— Пока.
— Пока.
* * *
Повесив трубку, я взял газеты и принялся изучать развлекательную программу. В центре города был театр, где шло ночное шоу. Одно и то же представление всю неделю. То, что надо. Я поехал туда. Пришел я в одиннадцать тридцать и занял место на балконе, оттуда меня не было видно снизу. Я очень внимательно следил за всем, что происходит на сцене, особое внимание обращал на шутки, поскольку завтра это должно было составить часть моего алиби. В одном из последних номеров увидел знакомого актера. Он играл роль официанта. Когда-то я застраховал его жизнь на семь тысяч долларов, продав полис на смешанную страховку. Звали его Джек Кристолф. Что ж, тоже как нельзя более кстати. Я дождался конца представления и взглянул на часы — двенадцать сорок восемь.
* * *
На следующий день я позвонил Джеку Кристолфу. Мне сказали, что он на студии, и я перезвонил туда.
— Слыхал, ты сногсшибательно играешь в новой картине, как ее~ «На языке револьверов»?
— Да, говорят, недурно. Ты видел?
— Нет, но мечтаю посмотреть. Где идет?
Он назвал пять кинотеатров. Все помнил наизусть.
— Обязательно пойду при первой же возможности. Слушай, старик, скажи, а как насчет небольшой страховочки? Надо же немножко позаботиться и о бабках, которые ты теперь заколачиваешь. Об их сохранности.
— Не знаю, право, не знаю~ Хотя вообще-то мысль интересная~ Да, ты знаешь, пожалуй~
— Тогда увидимся?
— Так~ Всю эту неделю я занят. Здесь выступаю до пятницы, а потом думаю махнуть куда-нибудь на уик-энд. Устроить маленькую передышку. Но на следующей неделе — в любое время.
— А что у тебя вечерами? Если попозже?
— Что ж, пожалуй, можно договориться.
— Как насчет завтра?
— Сейчас еще не знаю. Слушай, позвони мне завтра, где-то в обед, ну, около семи. Тогда я точно буду знать. Если получится, буду страшно рад тебя видеть.
Вот почему сегодня вечером я собрался в кино смотреть эту картину, ведь завтра я должен был встретиться с актером. Нужно же будет сказать ему хоть пару приятных слов о его игре.
* * *
Часа в четыре я поехал в Гриффит-парк посмотреть и рассчитать все. Я выбрал место для моей машины и место для машины Сачетти. Совсем рядом, только площадка для моей машины располагалась ближе к тропе, по которой днем катаются на лошадях. Там, выше, она вьется по холмам, а здесь выходит прямо на автомобильную трассу. Парк, они называют это парками, на деле представлял собой смотровую площадку для обозрения Голливуда. Она располагалась высоко над ним и долиной Сан-Фернандо, и люди, проезжающие на автомобилях и катающиеся на лошадях, обозревают сверху окрестности. Пешеходы заглядывают сюда редко. Я собирался рассчитаться с ней именно здесь, а потом поехать вверх, по холмам. Доеду до одной из площадок, где останавливаются машины и люди любуются долиной, вольюсь в толпу, скажу что-нибудь насчет стоянки, в общем, завяжу разговор. Но долго стоять я там не собираюсь. Машина затем должна слететь с откоса, а я из нее выпрыгну. Выпрыгну и пойду по узкой тропинке к своей машине, потом поеду домой. Отсюда до того места, где я собираюсь столкнуть машину Сачетти вниз, мили две по шоссе, а по тропинке всего сто ярдов, потому что она проходит почти напрямую, а шоссе вьется по холмам. Через минуту после так называемой аварии я уже смоюсь, даже толпа не успеет собраться.
Я поехал вверх по холму и стал выбирать подходящее место. Совсем крошечная площадка, машин для двух, не больше, и то если они маленькие. На более просторных площадках каменные парапеты. А здесь нет. Я подошел к краю и глянул вниз. Да, футов двести по прямой и еще сто, если машина начнет кувыркаться. Я даже потренировался. Подъехал к краю, выключил скорость и распахнул дверцу. Отметил про себя, что дверцу, когда она сядет в машину, следует притворить неплотно, иначе не успею ее распахнуть. Конечно, есть шанс, что Филлис сумеет сориентироваться, выскочит из падающей машины и останется в живых, а потом донесет на меня. Есть шанс, что и я прыгну неудачно и полечу в пропасть вместе с ней. Что ж, прекрасно. В таких ситуациях риск неизбежен.
Я пообедал в одиночестве в рыбном ресторане в центре города. Официант меня знал. Я обменялся с ним какими-то дурацкими шутками. Но так, чтобы в голове у него отложилось — сегодня пятница. После обеда вернулся в контору и сказал Джою Питу, что должен еще поработать. Пробыл до десяти. Когда я выходил, он сидел внизу за своим столиком и читал детективный журнал.
— Что-то вы сегодня припозднились, мистер Хафф.
