— Я не про Алексея. Я про другого человека, Таня, и прекрати ржать, наконец! — прикрикнула Даша на нее.
В конце концов субординация с Татьяной — это Лешкина печаль, а не ее.
— Ну, ну… Вон как мы заговорили! С чего бы это? — принялась та пьяно куражиться, матерясь через слово. — А может, ты с ним в доле, а, Дашка? Может, он не с Лили делиться собрался, а с тобой?
— Прекрати! — заорала Даша, уходя из прихожей в глубь квартиры.
Не ровен час, Королеву взбредет в голову стоять под дверью и подслушивать, пристанет репьем, тогда уж точно не отцепить.
— Мне нужен точный адрес Муратова Константина Станиславовича, он проживает на Столичной, я знаю, но вот где точно…
— Кока? Тебе нужен Кока?! — повисла пауза, а потом Татьяна вполне нормально и обыденно, без кривляний и матюков, проговорила: — Я сейчас в бане, Даш, немного перебрала, извини. Кока, Кока… А зачем он тебе?
— Он мо… — чуть не сказала, что он может знать про то, где сейчас Лешка, вовремя спохватилась и тут же выкрутилась, закончив совершенно по-другому: — Он мой очень хороший знакомый, и мне нужно у него кое-что спросить, телефон молчит, а адреса я не знаю.
Татьяна хмыкнула, ну очень недоверчиво, и снова помолчала.
Наверняка в ее пьяных мозгах сейчас крутились вопросы, типа таких: что если Кока очень хороший знакомый, то какого черта сам не оставил адреса? И почему не подходит к телефону? Может, не хочет говорить и, может, не такой уж и знакомый хороший?
— Ладно, — смилостивилась она минуты через две. — Записывай! Хотя чего писать, если его дом через два слева от моего.
— Его дом? — не хотела, да ахнула Даша.
Ей все еще хотелось надеяться, что Костя там живет у каких-нибудь родственников. Или просто снимает жилье. Ну, или работает на кого-то. Но чтобы имел там дом!..
— Да, через два слева от моего. Двухэтажный, с зеленой черепичной крышей, — терпеливо поясняла Татьяна, отчаянно зевая в трубку. — Вот черт, как не допью или перепью, так зеваю! Где она, золотая середина, а, Дашка?.. Кока там живет.
— Один? — для чего-то спросила Даша.
Хотя Лешка и утверждал, что у Муратова нет семьи и детей, но могла иметься любимая, сестра, мать наконец. Подготовиться к встрече с возможными родственниками не мешало бы.
— Один, — подтвердила Татьяна. — Случаются девки, конечно, но ничего серьезного и постоянного. Он ведь не постоянен, Кока твой. Зря ты с ним затеяла. Он разобьет тебе сердце.
На этом обещании Татьяна разговор закончила, не забыв зевнуть перед финалом.
Про разбитое сердце Даша помнила все то время, пока стояла под душем и собиралась. Она его физически ощущала — сердце свое разбитое, растоптанное и раскрошенное в пыль. Помнила, ощущала и пыталась сохранить хоть крохотную его частичку, чтобы хватило его на еще одну — может быть, самую последнюю — встречу с Муратовым.
То ли отчаяние, то ли злость помогли ей, но, собравшись, Даша смогла даже самой себе понравиться. Черный пиджак с брюками, черный длинный плащ. Бирюзовый — под глаза — шарфик на шею. Лешка привез ей его из Индии. Волосы долго мыла, долго сушила и очень старательно стелила по плечам. Ей это шло, она знала. Лицо и глаза подводила и красила с такой тщательностью, будто собиралась устроить сейчас фотосессию, а не разбор полетов с Муратовым Константином Станиславовичем.
Собралась, долго пыталась отдышаться, стоя возле двери и прислушиваясь ко всем подъездным звукам. Осторожно высунула нос из квартиры. Обнаружила светящимся дверной глазок Володиной квартиры — дома, стало быть. И на цыпочках, бегом, прочь из подъезда.
Автобус ждать не стала, взяла такси, хотя деньги из заветной шкатулки таяли не по дням, а по часам. Сначала пришлось потратиться на дворника из стриптиз-бара, потом на Валентину, неизвестно, кто следующий…
В считаные минуты добралась до угла улицы Столичной, глянула на часы и вздохнула с облегчением. До назначенной встречи с Валентиной оставалось еще минут десять. Было время осмотреться, пройтись и поглазеть на двухэтажный дом под зеленой черепичной крышей.
Прошлась, посмотрела и на дом, и на все его освещенные окна, занавешенные красивыми портьерами. Вновь вернулась на угол, посмотрела на часы — прошло почти полчаса, — Валентины не было. Подождала еще минут десять и решила идти к Муратову одна.
