— Опомнись, я тогда в школе учился.
— Ну да, где тебе помнить! Тогда наш дедуля засветился впервые. Дело было громкое, тем более только-только начинали вплотную бороться с расхитителями капиталистической собственности.
— При чем тут капиталисты?
— А золото, по-твоему, где мошенники брали? У нас же, в области. Тырили с Пескарского прииска, который в то время местному олигарху Захарову принадлежал. Там тоже целая банда сложилась. УБОП на пару с конторой по ним работали. Захаров, понимаешь ли, страшно не любил, когда его имеют, и осерчал до жути. Но на тот момент он и сам по ниточке ходил, оттого предпочел, чтобы умельцев повязали. А случись это чуть раньше, его «быки» мигом бы всех в тайге закопали.
— Это не тот ли Захаров, которого в автомобиле взорвали?
— Ну да! Конкуренты постарались. Хотели рейдерский захват его приисков устроить, а когда не получилось, грохнули самого Захара.
— Это дело я смутно помню, — кивнул Никита. — На первом курсе университета учился. Но как же Коробков от громил Захара ушел?
— Коробков сам золото на приисках не воровал, он его получал через перекупщиков. И не только слыл чуть ли не идейным вдохновителем, но и сам эти подделки мастерил. Ювелиром он считался отменным, а в начале девяностых даже комиссионную скупку драгметаллов держал. Когда это дело наши опера раскрутили, я как раз школу милиции окончил, больше на карманниках специализировался. Потому и диву даюсь, все его подельники получили приличные сроки, а дедок чудом каким-то вывернулся. Видно, медали и заслуги спасли. Эх, знать бы тогда, что они липовые!
— Может, кому-то на лапу дал?
Миронов скривился и пожал плечами, затем бросил окурок на землю и раздавил носком ботинка. Никита наблюдал за ним с угрюмым видом.
— И чем же он занимался после? — спросил он наконец. — Дом-то недавно построен! После того, как в город вернулся! На что-то ведь жил кучеряво? Кстати, дети-внуки у него есть?
— Соседей опросили, никто их в глаза не видел! Участковый тоже подтвердил, что дед один жил. Вроде как вдовец! Но будем выяснять и про детей, и про доходы!
Майор нахмурился и окинул Никиту подозрительным взглядом.
— Я ведь о Коробкове не для печати рассказал. Хотя ты все равно напишешь, верно?
— Естественно! — самодовольно ухмыльнулся Никита.
— Ладно, и флаг тебе в руки, только без ссылки на меня. Вон Журавлев скачет, на него и ссылайся, а меня как-нибудь завуалируй, мол, информация из источников, близких к правоохранительным органам. Иначе эта откровенность опять мне боком выйдет.
— Миронов, когда я тебя подставлял?
— Да постоянно, но не в этом суть. Что характерно, в той банде фальшивомонетчиков не было уголовников. Сплошь интеллигенция! А они, если начнут схемы проворачивать, только держись, такое закрутят!
— А в последнее время Коробков по вашим разработкам не проходил хотя бы бочком? Все же мошенник со стажем!
— Какое там! Ты посчитай, сколько ему лет, если он себя за ветерана войны выдавал? Там из развлечений, по ходу, кефир, клистир и сортир. После того дела с монетами он притих и особо не высовывался. Для меня новость, что его в почетные горожане пытались выдвинуть. Как-то быстро его похождения забылись!
— Участковый в курсе, чем он после возвращения занимался?
— Да, говорит, как все пенсионеры, рыбалкой, охотой, кроссвордами, иногда в саду копался. Ну и сам знаешь, на экранах мелькал, за компартию агитировал.
— В телевизоре он и вправду часто светился, бороду, как у Льва Толстого, отпустил, — задумчиво сказал Никита, почесал затылок и вдруг спросил: — А почему ты сказал: охота? У него оружие, что ли, было?
— Имелся ствол. Правда, не шик-блеск, обычная двустволка, без всяких изысков. Зарегистрирована честь по чести. Видел, чучела во дворе валяются? Участковый говорит: у него все стены ими были увешаны и шкафы заставлены. Охотничьи трофеи, так сказать. Или пыль в глаза пускал, а чучелки в комиссионке скупал…
И тут Кирилл внезапно насторожился:
— А с чего вдруг уши растопырил? — и с легким беспокойством оглянулся на исходившие дымом руины. — Опять приключений на мою шею ищешь?
— Да как тебе сказать? Не то чтобы ищу… — равнодушно ответил Никита и зевнул. — Свербит в одном месте.
— Может, глисты? — усмехнулся Миронов.
— Очень смешно!
— Так отчего ж тогда свербит? — поинтересовался Кирилл и тоже зевнул.
