- И что дальше?
- А то, что ты плохо его продумал!
- Как же я мог догадаться, что этот сукин сын сторож ни с того ни с сего вдруг изменит время обхода?
- Конечно... конечно...
- Ты говоришь "конечно", а сам думаешь по-другому!
- Верно, никак я не могу примириться...
Тони обогнул стол и угрожающе навис над приятелем.
- Послушай, Боканьяно, мне не нравятся твои фортели!
Луи снова оторвался от тарелки и поглядел на Салисето.
- Не нравятся - можешь уматывать!
Еще ни разу за десять лет его безраздельного царствования среди убийц никто не смел так разговаривать с Салисето. От яростной жажды убийства глаза его заволокло красной пеленой. Облокотившись на стол, он нагнулся к самому лицу Боканьяно.
- Придется мне тебя проучить, деревенщина!
Боканьяно плюнул ему в лицо и тут же схлопотал по физиономии. Парень мгновенно вскочил.
- Ну, теперь, Тони, обоим нам на этом свете не жить...
Выхватив нож, Луи пошел на Салисето, а тот медленно отступал, не сводя с него глаз.
- Вот этой самой штукой ты и прикончил итальяшку? - насмешливо бросил Тони.
Не отличаясь особым умом, Боканьяно все понимал буквально и попадал в любые расставленные ему ловушки.
- Отродясь я его не видел!
- Врешь! Ты по-тихому обстряпал дельце, а теперь из-за твоей измены Бастилика угодил за решетку! Знай я про Ланчано, никогда бы не полез в тот ювелирный магазин!
- Подонок!
У Салисето не было под рукой оружия, поэтому он старался отвлечь внимание противника. Чуть-чуть замедлив шаг, он дал Боканьяно подойти поближе.
- И по твоей вине Антуан состарится в кутузке!
Боканьяно очень любил Бастелику. Поэтому, вне себя от злобы и обиды, он кинулся на Салисето, но тот ожидал нападения и молниеносно швырнул под ноги Луи стул. Боканьяно упал. Тони схватил со стола бутылку и по всем правилам разбил ее о затылок Луи. Тот мигом утратил весь воинственный пыл. Успокоившись, Салисето взглянул на распростертого у его ног противника.
- Ах ты чертова старая шкура, - пробормотал он, почесываясь, - если это не ты ухлопал и ощипал итальяшку, то кто же, черт возьми, мог это сделать?
* * *
Допив свой пастис, Пишранд почувствовал, что ему и в самом деле полегчало. Он глубоко вдохнул морской воздух. Инспектор любил родной город и в этой любви черпал необходимую энергию, чтобы продолжать порой невыносимо трудную работу. Полицейский не сомневался, что рано или поздно справится с Тони. С убийцей Ланчано будет посложнее, но он и тут не терял надежды. Впрочем, над Марселем сверкало такое ослепительное солнце, что, право же, не стоило отчаиваться в чем бы то ни было.
Выходя из кафе, Пишранд заметил Пэмпренетту. Но теперь ее походка вовсе не казалась танцующей, и все ее существо как будто перестало излучать неистребимую радость жизни. Короче говоря, мадемуазель Адоль выглядела очень печальной. Инспектор подошел к девушке:
- Ну и как поживает наша Пэмпренетта?
Девушка вздрогнула и с довольно жалкой улыбкой повернулась к полицейскому:
- А-а-а... месье Пишранд...
- Гуляешь?
- Да так, захотелось проветриться...
- Послушай, Пэмпренетта, сдается мне, что тебе совсем не весело и ты совершенно права, решив хорошенько проветрить голову! Вдруг осенит какая-нибудь путная мысль!
- Пустяки... - вяло возразила девушка.
- Но я ведь вижу, что ты несчастна, Пэмпренетта!
- Наоборот, ужасно счастлива! И доказательство - то, что завтра у меня обручение!
Инспектор прикинулся дурачком:
- Завтра? Не может быть!
- Матерь Божья! А почему это не может быть, хотела б я знать? возмутилась девушка. - Может, по-вашему, я недостаточно хороша собой, чтобы понравиться парню?
- Вовсе нет, и ты сама это отлично понимаешь, Пэмпренетта, потому как я уверен, что ты самая красивая девушка во всем Марселе... Просто мне очень грустно...
- Грустно?
Пишранд слегка отвернулся.
- Ну попробуй поставить себя на мое место! Я люблю Бруно, как младшего брата, а этот неблагодарный мальчишка даже не подумал ни сказать мне, что у него помолвка, ни пригласить... Говори что хочешь, но узнать о таком предательстве очень тяжко!
Вместо ответа девушка горько расплакалась. А полицейский напустил на себя изумленный вид:
- О-ля-ля! Да что это с тобой?
- Я... не за... Бру... но вы... хожу замуж...
- О Господи Боже! Что это ты болтаешь?
- Бруно - чу... довище... Он меня не любит! И я выхожу за Ипполита!
- За Ипполита Доло?
- Да!
