годы – а воз все ныне там и оставался.
– Ты, Дарья Ивановна, запомни одно: работа у нас очень специфическая, людьми воспринимается, как более чем необычная и заниматься этим, с их точки зрения, могут только ненормальные. Работать будем за железным столом, значит и нервы должны быть железными – посмеиваясь, наставлял он свою новую помощницу, когда беседовал с ней при приеме на работу. – Так что добро пожаловать в отряд ненормальных! – резюмировал эксперт Караваев.
Молодец Даша, все поняла. И трудилась на совесть. А он смотрел на нее и радовался.
А вот медсестра Татьяна привыкнуть и принять такую работу так и не смогла. Уволилась месяца через три. «Вы уж извините меня, миленький Демьян Демьянович, но не могу я больше. Каждый день на работу иду, как на каторгу. По дороге представляю, что увидеть придется. А эти запахи… А эти виды… Сил моих больше нет. Да и муж изначально был против моего трудоустройства в Вашу организацию, хоть и понимал, что с работой в нашем селе – станице вопрос весьма проблематичный. Как приду домой, заставлял меня сразу в ванную комнату двигать, душ принимать». Уволилась по собственному желанию. Караваев даже не препятствовал обязательной двухнедельной отработкой – зачем человека мучить. Пишущей машинкой владел отменно, отпечатать акт или какой другой документ труда не составляло. Отчеты, заявки – тем более.
Да, так вот еще раз о проблемах – как без них. Ремонтировалось это строение крайне редко, ремонт назывался почему-то косметическим: подкрасят окна, двери, пол, кое-что из столярки заменят, пару листов шифера треснувшего снимут с крыши и на новые заменят. Входную дверь вот поменяли – о событиях этих ему постоянно напоминали, как о большом успехе. Крышу вроде и подвергли ремонту, а первый же хороший ливень дал о себе знать пятнами потеков на потолке. Оказалось, это проблема не только местная. Общался с коллегами из разных регионов на совещаниях и сборах – та же самая картина вырисовывается. Остаточный принцип. А почему? Все предельно ясно: это же не реанимация, не терапия с хирургией, не гинекология с педиатрией, не кабинеты административного блока больницы. Там врачи на передовой линии фронта ведут борьбу за жизнь и здоровье пациентов. Каждый час, каждый день. Обществу нужны здоровые граждане! А в этом здании была… смерть! Им, находившимся там, внутри, в большой коробке-холодильнике, уже ничем не поможешь. Они теперь не люди, они теперь материал для исследований, просто тлен… Мертвецы, трупы. Ну, а то, что живые люди там трудятся, каждый день, в жутких условиях, видимо, в расчет особо и не бралось. Кстати, слезно обещал и главврач заняться вопросами судебки, но каждый раз почему-то на будущий год. Обязательно. Даже непременно. За помощью намеревался податься к спонсорам – родственники же у них тоже не вечны. А в этом году – увы и ах, никак не получится. Деньги из фонда на подобные работы уже израсходованы полностью, хотя до конца года сколько еще времени оставалось. Когда и куда израсходовали? И главное – кто? Загадка…
Придя в свой маленький уютный кабинет, Караваев надел сверкающий белизной чистый белый халат, на голову такой же чистоты медицинский колпак (эксперты не любят носить этот атрибут, чаще их можно видеть на рабочем месте с непокрытой головой, даже в секционной, – ну, вот такая профессиональная фишка, что ли), сел в кресло за стол и посмотрел на оставленную Дашей записку с номером.
– Ну, что я говорил. Так и есть – оперативный дежурный – крикнул Караваев, завидев санитарку из окна кабинета.
Покрутил диск телефона, набрав нужный номер.
– Приветствую Вас, Демьян Демьянович, – в трубке, на фоне треска и какого-то гула и свиста, он услышал голос оперативного дежурного. Сразу же его узнал – капитан полиции Василий Конев. – Не рановато я Вас потревожил?
– И вам не хворать, – ответил он своей излюбленной фразой. – Чем, друг мой, обязан?
– Да тут вот такое дело. Сегодня утром, около семи часов, в водоеме, прямо вблизи береговой линии, обнаружен «плавун», изрядно подпорченный жарой да теплой водичкой. Июль он и в Африке июль, но, по моему разумению, там не так сильно печет, как у нас. Вон жара стоит небывалая. Зеленый и раздутый, как бочонок. Про запах не говорю. Труп мужчины. На него наткнулся мужик один, приезжий из соседнего села, порыбачить собрался. Как увидел и унюхал, весь его съеденный завтрак на травке оказался. Бегом к нам. Следователь и участковый уже на месте. Я вот что звоню; есть ли необходимость катить Вам туда или уже пусть забирают и доставляют прямо в морг, на стол? Опознание еще не проводили. Следователь, в принципе, не против, ибо что Вы на месте сделать сможете? Гнилушка как гнилушка. А у себя в конторе все тщательно, не спеша и отработаете. Нам бы личность его установить. Неделю назад на рыбалку уехал сторож поселковый Трухин Иван. До сих по не вернулся. Жена и сын в панике. Заявление написали. Любил самогонки попить господин сторож. И очень. Так что родственники у нас в отделении, сидят, все в слезах, ждут результаты: он или нет?
– Понятно. Что мне нравится в тебе, Василий, так это четкость и обстоятельность докладов.
– Да уж, стараемся для нашей родной судебной медицины, – смеясь, отозвался дежурный.
– Все сказал. Не сказал только, что за водоем такой, проведен ли забор воды из него в качестве образца, какая температура воздуха и воды того самого водоема?
– Понял, Демьян Демьянович! Затрещину от Вас принимаю! Сейчас свяжусь с группой – пусть все это изымут, да что нужно замеряют. А водоем – это пруд километрах в трех от нас, заросший изрядно камышом по всей береговой линии. Рыбка водится там, и хорошая. Названия это водное хранилище не имеет. Да Вы знаете его – весело ответил дежурный, понимая незлобный тон претензий эксперта.
– Ну, ждем тогда, – и положил трубу.
Свою работу Караваев завершил ровно в три часа пополудни. Для этого потребовалось около двух часов, включая время на опознание и прочие следственные действия. Личность была установлена по ряду характерных признаков, включая наличия едва-едва различимых из-за сгнившей кожи татуировок на руках и ногах; предметов одежды. Другой эксперт, возможно, и не заметил бы их, ссылаясь потом на состояние объекта исследования. Но только не Караваев. Педантично и скрупулезно все осмотрел, и нашел эти татуировки; о наколках родственники сообщили весьма предметно. Подробности всей этой процедуры описывать нет смысла. Случай оказался банальным. Отсутствовали повреждения на теле как снаружи, так и внутри. По всей видимости, по