История престарелого афериста, возможно, сгоревшего заживо, его уже не интересовала. Домой бы, в постельку, под бочок к жене, вот только до конца дежурства вся ночь впереди, и шансов вздремнуть уже не осталось. Начальство странным образом заинтересовалось пожаром и потребовало предоставить к утру детальный отчет. Но об этом Миронов благоразумно промолчал.
— Ты выезжал на труп Федора Ковалевского? — в лоб спросил Никита, и его взгляд мигом утратил полусонную томность.
— Это старичок с Пушкина, что ли? — лениво переспросил майор. — Который из окошка сиганул? Так там нет криминала.
— Говоришь, нет криминала? А тебе ничего странным не показалось? Внучка утверждает, что дед чуть ли не паралитиком был, а тут сетку москитную с окна снял и вниз по кривой летел. Да еще такой сложный вариант выбрал — из узкого кухонного окна, хотя мог с балкона спрыгнуть.
— Внучка его мне плешь проела, — пожаловался Миронов. — Но там от меня ничего не зависело. Дело в Следственном управлении Блинова вела. Она же его закрыла и в архив сдала, поскольку нет состава преступления, налицо явное самоубийство, по ее мнению…
— А по-твоему?
— Слушай, что ты от меня хочешь? — рассердился Кирилл, прихлопнул на щеке комара, а затем сунул в рот очередную сигарету. — Чтобы я признал дедка убиенным? Прям, разбежался! Мне лишний «глухарь» не нужен, что я — рыжий?
— С чего взбесился? — удивился Никита. — Твой интерес понятен! Но почему Блинова так быстро закрыла дело?
— Она в областную прокуратуру уходит, оттого и распихала все дела, — объяснил майор и принялся отмахиваться от комаров. — Черт, сожрут сейчас! По большому счету, там было на что внимание обратить. Но ей это без надобности, а мне и подавно.
Миронов посмотрел на часы — дал понять, что время истекло, но от Никиты, который уже вцепился в него мертвой хваткой, не так-то просто было отделаться.
— Сашка говорила, что чашки у деда на кухне до блеска отмыли и на место поставили. Кто-то, мол, чужой. У деда такой привычки не было. А еще заключение судмедэкспертизы им почему-то не выдали до сих пор. Хотя, как ты говоришь, уголовное дело списали в утиль. У Ковалевского в крови, случайно, ничего странного не нашли?
— Сашка — это внучка, что ли? — уточнил Кирилл. — Приятная брюнеточка! Очень симпатичная! Нет, не нашли! Дмитрич первым делом доложил бы мне! Никаких следов кураре, цикуты и мышьяка.
Миронов бросил окурок в кучу горелого мусора и окинул Никиту подозрительным взглядом.
— Странные вопросы задаешь, дорогой! Смотри мне, допрыгаешься!
— Странные, говоришь? А тебя не беспокоит, что в городе с небольшим интервалом погибли два старика, очень непростых, кстати! — холодно сказал Никита. — Один вроде как самоубился, второй вроде как сгорел. А если учесть, что жену профессора Ковалевского незадолго до его гибели насмерть сбила машина, которую вы так и не нашли, то это уже навевает кое-какие мысли!
— Вечно ты преувеличиваешь! Не ищи сенсацию там, где ее нет! — посоветовал Миронов. — Старики умирают, Никита! Как говорил дон Мундисабель в сто пятнадцатой серии «Богатые тоже скачут»: «Жизнь — штука сложная!» Я бы добавил к этой философской мысли — жизнь, по сути, конечна!
— Золотые слова, Кирилл Леонидович! — издевательски ухмыльнулся Никита. — Продолжайте философствовать, но медленнее. Я записываю…
В выходные телефон Шмелева не отвечал. Откуда Саше было знать, что он целых два дня усиленно мирился со своей рыжей, покорно сносил ее колкости, ездил на рынок за провизией и даже — кошмар кошмаров — позволил затащить себя в строительный магазин, чтобы выбрать новые обои. Несколько раз она набирала номер и досадливо чертыхалась, услышав затейливые переливы и равнодушно-вежливый голос: «Абонент находится вне зоны действия сети». Но по большому счету говорить пока было не о чем, разве что условиться о походе в музей.
За выходные Саша немного успокоилась и даже попыталась доказать себе, что отвлекает совершенно постороннего человека для решения семейных проблем, с которыми в принципе способна сама разобраться. Но в понедельник вечером, войдя в квартиру деда, снова набрала номер Никиты и, когда дозвонилась, принялась его умолять бросить все дела и срочно приехать к Ковалевским.
Он приехал, точнее, примчался как сумасшедший и чуть не раздавил машиной клумбу во дворе. Под яростные вопли бабок, даже не проверив, сработала ли сигнализация, бросил «Фольксваген» возле подъезда, взлетел вверх по лестнице, потому что лифт не работал, едва не вынес дверь и вбежал в квартиру. И сразу увидел Сашу. Она сидела в прихожей на стуле, бледная, с испуганным лицом.
