильно скучаю.

— Вы путешествуете по Германии ради удовольствия?

— Я приехал сюда на охоту, — ответил сыщик. Никто из присутствующих и не догадывался, за какой дичью охотится этот «лорд».

— А бывали ли вы в Америке? — спросил Спенсер.

— О да! Я бывал в Нью-Йорке и в других больших городах и много там охотился.

— Охота, должно быть, ваша страсть, милорд?

— Да, только я люблю охотиться на редкую дичь, — ответил Пинкертон.

Одна из молодых дам спросила:

— Значит, вы и на гризли, наверно, охотились?

— О да! А также на еще более опасных зверей, — ответил с достоинством «лорд». — Какой у вас роскошный браслет, миледи!

Он заметил это как бы вскользь, глядя на украшение, сверкавшее на белоснежной руке молодой дамы.

Дама, смеясь, кивнула и сказала, что это — старая фамильная драгоценность, доставшаяся ей по наследству.

— Я нахожу, что носить браслеты действительно пристало дамам, но когда их носят мужчины, это уже безобразие, — сказал «лорд». — Посмотрите, господа, — наши руки слишком грубы, чтобы надевать на них такие изящные вещи!

Говоря это, «лорд» осмотрел свои руки, потом взглянул на руки Спенсера.

— Вот у графа, кажется, такие чудесные белые руки, что на них, пожалуй, кстати были бы браслеты, — сказал он, смеясь.

«Граф» невольно положил руки на стол и отогнул манжеты:

— Вы немного увлекаетесь, милорд, я…

Больше он не успел ничего сказать. Сыщик с быстротой молнии вскочил, раздался лязг металла, — и страшное проклятие вырвалось из груди Спенсера.

— Вот настоящие браслеты для таких мошенников, как вы, мистер Спенсер! — спокойно заявил Пинкертон, с изумительной ловкостью защелкивая на руках мнимого графа Морбурга наручники специальной конструкции.