Не факт еще, что девушка придет на встречу. Могла забыть, могла наплевать, а могла просто и напиться на те триста рублей, что получила в качестве гонорара за участие в группе поддержки.
Решено — пойдет одна!
Даша скорым шагом вернулась к тому самому дому, где северным сиянием полосовал свет во всех имеющихся окнах, а их наверняка было десятка три, никак не меньше. Остановилась возле кованых ворот и нажала кнопку звонка. Серебристый прямоугольник домофона упорно хранил молчание. Тогда она начала жать на звонок снова и снова, а потом и вовсе оставила палец на кнопке, предоставив хозяину возможность наслаждаться трелью без остановки.
Минуты через три серебристый динамик домофона взорвался скрежетом, и необыкновенно долгожданный голос Кости Муратова поинтересовался без намека на любезность:
— А если в репу, то как?
— Никак! Открывай! — дрожащим от волнения, злости, нетерпения голосом потребовала Даша. — Это я!
— Кто — я? — насторожился Муратов. — Никого не жду, точка!
— Точки, господин Муратов, нам с вами еще предстоит расставить.
— Да ну! С кем это — с вами?
Он все еще не узнавал ее или прикидывался?..
— Пока нам с вами вдвоем, а потом, возможно, и оперативников подтянем, если ваши ответы меня не удовлетворят.
— О как! Не пойму все никак, с кем разговариваю?
— Это Дарья.
— О черт!!! — тут же разорался, застонал Муратов. — Так и знал, что от этой чокнутой девицы и ее братца так просто не отделаться! Так и знал, что будут проблемы!.. Чего тебе, Дарья? Денег?
— Нет. Поговорить.
Все, ее решимость, стоило ему произнести свои последние слова, начала таять июльским мороженым, оставленным на солнцепеке. Когда злилась, когда была неузнана, все было проще, но стоило ему ее узнать, оскорбить затем, заподозрив в меркантильности, как из нее будто воздух выпустили. И сердце, которое до этого рассыпалось в прах, а потом заколотилось в каждой клетке ее тела, провалилось моментально к коленкам, и губы заледенели, хотя Костя снова и снова повторял:
— Поговорить? О чем поговорить? Нам не о чем с тобой разговаривать!!! Говорить она со мной собралась! О чем нам с тобой говорить, Даша?
— Лешка пропал! — вдруг прорвалось из нее вместе со всхлипом. — Лешка пропал, и есть свидетели, которые утверждают, что за пять минут до этого ты увез его любовницу, вот!
— О черт!.. Ладно… Входи… — буркнул он, и через мгновение в самом центре кованых ворот совершенно бесшумно отворилась калитка. — Входи, раз уж пришла…
Он все так же был чертовски хорош собой — Муратов Константин Станиславович. Хорош до неприличия, до восторженного стона, который ну просто рвался наружу, стоило ей переступить порог его дома. Только нищим и всеми брошенным он теперь не казался, а как раз наоборот.
— У тебя шикарный дом, — проговорила Даша с усмешкой, осмотревшись немного в огромном холле, размер которого смело мог бы посоперничать с ее домиком в деревне, где Муратов нашел себе приют. — А говорил…
— Я много чего говорил, и что! — с вызовом откликнулся Муратов, оттолкнулся от белоснежной стены и обронил через плечо, сворачивая куда-то вправо под широченную арку: — Входи, раз пришла. Тапки под вешалкой.
Обидно было, конечно. Что не помог снять плащ. Что не дождался ее, а ушел куда-то. Обидно от его невежливости и нарочитого желания обидеть. Но стерпела. Сама сняла плащ, повесила на рогатую, сверкающую никелем подставку. Начала было разуваться, но потом передумала. Не станет она надевать чужих тапок огромных гостевых размеров. Она останется на каблуках, и плевать ей на его пушистые ковры, раз уж их общение теперь лишено любезности…
Свернул Муратов, как оказалось, в столовую. И сидел теперь, вытянув длинные ноги в коротких шортах, на огромном кожаном диване. Сидел, тупо смотрел в телевизор, игнорируя ее появление, и потягивал что-то из толстого низкого стакана. Цвет жидкости намекал на коньяк, но могло быть и виски.
Даша огляделась и вздохнула.
Шикарно, сказать нечего. Огромные окна, которыми она успела налюбоваться еще с улицы. Широченные подоконники, уставленные красивыми глиняными горшками, в которых буйствовали цветом экзотические растения. Плазменный телевизор вполстены, кожаный диван, такие же кожаные глубокие кресла. Большой овальный стол с дюжиной стульев. Множество шкафчиков вдоль стен. Такие же, что и на подоконниках, напольные горшки с сухими ветками. С очень причудливо, совершенно не по-настоящему, изогнувшейся между ними сухой травой. И свет… Много света, бьющего, кажется, из каждой щели.
