Эда Лу по-прежнему была в пеньюаре, а Барбара сменила красные брюки на розовые, а казакин — на свободного покроя блузу. Она причесалась, освежила макияж и теперь выглядела оживленной и помолодевшей. В который раз Шейн поразился способности женщины возрождаться из пепла.
— Другая бы места себе не находила, — сказала она со смешком, — а мне хоть бы хны! Я уже выбрала линию поведения с Фрэнком. Буду играть в открытую. Он небось рассчитывает, что я под тем или иным предлогом разорву помолвку. Не дождется!
— Умница! — восхитилась Эда Лу, подходя к бару с бутылкой. — Я всегда говорила, что ты унаследовала мозги своего отца!… Надо что-то сделать со всеми этими осколками, иначе он подумает, что мы развлекались, стреляя по лампочкам.
— Я принесу пылесос.
Барбара вышла. Эда Лу взяла в руки осколок матового стекла от одного из шаров люстры.
— Черт бы вас всех побрал! — пробормотала она и с неожиданной злостью швырнула осколок в другой конец комнаты; он вдребезги разлетелся о стену. Вздохнув, она плеснула себе джину и залпом выпила. — Вот до чего докатилась! — сказала она, поморщившись.
Когда вернулась Барбара с пылесосом, лицо старухи снова прояснилось.
— Значит, по-твоему, я правильно решила насчет Шэнана? Что тебе подсказывает твой богатый жизненный опыт?
— Никто из моих мужчин никогда не стрелял в меня из карабина. Они знали, что я бы им этого не спустила.
— Вообще-то Фрэнк хорошо ко мне относится, просто он не может смириться с мыслью о браке. Но ведь рано или поздно все к этому привыкают.
Она начала пылесосить. По движению губ Шейн видел, что они продолжают разговаривать, но гул пылесоса заглушал их слова. Первым, что он расслышал, когда Барбара выключила пылесос, было:
— …с Кити. Фрэнк сказал, что дал ему карт-бланш. Он знает, как заставить ее подписать, если она будет упорствовать.
— Как?
— Понятия не имею. Якобы у нее что-то было с дядей Ивом — словом, обыкновенная грязь, как и всякий шантаж.
— Фрэнк сам упомянул Ива, или это только твои домыслы? — нахмурилась Эда Лу.
— За кого ты меня принимаешь?! Он мне ясно дал понять.
— О'кей, вон машина Хэнка. Поговорим после. Принесу вам кофе и пойду спать. Только будь осторожна с Хэнком, дорогая. Это хитрая лиса.
— Терпеть его не могу!
— Лучше не отвечай ни на какие вопросы. А если станет досаждать — кричи, я возьму с собой пистолет.
Шейн в своем укрытии среди ветвей снял наушники и услышал гул мотора на подъездной аллее.
Хэнк восседал за рулем роскошного белого «шевроле» с опущенным верхом. На миг он скрылся из поля зрения Шейна, потом возник уже перед входной дверью.
Барбара подошла к зеркалу поправить прическу. Эда Лу прошествовала через холл, чтобы впустить его.
Шейн направил на пришельца бинокль; Хэнк держал руки в задних карманах обтягавающих джинсов. Он был плотно скроен; пол-лица закрывала густая черная борода.
— Все никак не расстанешься с этим уродством? — вместо приветствия обронила Барбара. — Неудивительно, что никто тебя на работу не берет!
Симз с шутовским видом раскланялся на пороге гостиной.
— Зачем мне на работу? Я — свободный художник.
— Неплохо устроился! — рассмеялась Барбара. — Или теперь все свободные художники разъезжают на таких машинах?
— Пойду принесу кофе, — буркнула Эда Лу.
Как только экономка ушла, Хэнк вынул руки из карманов, порывисто кинулся к Барбаре, обнял и поцеловал ее. Та сперва пыталась высвободиться, но потом и ее руки обвились вокруг его шеи; поцелуй вышел долгим и страстным.
Хэнк внезапно отстранился.
— Ну как жизнь?
— Тебе-то что за дело? — томно отозвалась она. — И вообще, ты порядочная скотина, Хэнк Симз. Ни разу даже не позвонил, после того как Китти очистила площадку!
— Очистила?! Так просто ей от меня не отделаться. Черт возьми, я тоже имею право на свою долю. — Он положил руку ей на грудь. — А позвонить все время собираюсь, честное слово, но как-то закрутился, понимаешь?
Вошла Эда с подносом, и он убрал руку.
— Кофе. — Метнув быстрый взгляд на Хэнка, она поставила поднос и с гордым видом удалилась.
— У меня иногда возникает ощущение, что все меня ненавидят, — произнес Хэнк, провожая ее взглядом. — А знаешь, эта женщина цветная. Такие белые ногти бывают только у людей с примесью негритянской крови. Интересно, как ты с ней ладишь? Я бы давно свихнулся.
— Эда Лу — моя старинная подруга.
