Глава 7
В девятиэтажке Голосовских по закону, который в народе именуется законом подлости, не работал лифт. А подниматься нужно было, конечно же, на девятый этаж. Но для молодой, спортивного склада девушки, коей я себя считаю, это не составило большого труда. Когда, как индеец, неслышными перебежками я добралась до четвертого этажа, до меня донеслись голоса двух женщин, спускавшихся мне навстречу.
— А что, квартиру разве не опечатали? — вопрошала одна.
— Опечатали, как же. Только вчера из местного отделения двое милиционеров приходили. Печать сорвали, а новую почему-то не поставили, — отвечала вторая.
— Бардак, — заключила первая, проходя мимо меня и внимательно вглядываясь в мое лицо.
Добравшись до восьмого этажа, я уже приготовилась так же легко преодолеть два последних пролета, но тут заметила знакомую фигуру, спускавшуюся сверху. Мгновенно отреагировав, я отпрыгнула в сторону, за выступ стенки. Что он здесь делает и где оставил свой «Шевроле», который не попался мне на глаза возле дома? Эти два вопроса одновременно возникли у меня в голове.
Значит, ключи от квартиры Влада Валевич взял не случайно. Зачем-то ему понадобилось посетить жилище Голосовского… Интересно, зачем?
Шаги спускавшегося затихли, и я добралась до верхнего этажа. Быстро найдя на связке ключи от общей двери, а затем и от квартиры Влада, я вошла внутрь, оставшись незамеченной соседями. Если, конечно, за мной не подглядывали в «глазок».
Меня сразу окутал табачный запах, который, казалось, навсегда въелся здесь в стены. Я прошла в зал и огляделась. Поражали ветхость и какая-то общая запущенность помещения. В довесок к этому вещи были вывалены из шкафов, мебель сдвинута с места, одним словом — все в доме было перевернуто вверх дном. Но я тем не менее должна попробовать найти письмо, о котором говорила Вероника. Может быть, оно прольет хоть немного света на происходящее.
Сколько у меня шансов найти что-нибудь в таком бедламе? После милицейского-то обыска, после которого, как правило, ничего полезного для частного детектива не остается…
Полагаясь исключительно на свою интуицию, я осмотрела все возможные места, где могло находиться письмо, сначала в одной комнате, а затем прошла в другую.
В спальне меня поразило обилие книжных полок, до отказа забитых книгами. Странно, но те, кто рылся в квартире, оставили их на местах. Тематика книг не отличалась упорядоченностью — много научной литературы, произведения серьезных классиков, а также беллетристика, представленная в основном женскими романами.
Вообще спальня выглядела по сравнению с первой комнатой значительно приличней. Может быть, в зале нашли все, что хотели?
Письменный стол, который я исследовала, также не предоставил никакой интересной информации. Все ящики были забиты трудами и докладами по микробиологии.
На шифоньере я обнаружила деревянную шкатулку со сломанным замком, в которой находились документы. Поди теперь узнай, кто взломал замок — то ли представители правоохранительных органов, то ли побывавший здесь передо мной Валевич, то ли сам хозяин, потерявший ключ. В шкатулке тоже не оказалось ничего интересного, однако бросилась в глаза одна небольшая особенность — все документы принадлежали только Владу: диплом об окончании университета, военный билет, разные свидетельства. Либо это была его личная шкатулка, либо все Вероникины документы отсюда изъяли.
Ванная комната давно требовала капитального ремонта. С потолка сыпалась штукатурка, а краска на стенах лупилась. Из кармана женского махрового халата, висевшего на крючке, я выудила смятый в шарик клочок бумаги, который содержал шесть цифр — номер телефона. Воспользовавшись мобильником, я тут же набрала указанный номер, гадая, куда попаду.
— Женская консультация, — раздался в трубке молодой приятный женский голос.
Первым моим порывом было нажать на кнопку сброса номера, но, повинуясь какому-то непонятному побуждению, сказала:
— Вас беспокоят из облпрокуратуры. С кем я могу поговорить о вашей пациентке, Веронике Голосовской?
— Сейчас посмотрю, есть ли такая, — любезно откликнулась девушка, и было слышно, как трубку положили на стол и зашуршали бумагами. — Да, Голосовская наблюдается у доктора Смирновой.
— Позовите врача к телефону, мне нужно срочно получить от нее информацию.
Девушка снова положила трубку на стол, и по полу зацокали ее каблуки. Вскоре я услышала почти старческий голос:
— Я вас слушаю.
