- Колокольников пропал, - тихо сказал участковый, побледнел и непроизвольно так сжал сцепленные пальцы, что они хрустнули.
- Что значит пропал? - спросил Корнилов.
Аникин молчал, собираясь с мыслями.
- Павел Сергеевич! - подал голос Замятин. - Ты чего молчишь?
- Сейчас, товарищ начальник... Я сам только что узнал. Жена его внизу у дежурного сидит, плачет.
- Да, может, еще рано плакать-то? - усомнился Корнилов.
- Сегодня днем Колокольников встретил в Зеленогорске на вокзале мужчину. Того, который на месте катастрофы потерянное сверло искал... Мужчина ждал электричку на Ленинград. Колокольников тоже взял билет и поехал за ним.
- Откуда это известно? - спросил Корнилов.
- Он рассказал на вокзале одному знакомому, просил, чтобы тот сообщил жене. Пока, мол, они до города доедут, в Ленинграде милиционеры их уже встретят. А знакомый - болван! - не выдержал Аникин. - Зацепился за пивной ларек, да только к вечеру и вспомнил.
Корнилов посмотрел на часы. Было без десяти восемь. Спросил Аникина:
- Какой электричкой они ехали?
- Пятнадцать десять.
- Домой в Ленинград жена звонила?
- Несколько раз звонила, не отвечает телефон. Жена всех знакомых на ноги подняла.
- Никаких примет этого человека Колокольников своему знакомому не передал?
- Он незаметно показал ему этого человека... Только знакомый... Аникин безнадежно махнул рукой. - К утру, может, проспится. А может, и нет. Пьян в стельку.
Корнилов вспомнил свой разговор с Колокольниковым, когда тот никак не мог выдавить из своей памяти ни одной существенной приметы подозрительного мужчины, и подумал: "А встретил - сразу узнал. Иначе не поехал бы за ним".
- Что, хотите делайте, а этого пьянчужку через час на ноги поставьте! - разозлился Корнилов. - Пригласите врачей! Они знают, как с алкашами обращаться. Нашатырь, пару клистиров... Понятно?
- Понятно, товарищ полковник, - сказал Аникин.
- Петр Андреевич, распорядись вызвать в отделение "скорую". Лейтенант меня сейчас к завсберкассой проводит и вернется. И пусть едет с врачами к свидетелю. Адрес-то знаете?
- Так точно.
- Скоро сюда подойдет Бугаев. От профессорши вашей...
- От Блошкиной, - напомнил Замятин.
- Вот-вот! Введите его в курс дела. Пускай позвонит на Литейный. Поднимет ребят на поиски Колокольникова. Машину для него найдете?
- Найдем, - кивнул Замятин.
- А то пускай меня дождется, - Корнилов тяжело поднялся с кресла. Поехали, лейтенант.
11
- Вот ее дом, - показал Аникин на стоящее в осадку желтое четырехэтажное здание с эркерами. - Квартира семь. Третий этаж. Живет с мужем и дочерью.
- Проедем метров сто, - попросил Корнилов шофера. - Чтобы не маячить перед окнами.
"Волга" остановилась у небольшого скверика рядом с почтой. Корнилов попросил шофера:
- Отвези лейтенанта в райотдел и вернешься. Жди на том же месте. - Он еще хотел сказать Аникину, чтобы позвонили, если будут новости, наверняка у заведующей сберкассой есть телефон, - но машина уже тронулась. Корнилов досадливо махнул рукой, но тут же подумал: "Ладно, долго я здесь не задержусь..."
Дверь ему открыла девушка лет двадцати. У нее было узкое лицо, тонкий, чуть раздвоенный на самом кончике нос, русые волосы, уложенные копной на затылке. Вот только цвет ее больших глаз он не успел разглядеть - в прихожей было темновато.
- Вам кого? - спросила девушка.
- Я хотел бы видеть Зою Петровну.
- Пожалуйста, - девушка посторонилась, пропуская его в прихожую. Проходите. - И крикнула негромко: - Мама, к тебе.
Она пошла вперед по небольшому коридорчику, открыла дверь в просторную, со вкусом обставленную комнату. Корнилову это сразу бросилось в глаза. Даже несмотря на то что в комнате стоял полумрак - лиловый августовский вечер уже заглядывал в окна.
Высокая стройная женщина с такой же копной волос на затылке, что и у дочери, только совсем седых, стояла у стола и вынимала из сумки коробки с зубной пастой, баночки с кремом и, как показалось Корнилову, еще какие-то чисто женские предметы обихода. Видимо, по дороге с работы она зашла в магазин.
Обернувшись и увидев в дверях мужчину, Зоя Петровна ойкнула и смахнула все свои коробочки и баночки снова в сумку.
- Извините, бога ради. Я думала, кто-то из соседок. - Она протянула дочери сумочку: - Таня, возьми, потом разберешь. Там кое-что и для тебя. И спросила: - А вы по какому делу?