— Да. И все равно еще не закончил.
— Берете работу домой?
— Нет. Иду в кино. Есть такой актеришка — Джек Кристолф, я с ним завтра встречаюсь, и надо пойти посмотреть фильм, где он играет. А то еще обидится. Завтра времени на это нет. Вот и иду сегодня.
— Да, уж больно они себя любят, эти актеры!
Подъехав к кинотеатру, я вышел из машины, побродил по улицам до одиннадцати и зашел. На этот раз я купил билет в партер. Купил программку, сунул ее в карман, предварительно убедившись, что на ней проставлена дата. Надо было еще обменяться парой слов с контролершей, но так, чтобы она запомнила сегодняшний вечер и меня тоже. Я выбрал одну, стоявшую у дверей, не из тех, что ходят по проходам и рассаживают публику. Нужен свет, чтобы она меня как следует разглядела.
— Сеанс уже начался?
— Нет, только что закончился, сэр. Следующий в одиннадцать тридцать.
Я это знал. И потому специально явился раньше, в одиннадцать.
— Господи, как долго ждать~ А что, Кристолф играет главную роль?
— Нет, он появляется только в конце, сэр.
— Выходит, ждать чуть ли не до часу, чтобы увидеть его физиономию?
— Завтра тоже идет, сэр, если вам не хочется ждать допоздна сегодня. А деньги вам вернут в кассе.
— Завтра? Так~ завтра. Завтра у нас суббота, верно?
— Да, сэр.
— Нет, завтра никак не смогу. Придется смотреть сегодня.
Я выжал из ситуации максимум возможного. Теперь надо только заставить ее запомнить меня. Ночь была душная, и верхняя пуговка на ее форменном платье была расстегнута. Я протянул руку и застегнул ее. Так быстро, контролерша и опомниться не успела.
— Надо быть аккуратнее.
— Слушайте, вы что, так и прикажете стоять здесь и обливаться потом ради вашего удовольствия?!
И она снова расстегнула пуговку. Теперь меня наверняка запомнит. И я вошел в зал.
Девушка провела меня по проходу и усадила. Я тут же перешел в другую половину зала, посидел там с минуту, а затем выскользнул через боковой выход. Потом я, конечно, скажу, что оставался до конца фильма. А поздний свой визит в кинотеатр объясню разговором с Кристолфом. У меня был еще Джой Пит, этот чурбан тоже скажет свое слово. У меня была девушка-контролер. Конечно, я не смогу доказать, что оставался в зале до конца картины, но ведь абсолютных алиби не существует. Такое примет любой суд, оно куда убедительнее большинства прочих. По моему поведению в этот вечер вряд ли можно сделать вывод, что я шел на убийство.
Я сел в машину и отправился прямо в Гриффит-парк. В такое позднее время можно позволить себе и немного превысить скорость. Добравшись до места, взглянул на часы — одиннадцать двадцать четыре. Припарковался, выключил мотор, взял ключ. Потом пошел по Лос-Фелиз и оттуда — вниз, к Голливуд-бульвару. Расстояние примерно в полмили. Я отшагал его быстро и был на бульваре уже в одиннадцать тридцать пять. Там сел в трамвай и уже без пяти двенадцать вышел на Ла Бри. Пока расчет времени подтверждался идеально.
Я дошел до Лилак-Корт, где жил Сачетти. Это был квартал, застроенный маленькими однокомнатными домиками в два ряда, расходящихся от центральной площади. Максимальная квартирная плата — три доллара в неделю. Я зашел с улицы. Не хотел идти через парк, так как меня могли принять за какого-нибудь праздношатающегося бродягу. Зашел с улицы и прошел мимо бунгало Сачетти. Номер я знал. Одиннадцатый. Внутри горел свет. Значит, с этим о'кей. Пока все идет по плану.
Я прошел через всю улицу до автостоянки, находившейся немного на отшибе. Люди, живущие здесь, держали там свои машины. Если они у них имелись, конечно. Настоящая выставка подержанных, старых и просто разбитых колымаг, ну и, разумеется, в самом центре этой свалки находился его пикап. Я влез, вставил ключ в зажигание и тронулся с места. Откуда ни возьмись на площадку вдруг вынырнула машина. Я быстро отвернулся, чтобы водитель не успел разглядеть в свете фар моего лица, и выехал со стоянки. Доехал до Голливуд-бульвара. Было ровно двенадцать. Проверил бензобак. Почти полный.
Я не слишком торопился, но все равно приехал в Гриффит-парк в двенадцать восемнадцать. Немного проехал по Глендейл, потому что не хотел приезжать раньше чем на две-три минуты. Подумал о Сачетти и о том, как он собирается доказывать свое алиби. Которого у него, можно считать, нет. Худшее на свете алиби — это спать дома в своей постели, если только никто в это время не позвонит или не зайдет. Как он оправдается? Да никак. У него даже телефона нет.