— Разумеется, разумеется. Но ты мне лучше объясни, почему на тебе нет лифчика — это что, в мою честь?
— Не хватало еще в такой глуши лифчик носить! — Барбара придвинула стул к столику и разлила кофе по чашкам. — Я забыла, как ты любишь — со сливками, с сахаром?
Симз достал из бара бутылку коньяка.
— Мне, пожалуй, коньячку чуть-чуть.
— Неплохо придумано, я последую твоему примеру.
Она долила коньяку в обе чашки и одну протянула ему. Хэнк несколько мгновений пристально глядел на нее, потом вдруг выпалил:
— Ты вправду намерена стать женой судьи?
— Это еще один давний друг.
— И когда же состоится счастливое бракосочетание?
— Еще не скоро. Сейчас он очень занят. Мы поженимся в июне, когда суд распустят на каникулы.
— Еще бы не занят! — ухмыльнулся Хэнк. — Крутится как белка в колесе. Ох, солнышко мое, как я по тебе соскучился!
— Оно и видно! — отмахнулась она. — Но я не в обиде. Тебе с твоими доходами тоже небось приходится крутиться.
— Ладно, признаю, что иногда я веду себя как порядочный прохвост.
— Иногда!
— Ну всегда, раз ты так настаиваешь. Кстати, о машине: она не моя. Я взял ее у приятеля без спроса и, по закону подлости, наверняка долбанусь где-нибудь на обратном пути, причем окажется, что она даже не застрахована.
— С тобой вечные истории, мой невезучий Хэнк! Ну, и что же у тебя за дело, которое нельзя отложить до утра?
— Немного терпения. Дай хоть кофе выпью, а то ты, чего доброго, выставишь и не дашь допить.
Шейн увидел, как на аллейке из-за угла дома появилась Эда Лу, неся в руках деревянную скамейку и еще что-то, чего ему сразу не удалось рассмотреть. Она поставила скамейку на галечник и взобралась на нее. Тогда и другой предмет в ее руке обрел отчетливые формы — это был довольно внушительных размеров мегафон.
Она поднесла аппарат к уху, направив раструб в сторону открытого окна.
— У меня все не как у людей, — продолжал тем временем Симз. — У нормального человека, сама знаешь, то густо, то пусто. Есть которые в рубашке родились: им всегда везет. Один я вечно хожу с фигой в кармане. На меня теория относительности не распространяется.
— А как ты хочешь, чтоб тебе везло, когда ты ни на что не годен?
— Ну да, ну да! — с готовностью отозвался он. — Я ни на что не годен — в этом все заранее уверены. Положиться на меня нельзя, а жить со мной под одной крышей — сущая пытка, спроси хоть Китти.
— Брось, меня не разжалобишь.
— Что же мне делать, чтоб ты ко мне хоть немного смягчилась? Я на все готов, только не требуй, чтобы я каждую неделю ходил в парикмахерскую и читал «Ридерз дайджест».
Она засмеялась.
— Да-а, лучшего адвоката, чем ты сам, тебе не найти.
— И все же, подумай, время у тебя есть, — насупился Хэнк. — Пока что я официально не разорвал свои брачные узы, но, когда это произойдет, может, ты тоже придешь к выводу, что не стоит коротать остаток жизни с Фрэнком…
— Ты как будто хотел что-то мне показать? — перебила его Барбара. — Только учти: от меня ни шиша не получишь.
— А ты догадливая: я как раз намеревался сорвать пару тысчонок. Но в итоге наверняка влипну в новые неприятности и еще тебе останусь должен. — Он поставил на столик чашку и сказал уже серьезно: — Ну хватит пикироваться, Барбара. Думаешь, если я ношу бороду, так и на подлинные чувства не способен? Хочешь верь — хочешь не верь, но ты мне глубоко небезразлична!
— Знаю я твой интерес: за мою землю предлагают миллион долларов, вот тебе и неймется.
— Миллион долларов! — воскликнул Симз. — Вот это да! Так ты собираешься продавать Гаспар?
Барбара опять рассмеялась серебристым смехом.
— Знаешь, почему у тебя никогда не будет белого «шевроле»? Потому что ты враль и шут.
Хэнк задрал рубашку и мечтательно почесал живот.
— Миллион долларов… Единица и целых шесть нулей… Что ты, детка, откуда бы я мог об этом узнать? — он засунул руку в задний карман, вытащил оттуда конверт и ударил им по колену. — Денег на частного детектива у меня нет, а Китти желает, чтобы мы оформили развод по обоюдному согласию. Дескать, все о'кей, проваливай подобру-поздорову. Видала эту сучку? В толк, бедняжка, не возьмет, как это она, такая порядочная, нарвалась на такого хама. Ведь она же ничего не требует, никаких алиментов, черт ее дери! Это я пострадавшая сторона, это мне надо платить, понятно? Она соблазнила твоего папашу, заполучила пятую часть наследства… Даже четвертую… Теперь, как выясняется, ей светят жуткие деньжищи, а я опять ни с чем, да?