— По какому поводу последний раз к вам обращалась Вероника Голосовская?
Минутная пауза, опять зашуршала бумага.
— Да, достаточно интересный случай, — проскрипела на том конце гинеколог. — Голосовская была уверена, что беременна.
— Что значит «была уверена»?
— А то и значит — у женщины была мнимая беременность. У меня с самого начала появилось подозрение на это, но ведь при мнимой беременности точно такие же признаки, как и при настоящей. Как правило, она является следствием того, что женщина очень сильно хочет ребенка, и на почве самовнушения организм начинает имитировать вынашивание плода.
— Скажите, — я была несколько ошарашена услышанным, — а Вероника знала о том, что ее беременность ненастоящая?
— Нет, не знала. Результаты анализов стали известны только сегодня. Но я давала Голосовской направление на УЗИ, и возможно, что уже там ей раскрыли глаза. Хотя, поверьте, разубедить женщину, находящуюся в подобном положении, очень непросто. Поэтому зачастую для пациентки диагноз оборачивается психологической травмой.
— Спасибо, — машинально произнесла я.
Значит, если бы не смерть Ники, Влад непременно в самое ближайшее время развелся бы с ней. Узнать бы, какова действительная причина, из-за которой он хотел развестись с женой… Может быть, тогда многое прояснилось бы.
На кухне, как и в зале, царил страшный беспорядок. Почерневшие от табачного дыма занавески уныло свешивали гипюровые рюши. На столе в тарелках красовались остатки пищи, в мойке — гора немытой посуды. Но и здесь, как и в других комнатах, мне не удалось ничего обнаружить. Может быть, письмо «пришила» к делу милиция? А может быть, и Федора интересовало именно это послание? Да, вполне вероятно, что мы с ним искали одно и то же. Только мне, как пришедшей последней, ничего не досталось. Нашел ли Валевич то, что искал? Никто, кроме него самого, на вопрос ответить не в состоянии. Нет, точку в расследовании еще слишком рано ставить. Сначала нужно вывести Федора на чистую воду — пусть объяснит, например, зачем он тайком пробрался к Голосовскому в квартиру.
Размышляя таким образом, я все тем же неслышным шагом спускалась по лестнице. Где-то на уровне пятого этажа из-за выступа вышел… Федор собственной персоной и преградил мне дорогу.
— Привет частным предпринимателям! — с усмешкой обратился он ко мне. — Как обстоят дела на поприще детективной деятельности?
— Неплохо, — откликнулась я. — Жаль, что ты больше не торгуешь пивом, а то отметили бы наше знакомство, имея скидки на этот замечательный напиток.
Дав Валевичу понять, что мне многое о нем известно, я почувствовала над ним преимущество. Особенно мне понравилось, как при упоминании о торговле пивом глаза Федора загорелись недобрым блеском. Но, надо ему отдать должное, мой противник умел быстро с собой справляться — в следующую минуту он уже вернул лицу ерническое выражение.
— Ты знаешь, я считаю, что Ирма зря тратит на тебя деньги, — сообщил Валевич и добавил: — Поэтому я хочу, чтобы сегодняшний день был твоим последним рабочим днем.
Тут же осознав всю неоднозначность своего высказывания, понимание которого он сразу прочел на моем недоуменном лице, Федор замахал руками.
— Не-ет, ты меня неправильно поняла, никакого насилия! — Он сморщился так, будто одно упоминание о насильственных действиях вызывало в нем полное неприятие. — Просто нужно с тобой объясниться, чтобы ты смогла успокоиться, получить свои денежки и заняться более интересными делами.
Предложение было очень заманчивым. Испытующе посмотрев на Федора, я великодушно разрешила:
— Рассказывай, я готова слушать.
Пропустив мимо ушей мою реплику, он продолжил:
— И сделать это хочет сама Ирма, организатор всего шоу. Ты готова проехать со мной за город?
— О чем ты говоришь? — растерянно спросила я, терзаемая подозрениями и догадками.
Подперев плечом бетонную стену, Федор тяжело вздохнул, как будто доводить до моего сведения, в чем, собственно, дело, — пренеприятнейшее из занятий.
— Ты неплохо поработала. И меня правильно вычислила. Действительно, именно по моей просьбе и именно Мухина звонила Стоцкому в командировку. Письмо на компьютере, адресованное Ирме, печатал я, и фотографию монтировал тоже я. Вопрос в том, с чьей подачи я все это проделал?