- Я тебе не верю!
- Не верите?
- Нет, не верю!
Пэмпренетта в ярости поднесла к самому лицу инспектора кольцо.
- А это что, по-вашему?
Пишранд внимательно поглядел на ее палец.
- Очень красивое колечко...
- Это Ипполит мне его подарил к свадьбе!
- Правда?
- Клянусь вам!
- Что ж, Ипполиту пришла в голову отличная мысль... А меня ты не приглашаешь на помолвку, Пэмпренетта?
Девушка немного смутилась.
- Обед мы устраиваем дома... завтра в полдень... Я думаю, все будут рады вас видеть...
- Еще бы! Жаль... И тем не менее я желаю тебе огромного счастья с тем, кого ты любишь, Пэмпренетта...
- Ипполит...
- Я имел в виду вовсе не Ипполита...
И полицейский ушел, оставив мадемуазель Адоль в полной растерянности.
* * *
Бруно прекрасно знал о скором обручении Пэмпренетты и чувствовал себя глубоко несчастным, и несчастье казалось тем больше и тяжелее, что в эту трудную минуту парень не мог рассчитывать ни на чью поддержку. А потому вполне естественно, что Бруно потянуло на улицу Лонг-дэ-Капюсэн. Но он лишь бродил вокруг, не рискуя подходить слишком близко к дому. Воспоминания о родном гнезде притягивали Бруно, но парень хорошо помнил, что для всех представителей семейства Маспи он - воплощение позора.
И вдруг среди женщин, окруживших тележку бродячей торговки, Бруно заметил свою мать. Сердце у него учащенно забилось. Смущенный и растроганный парень подошел поближе и чуть слышно шепнул:
- Мама...
При виде сына Селестина выронила корзинку и молитвенно сложила руки.
- Матерь Божья! Мой Бруно!
И, не обращая внимания на прохожих, мадам Маспи обняла своего мальчика и стала покрывать его лицо поцелуями. Боясь, как бы один из не в меру прытких зевак не побежал предупредить Элуа, полицейский взял мать за руку и повел в маленькое кафе, где они и устроились рядышком, как влюбленные. Селестина раскраснелась от счастья.
- А что отец?
Она грустно покачала головой.
- Он по-прежнему считает тебя позором нашей семьи... Не думаю, чтобы он когда-нибудь простил... А мне это очень тяжело... потому как тебе я могу честно признаться, мой Бруно, что с тех пор много чего передумала... раньше мне такие мысли и в голову не приходили... Но теперь я уверена, что ты правильно поступил. И, что бы там ни говорил Элуа... тюрьма - штука препротивная...
Бруно прижал мать к себе, обняв за плечи.
- Я очень рад, мама... хотя, ты ведь знаешь, какое у меня горе...
Она отстранилась и с тревогой поглядела на сына.
- А что такое?
- Пэмпренетта...
- Ты ее все еще любишь?
- Да... а она выходит за Ипполита...
- Бедный мой малыш!.. Может, мне поговорить с Пэмпренеттой?
- Она не станет тебя слушать.
- Почему?
- Из-за моей работы... Мне пришлось допрашивать ее родителей насчет той истории с итальянцем... помнишь, его тело вытащили из воды в Старом Порту?
- А кстати...
И Селестина рассказала Бруно, как к ним явились Салисето и его дружки, об их поведении и угрозах. Опустив глаза, мать Бруно призналась, что получила две пощечины и еще одну - Элуа... Полицейский сжал кулаки. Ну, попадись ему только Корсиканец! Узнает, как лезть к Маспи!
- Твой отец созвал друзей, но все, кроме Адоля и его жены, струсили... Элуа старается не показывать виду, но я чувствую, как все это гложет его изнутри...
Какая-то девица, видимо, не оставшаяся равнодушной к красоте Бруно, все время вертелась около их столика, то и дело посылая парню многообещающие улыбки. В конце концов Селестина не выдержала и резко одернула нахалку:
- Нет, да когда ж этому настанет конец, бесстыдница этакая?
Девица, похоже, не привыкла лезть за словом в карман и ответила в том же духе:
- Кроме шуток? Да вы ее только послушайте! И за кого она себя принимает, за королеву?
- Постыдились бы!
- Это вам должно быть стыдно! Чего вы клеитесь к парню, который годится вам в сыновья?
Селестина лучезарно улыбнулась.
- А это и вправду мой сын, потаскушка!
Девица рассвирепела.
- И ничем я не хуже тебя, старая коза!
Бруно решил, что пора вмешаться.
- А ну, быстро чеши отсюда, если не хочешь ночевать в камере!
И он сунул красотке под нос полицейское удостоверение. Девица обалдело вытаращила глаза.
- Черт! - пробормотала она. - Я пыталась прикадрить легавого!
* * *
Выйдя из своей парикмахерской, Фелиси замерла от радости - на улице ее поджидал Жером Ратьер. Ей нравился друг Бруно - вежливый, сдержанный и немного застенчивый (что иногда довольно приятно).