- Зоя Петровна, - сказал Корнилов, - мне хотелось бы поговорить с вами наедине. Ваша дочь не обидится? - Он повернулся к Тане, внимательно разглядывающей содержание материной сумочки.
- Ну что вы, что вы! - не поднимая глаз на Корнилова, сказала дочь. Я испаряюсь...
- Садитесь, пожалуйста, - предложила Зоя Петровна и подвинула Корнилову стул. Может быть, зажечь свет?
- Нет, нет, - запротестовал он. - Еще не темно. Я должен представиться: полковник Корнилов из уголовного розыска.
Женщина села напротив на другом конце стола. Внимательно посмотрела на полковника. В ее поведении, во всех ее действиях не чувствовалось тревоги, и это было приятно Корнилову.
- Я вас слушаю.
- Зоя Петровна... - начал Корнилов и тут вдруг вспомнил все: огромную коммунальную квартиру на Пятой линии Васильевского острова, большую холодную комнату, в которой жили они с матерью в голодную зиму сорок первого, и слабые звуки рояля, доносившиеся из-за стены. Там вместе с больной теткой жила его сверстница Зоя Лапина, как две капли воды похожая на дочь этой милой интеллигентной женщины, сидевшей сейчас напротив него в едва освещенной рассеянным светом комнате.
"Неужели?" - подумал Корнилов и почувствовал, как упругой волной сдавило ему грудь. Но он тут же справился с собой и повторил:
- Зоя Петровна, разговор, который мы сейчас с вами поведем, должен остаться между нами. И главное - человек, о котором я вас сейчас спрошу, не должен почувствовать никакой перемены в вашем к нему, отношении...
- Хорошо, товарищ Корнилов, - тихо ответила женщина и посмотрела на него уже с тревогой.
- У вас работает кассиром Рогозина Екатерина Максимовна...
- Да, работает. Вернее, работала...
- Она уволилась?
- Нет еще. Формально еще работает. Дорабатывает. Она подала заявление три дня назад. Существуют сроки. Вы знаете...
Корнилов кивнул.
- Но в порядке исключения я обещала отпустить ее раньше. У нас городок курортный, работать особенно негде, так что кандидаты на ее место уже есть...
"Сколько же мы не виделись с тобой, Зоя?" - думал Корнилов, глядя на сидящую перед ним немолодую, ох какую немолодую, но все еще обаятельную женщину.
Зою Петровну, похоже, больше всего волновали не вопросы, которые задавал ей этот сухощавый, подтянутый, со вкусом одетый милиционер, а его неожиданные и долгие паузы и слишком уж пристальный, изучающий взгляд. Корнилов понял ее беспокойство и вдруг очень по-доброму улыбнулся. Улыбка у него была, как показалось Зое Петровне, даже чуть виноватая.
- Вы не смущайтесь, Зоя Петровна. Иногда сам ругаю себя за эту милицейскую привычку разглядывать человека... Простите.
Зоя Петровна пожала плечами.
- А что вы еще хотели узнать о Кате Рогозиной?
- Все. Все, что вы о ней знаете... И хорошее и плохое. И даже чуть больше. Что вам ваше женское чутье подсказывает.
Заведующая сберкассой растерянно посмотрела на Корнилова.
- Да, да. И женское чутье может помочь. Не к протоколу, конечно. Как же он был рад видеть перед собой Зойку Лапину, свою первую детскую любовь, свою подругу по шумным играм в их огромной квартире. Был рад даже за то, что неожиданная встреча с ней заставила его вспомнить и радостные годы предвоенного детства, и горькие дни блокады. Но эта женщина, сидевшая сейчас перед ним, встревоженная, сосредоточенная, не узнавала его. Ее мысли были здесь, в сегодняшем дне, в делах сберкассы, которой она заведовала, в делах ее сотрудниц. И Зоя Петровна лихорадочно мучилась над вопросом, чем же могла привлечь внимание милиции, уголовного розыска Катя Рогозина.
- Я начну с ее поступления на работу? - наконец спросила Зоя Петровна.
- Конечно, - кивнул Игорь Васильевич.
- Рогозина проработала у нас два года. Как раз через неделю исполнилось бы два года. Такое совпадение... Приехала из Краснодара. Там тоже работала в сберкассе. С хорошими характеристиками. Это можно посмотреть в личном деле...
- Да, да. Может быть, завтра кто-нибудь подойдет к вам...
- Работала неплохо. - Зоя Петровна задумалась. - Не могу сказать, что образцовый работник - были и замечания. Иногда нагрубит клиенту, иногда опоздает с обеда. Но это - дело житейское. А вот по части денег - ни одной жалобы. Никаких финансовых огрехов...
Корнилов внимательно слушал Зою Петровну, изредка делая заметки на сложенном вчетверо листке бумаги, а мозг сверлила мысль: "Она подала заявление три дня назад. Три дня назад. В тот день, когда сбит автомашиной Лев Котлуков, ее знакомый. Случайное совпадение или?.."
